Крым с Россией: политический инцидент и исторический прецедент

16 марта 2014 года в Крыму состоялся референдум о воссоединении с Россией. Через два дня Крым был включён в состав Российской Федерации.

Между политическим событием и историческим фактом очень тонкая грань. Из тысяч политических событий попадают в вечерние новости десятки, а становятся главами в учебниках истории единицы. «Крымская весна», обернувшаяся сменой юрисдикции Автономной республики Крым и города-героя Севастополя, относится ко второй категории.

Это историческое событие, поэтому рассматривать его следует со всех точек зрения, а не только с пропагандистской. «Возвращение в родную гавань» – это, безусловно, красивая метафора, но в действительности содержание намного глубже и будет иметь последствия о которых мы сегодня пока что не догадываемся.

Фактор первый. Чем и как государство прирастает

В том что республики, края, области, территории и отдельные районы могут менять юрисдикции лично я не вижу ничего особенного. Тот же Крым за свою историю успел побывать в составе нескольких империй, несколько раз сменить столицу, побывать торговой колонией греков и генуэзцев и совершить ещё много кульбитов.

Причём не всегда смена юрисдикции происходила в интересах населения Крыма. Сомневаюсь, что жители Крымско-татарского ханства были сильно обрадованы армии Миниха, взявшей Бахчисарай. Так же, как белые офицеры, съехавшиеся в Крым со всей Российской империи, вряд ли были рады прорыву Перекопа красноармейцами во главе с тов. Фрунзе и Блюхером.

То, что в марте 2014 года настроения крымчан совпали с действиями России по защите интересов в черноморском бассейне, позволило сменить юрисдикцию бескровно и молниеносно. И это, безусловно, главный гуманистический урок «Крымской весны».

Если искать исторические аналогии, то последний раз у нас получалось практически бескровно прирасти территориями и выйти на новые рубежи в 1940 году в Молдавии и Бессарабии, в Прибалтике, Западной Украине и Западной Белоруссии. Тогда после сталинского ультиматума Румынии было дано 24 часа на отвод войск – и в результате «Бессарабского похода» в составе Советского Союза появилась Молдавская ССР. Галичина и Волынь перешли в советскую юрисдикцию из-под польской, когда сама Польша в результате известных событий перестала существовать. А Прибалтика и вовсе сама попросилась по итогам народного волеизъявления – правда, не столь единодушного, как в Крыму-2014, и, как позже выяснилось, не столь искреннего.

Несколькими строчками ниже мы с вами поговорим, почему «крымский прецедент» – то есть присоединение тех или иных территорий к Российскому государству – вполне может оказаться не последним в XXI веке. А пока что отметим: эффективный, бескровный и легитимный прирост территориями возможен только при обеспечении смычки «политическая воля – вооружённые силы — общественное мнение».

Фактор второй. Конфликт союзного государства с национальным

После перехода Крыма под российскую юрисдикцию киевские элитарии окончательно и яростно невзлюбили Москву. Причём в основании этой ненависти лежат сугубо экономические интересы. Крым был своеобразной внутренней колонией правящих украинских кланов, и крымские активы в виде земли, промышленных предприятий, пляжей, ресторанов, кинотеатров и аэропортов были весьма лакомым кусочком. После смены юрисдикции украинские ФПГ, естественно, чувствуют себя ограбленными. Примерно так же чувствовали себя бухарестские элитарии, когда лишились внутренней колонии в Молдавии, Бессарабии и Северной Буковине. Или польские, когда их лишили недвижимости, предприятий, земли и холопов в Галиции и на Волыни.

Важно заметить: в Российской Федерации смысл воссоединения с Крымом понимают совсем по-другому – с позиций исторической преемственности и справедливости, с позиций вечных интересов российского государства. Нет, конечно, и здесь есть свои кланы, которые оперируют понятиями текущего бухгалтерского баланса (либо по должности, либо в силу особенностей мышления), – но я говорю о логике верховной власти и общественного мнения.

То есть в киевско-московском конфликте вокруг Крыма (да и Донбасса со всей Новороссией тоже) мы видим естественную нестыковку менталитетов – национального государства и имперского. Причём термин «империя» мы понимаем в традиционном российском значении – как союзное государство, построенное на принципе гармоничного «единства многообразий».

Между тем вполне допускаю, что в ближайшее время многие постсоветские национальные республики будут коллапсировать по украинскому сценарию. И России придется принимать решение, что делать с теми или иными отпадающими территориями. Либо получить сотни тысяч беженцев.

Поэтому России, если она намерена стать империей- союзным государством (а я убежден, что в других формах страна просто не может существовать), надо самоопределится относительно национальных республик на своей периферии.

Парадокс ситуации в том, что конфликт между империей и национальным государством имеет место быть и внутри самой России. Влияние элит, имеющих гешефт от России как национального государства, и которые хотели бы вернуть ситуацию в состояние 2013 года, достаточно велико. «Национальными» элитами России крымский прецедент преподносится, как «исключение из правил» или как «досадное недоразумение». И в этом смысле нет особой разницы между либералом в Вильнюсе, который обещает вернуть Крым назад, и лояльным власти политиком, который говорит что в Крыму был «особый случай», а вообще-то надо бороться за сохранение консенсуса 1991 года.

Конфликт между имперским и национальным менталитетами может стать фактором разрушения федерации. Потому что объективная политическая реальность диктует неизбежность трансформации России, а «национальные» элиты всячески пытаются тормозить эту трансформацию.

Фактор третий. Билет на мировую войну

А консенсус 1991 года заключался в том, что на базе развалившегося СССР возникли государства осколочного типа. Которые рассматривались как форма исторической деградации и угасания.

И как раз этот-то консенсус и был нарушен 16-18 марта 2014 года. Торгово-экономическая война против России, которую мы стыдливо называем «санкциями», прямо связана с созданием Крымского федерального округа. Россия могла бы создать ещё одну непризнанную республику на базе Крыма по типу Приднестровья или Южной Осетии — на это закрыли бы глаза. Но права на прирост новыми территориями России никто не давал.

16-18 марта 2014 года России был выписан билет на мировую войну. Если до этого была уверенность что РФ сама по себе будет разлагаться и деградировать, то «крымский прецедент» показал, что Федерация может прирастать территориями. А значит способна стать империей-союзным государством. Последующие события в Донбассе и в особенности в Сирии показали, что такая заявка действительно имеет место быть.

Поэтому торгово-экономическая война против России будет продолжаться. Более того, она явно будет расширяться за счёт новых форм и участников. И рано или поздно Россия окажется окружённой обозлёнными национальными государствами, которые теряют территории во взаимных конфликтах. А все осколки национальных государств так или иначе будут ориентироваться на Россию. И не потому что так сильно любят Россию, как в Крыму, а потому что больше рассчитывать не на кого. И выбора у России на самом деле не так уж и много: там, где нет твоей военной базы, обязательно возникнет военная база глобального противника.

Поэтому «Крымский прецедент» – это намного больше, чем патриотический пафос и «возвращение в родную гавань». Это момент исторического выбора России.

История учит нас, что если ты начал двигать границы, то остановиться можно лишь только тогда, когда они обретут свои естественно-исторические и культурные очертания. Потому что империя-союзное государство – это в первую очередь доминирование культуры и универсальное право. А воздушно-космические силы, вежливые люди, средства пропаганды, 86-процентные рейтинги и результаты референдумов – всего лишь непременные сопутствующие признаки.

 *** 

Читайте также: 

Казалось бы, при чём тут Сирия: к 77-летию распила Чехословакии

История Украины №5: трое суток от перемоги до зрады