Ништадский мир и его последствия

В этом году исполнилось ровно 300 лет такому знаковому во всех отношениях событию нашей истории, каким явился подписанный в небольшом городке в Финляндии мирный договор между Швецией и Россией, положивший конец длившейся 21 год Северной войне. Чем же он так важен для современной России? Большая часть молодого населения России едва ли сможет сказать без помощи вездесущего интернета, кто руководил нашим государством на момент заключения Ништадтского мира. Тем не менее его результатами мы пользуемся до сих пор.

Поэтому мне хочется начать с небольшого исторического экскурса, который необходим для того, чтобы читатель этой статьи смог иметь представление об этом факте из истории нашей страны.

Итак.

Ништа́дтский мир (Freden i Nystad) – мирный договор между Русским царством и Шведским королевством, завершивший Северную войну 1700-1721 годов. Подписан 30 августа (10 сентября) 1721 года в городе Ништадте (сейчас в составе Финляндии; шведское название – Нюстад, финское – Уусикаупунки). Был подписан со стороны России Яковом Брюсом и Андреем Остерманом, со стороны Швеции – Юханом Лилльенстедтом и Отто Стрёмфельдом.

Договор изменил русско-шведскую границу, ранее закреплённую Столбовским мирным договором 1617 года. Швеция признала присоединение к России Лифляндии, Эстляндии, Ингерманландии, части Карелии (т. н. Старой Финляндии) с Выборгом и других территорий. Россия обязалась вернуть Швеции оккупированную ею Финляндию и уплатить 2 000 000 рейхсталеров (в России их называли «ефимками»).

Ратифицирован 9 (20) сентября. 10 сентября 1721 года по случаю Ништадтского мира в Москве состоялись торжества. Победа в Северной войне выдвинула Россию в число крупнейших европейских государств.

Договор поставил точку в многолетнем противостоянии Московского царства и Швеции. В ходе этой войны русское государство, ведомое великим преобразователем, смогло не только вернуть себе утраченные еще в XVI веке земли на побережье Балтийского моря и Ладожского озера, но и обрести новое имя – Россия, которым мы до сих пор именуем нашу страну. Этот процесс был начат еще Иваном III Великим, именно при нем Эстляндия впервые вошла в состав русского государства, а город Ревель (Таллин) на целых 20 лет стал главным торговым портом Московского государства.

Надо сказать, что Ништадт не был первым местом встречи российских и шведских дипломатов.

Дело в том, что уже летом 1717 года для России, Дании, Англии, Ганновера и Пруссии – членов антишведского союза – было абсолютно понятно то плачевное состояние, в котором оказалась Швеция.

Однако такое «чрезмерное» усиление России не устраивало Англию. Ее дипломаты сделали все, чтобы запугать Данию и Пруссию. Именно в это время появляется миф о пресловутой «русской угрозе». В Голландии советник Карла XII барон Герц одновременно с переговорами об открытии конгресса на Аландах встретился с английскими дипломатами, которые гарантировали ему как финансовую, так и военную помощь против России в том случае, если Швеция уступит часть своих германских владений Ганноверу. Наш посланник князь Борис Иванович Куракин, узнав об этом через своих агентов, предупредил Петра I об этих английских кознях. И этот успех русской дипломатии дал Петру возможность выйти из антишведского союза и начать прямые переговоры о мире с Карлом.

Мирные переговоры начались на Аландских островах еще в мае 1718 года.

С российской стороны в них участвовали Яков Брюс и Андрей Остерман, а шведскую корону представляли барон Георг Генрих фон Герц и Карл Гилленборг (Юлленборг).

К сожалению, эти переговоры не привели к желаемому результату в силу ряда причин – прежде всего из-за неуступчивости, проявленной шведами.

Барон Герц упорно отказывался от передачи русским Ревеля. Затем столько же споров возникло вокруг Выборга, но Остерман и Брюс единогласно заявили, что «…этот город от Петербурга в близком расстоянии, и Государь в своей резиденции никогда безопасен быть не может, если Выборг будет за Швецией».

В итоге русским дипломатам стало очевидно, что шведы сознательно тянут время. Остерману стало известно, что шведы ждали близкого бунта в России, который якобы должен был случиться против Петра. Эту «достоверную» информацию Герц получил от английского посланника.

Остерман пришел к убеждению, что «…на заключение мира можно надеяться не иначе, как после нападения на самую Швецию» К тому же им была выражена надежда, что «король Карл по его отважным поступкам когда-нибудь или убит будет, или, скача верхом, шею сломит».

В ноябре 1718 года Герц еще раз сделал русским дипломатам предложение в ответ на уступки в Прибалтике помочь королю в войне против Дании. Брюс и Остерман в соответствии с полученными от Петра инструкциями ответили отказом.

Герц вынужден был вернуться в Стокгольм за новыми указаниями короля. Спустя четыре недели ожидания, Герц не вернулся. Зато было получено известие о гибели короля у стен крепости Фридрихсгаль и аресте в Стокгольме самого Герца. Царь отправил в Стокгольм бригадира Лефорта с поздравительным посланием королеве Ульрике Элеоноре. Однако ситуация с переговорами только ухудшилась, поскольку королеву поддерживала проанглийская партия, требовавшая продолжения военных действий. В ответ на откровенное нежелание продолжать переговоры русская делегация вернулась в Петербург. Вскоре после возвращения дипломатов Петр решил возобновить военные действия. Летом 1719 года флот, состоявший из 14 линейных кораблей, 16 фрегатов, 130 галер и 100 мелких судов, подошел к шведским берегам и высадил десант неподалеку от Стокгольма. Действиями десанта руководил бригадир Петр Ласси – будущий генерал-фельдмаршал. В фонде рукописей Российской Национальной Библиотеки сохранились уникальные отчеты о результатах этой операции. Казаки появились в предместьях шведской столицы. В ходе «принуждения Швеции к принятию мирных кондиций» было сожжено 2 города, 130 селений, 40 мельниц и 4 железных завода. При этом русским войскам было настрого запрещено уничтожать мирное население. Обывателям были выданы «универсалы», где разъяснялась позиция Петра, что «государь не ведет войну со шведским народом, но лишь хочет от короны скорейшего заключения мира».

Трофеи русских составили 1 миллион рейхсталеров, ущерб Швеции – 12 миллионов.

Вскоре после завершения этой операции, Петр отправил в Стокгольм Остермана для продолжения переговоров. Но королева Ульрика, обнадеженная английским королем Георгом I, опять потребовала возвращения Лифляндии. Кроме того, она высказала Остерману, что никогда не пойдет на мирное соглашение под давлением. Вскоре после этого в Балтийском море появилась английская эскадра под командованием адмирала Норриса. Шведские дипломаты на возобновленном Аландском конгрессе, окрыленные такой поддержкой, продолжали тянуть время. Узнав об этом, царь Петр передал через Брюса ультиматум: «либо переговоры завершатся за две недели подписанием мира на российских условиях, либо русская делегация останавливает переговоры и возобновляются военные действия».

В ответ шведы покинули Аландские острова. Военные действия возобновились.

Весной 1720 года английская эскадра адмирала Норриса вновь появилась в Балтийском море. Русский посланник в Лондоне Веселовский сообщил Петру, что лорд Стенгоп написал ему письмо об отправлении Норриса в Балтийское море «для прикрытия шведских областей и для заключения выгодного для обеих сторон мира между Россией и Швецией». Петр не желал посредничества Англии, так как любое ее участие становилось опасным для России. Поэтому он приказал генерал-адмиралу графу Апраксину и генерал-губернатору Риги князю Репнину не принимать никаких писем от Норриса, «ибо всему свету известно, что адмирал Норрис послан на помощь в Швецию».

Русская эскадра демонстративно на виду у англичан вновь подошла к шведским берегам и высадила корпус Ласси. Разорение шведских земель повторилось с новой силой. В английской прессе оппозиция правящей партии высмеивала эскадру Норриса, отправленную на защиту Швеции и безропотно наблюдавшую, как русский десант опустошает шведские города и села.

Несмотря на усиливающуюся критику, английская эскадра весной 1721 года вновь пришла на Балтику. Но в этот раз князь Куракин передал из Лондона копию письма короля Георга к королеве Ульрике, в котором английский король советовал «заключить мир, потому что Англия не может тратить так много денег на высылку эскадр». Ловкие действия Куракина, прежде всего его влияние на английских коммерсантов, желавших расширения своих торговых операций с Россией, дали свои плоды. В английской прессе вышел ряд статей, существенно дискредитировавших правящий кабинет. Стало очевидно, что эту партию выиграл Петр.

В конце апреля 1721 года в Ништадте начались переговоры между Брюсом и Остерманом, с одной стороны, и Лилиенштедтом и Стремфельдом – с другой. Вот как об этих событиях написал известный российский ученый А. Брикнер в своей «Истории Петра Великого»: «…Прежде, во время переговоров на Аландских островах, Петр готов был согласиться, чтобы Лифляндия оставлена была в русском владении от двадцати до тридцати лет и по окончании этого срока была бы возвращена Швеции. Теперь же он мог настаивать на безусловной уступке этой области. После страшного опустошения шведских берегов русскими войсками, повторившегося и в 1721 году, Швеция стала уступчивее. Довольно горячо спорили еще о Выборге, так как шведы долго не соглашались на уступку этого города. Далее шведы все еще надеялись удержать за собой Пернаву и Эзель, однако Россия не соглашалась ни на какие уступки, и также не желала прелиминарного договора. Наконец, после устранения всех затруднений, последовало заключение мира».

Надеюсь, что это краткое описание событий, приведших к подписанию мира в Ништадте, не очень утомило читателей. Чем же еще ознаменовалось окончание Северной войны?

Сам Петр так оценил это событие в своем письме к русскому дипломату князю Василию Лукичу Долгорукому: «Все ученики науки в семь лет оканчивают обыкновенно; но наша школа троекратное время была, однако ж, слава Богу, так хорошо окончилась, как лучше быть невозможно».

Известие о мире застало Государя в окрестностях Петербурга. Петр срочно вернулся в столицу и приказал организовать подготовку грандиозных торжеств. По городу ездили с известиями о мире 12 драгун с белыми перевязями через плечо, в руках они держали лавровые ветви, перед каждым из них – по два трубача. На Троицой площади были приготовлены бочки с вином и пивом, устроено возвышенное место. На него взошел Петр и обратился к собравшемуся народу: «Здравствуйте и благодарите Бога, православные, что толикую долговременную войну всесильный Бог прекратил и даровал нам со Швецией счастливый, вечный мир!»

10 октября начался маскарад, длившийся целую неделю. В нем участвовали 1000 масок, Петр был душой этого действа, пускал фейерверки, плясал и веселился, как ребенок.

20 октября на заседании Сената царь объявил, что слагает все недоимки, накопившиеся с 1700 по 1718 год. Кроме того, он освободил всех государственных должников и всех осужденных преступников, кроме изменников – казаков, переметнувшихся вместе с Мазепой к шведам. Так что байки про «сотни тысяч» колодников, гнивших на стройках Петербурга, ничего общего не имеют с реальностью. В тот же день Сенат решил поднести Петру титул Отца Отечества, Императора и Великого.

22 октября Государь вместе с вельможами был у обедни в Троицком соборе, после читался мирный договор. Феофан Прокопович в проповеди перечислил славные деяния Петра. Затем к царю подошли сенаторы во главе с канцлером графом Головкиным, который сказал следующее: «Мы, ваши верные подданные, из тьмы неведения на театр славы всего света, и тако рещи, из небытия в бытие произведены и в общество политичных народов присовокуплены». Затем граф просил Петра принять титул Великого Отца Отечества и Императора Всероссийского. Сенаторы троекратно прокричали «Виват!», этот возглас был подхвачен солдатами и народом, стоявшими в церкви и за ее пределами. С палуб кораблей на Неве и с бастионов Петропавловской крепости был дан 21 залп из всех орудий, по всему городу звонили в колокола. Таким образом, в сознании народа Московское царство уходило в прошлое, а на его месте во всем блеске появилась Российская Империя.

В заключение мне хочется подчеркнуть, что менее всех обольщался насчет того, сколь труден будет предстоящий путь развития государства, сам его создатель – Петр Великий. И в своей речи, обращенной к окружавшим его соратникам, он прежде всего обращался к нам, его потомкам: « …желаю весьма народу российскому узнать истинное действие Божие к пользе нашей в прошедшей войне и в заключении настоящего мира должно всеми силами благодарить Бога, но, надеясь на мир, не ослабевать в военном деле, дабы не иметь жребия монархии греческой. Подлежит стараться о пользе общей, являемой Богом нам очевидно внутри и вне, отчего народ получит облегчение!»