Ключевое фиаско. Что и кому принесла Ливонская война?

Ливонская война 1558–1583 годов была, пожалуй, самым крупным военным конфликтом эпохи правления Ивана IV. Помимо Русского царства в ней принимали участие Ливонская конфедерация, Речь Посполитая, а также Швеция и Дания.

К несчастью для Ивана Грозного, его смелые амбиции, связанные с завоеванием Ливонии, обернулись поражением для России. Итогом военных действий, которые продолжались четверть века, стал возврат России лишь некоторых приграничных территорий. В самом начале войны русским, правда, удалось захватить Нарву, Дерпт и ряд других городов и замков, но и они позднее были отбиты противником.

В результате бо́льшая часть наших северо-западных земель, где происходили многие сражения, оказалась разорена.

Не последнюю роль в этой истории сыграло и родство Ивана IV c королем Ливонии Магнусом. В 1573 году царь выдал за него свою двоюродную племянницу, княжну Марию Старицкую. Заручившись поддержкой Магнуса, Грозный хотел сделать его главой буферного государства, которое планировал создать внутри Ливонии. Таким образом, Магнус фактически превратился в вассала русского царя. Однако в ходе войны король преследовал исключительно собственные цели, за что впоследствии и поплатился.

Иоанн IV Грозный

Одним из ключевых сражений Ливонской войны считается Битва под Венденом. Сегодня этот город носит название Цесис и находится на территории современной Латвии. 21 октября 1578 года здесь, возле стен Венденского замка, польско-литовская армия, объединившись с отрядом шведов, нанесла поражение русским войскам. Принято считать, что именно после этой битвы Россия наконец прекратила наступательные действия в Ливонии.

Так это или нет, «История.РФ» решила поинтересоваться у доктора исторических наук, профессора РГГУ, специалиста по истории России XVII–XVIII веков Игоря Курукина.

«Исход войны изменила не только битва…»

– Игорь Владимирович, можно ли сказать, что именно сражение под Венденом положило конец многолетним попыткам Руси подчинить себе Ливонию?

– Понимаете, когда мы говорим о каких-то долговременных событиях, говорить о том, что именно данное конкретное событие все повернуло, – некорректно. Но битва за Венден, действительно, была важным сражением. Проблема в том, что к концу 70-х годов XVI века на Руси вообще была крайне тяжелая ситуация. Это был мощный кризис, который охватил всю страну, включая, естественно, ее вооруженные силы. В этот период были и чума, царившая на Руси в начале 1570-х, и голодные годы, и огромные социальные потрясения. Это не только казни. Почему-то, когда говорят об Иване Грозном, первым делом вспоминают о том, сколько людей было казнено. Только мы должны с вами вдуматься в одну цифру: практически половина земельных собственников в то время поменяла свои владения.

– Что это значит?

– Это значит, что человека вырывали из одного места и бросали в другое. И вот, с той земли, где ты жил из поколения в поколение, где у тебя были соседи, могилы предков, твой родной монастырь, – из всего этого тебя вырывают и отправляют куда-то. Тебя ни в чем не обвиняют, ты продолжаешь служить своей стране, но как ты приживешься на новом месте, как сложатся у тебя отношения, какой у тебя будет доход? Все это, на самом деле, было огромным потрясением. И эти потрясения, естественно, очень сильно отразились на боеспособности армии.

– В то время Русь ведь еще переживала набеги крымских татар?

– Да, безусловно, татарские набеги в 1571 и 1572 годах добавили сложностей. Все это и привело к нашему поражению в Ливонской войне. Ведь армия – часть живого организма. Если мы говорим о той эпохе, то армия – это, по сути, и есть сами служилые землевладельцы. Все эти люди, конечно, испытывали на себе все тяготы того времени. Если человек разорен, то он не может пойти на службу, не является полноценным воином. А если ты даже пришел в армию, но тут тебе сообщают, что у тебя там мужики разбегаются (а у тебя, допустим, всего-то 20 дворов), то, естественно, ты начинаешь бежать туда, ловить их. Все это очень ослабило боеспособность войск.

– Вы могли бы объяснить, какие отношения существовали между сторонами Ливонского конфликта? Ведь король Ливонии Магнус был зятем и вассалом Ивана IV. Что их связывало?

– Каждая из сторон в данном случае стремилась сделать себя сильнее. Поскольку у Ивана Грозного ситуация была не очень хорошая, он пригласил на Русь датского принца, сделал его своим зятем и союзником. А тот, естественно, был заинтересован в том, чтобы проводить свою политику – он мечтал создать для себя маленькое королевство в Прибалтике.

– Иван Грозный был не из тех, кто прощает предательства. Что стало с Магнусом после истории с Венденом?

– Ему повезло, его даже не казнили – он остался жив. В любом случае предполагалось, что Иван IV и Магнус должны выступать как некая единая сторона, а на самом деле и у ливонского короля, и у русского царя, и у наших воевод – у всех были свои амбиции. Это опять же не добавляло прочности.

«Ливонская война была дебютом Речи Посполитой»

– Зачем Грозному вообще понадобилась эта война? Он хотел заполучить выход к Балтийскому морю?

– То, что мы называем выходом к Балтике, – это, скорее, объяснение более позднего периода. Мы не видим, чтобы царь Иван Грозный, как Петр I например, строил верфи и спускал на воду корабли. Я, честно говоря, такого не помню. Петр I сразу стал это делать, а Грозный не стал. Поэтому утверждать, что Россия XVI века – морская держава, которая была заинтересована в большой морской торговле… Я не уверен, что это было так. Скорее, здесь была следующая логика. Прибалтика той эпохи – это достаточно благоустроенная территория; это земли, крестьяне и города, которые могли давать доход – и казне, и конкретным помещикам, которых туда надо было помещать. Наверное, это было на первом месте, а уж потом все остальное.

Взятие Нарвы Иваном Грозным

– Не совсем понятно, почему в разных источниках по-разному оцениваются итоги этой войны. Некоторые историки пишут о выгоде, которую Россия извлекла из Ливонского конфликта: «…несмотря на то, что цели войны достигнуты не были и Рига осталась в руках ливонцев, такие важные порты, как Нарва и Ревель, стали отныне центрами русской торговли, позволившими установить тесные связи с Западной Европой». Тем временем другие пишут: «Россия была разорена, а северо-западные районы обезлюдели».

– То, что в стране было разорение, – это опять же результат не самих военных действий, а того кризиса, о котором мы с вами говорили. Поэтому, если новгородские земли у нас были разорены, это случилось не потому, что там шла война, а по совсем другим причинам. Что касается территорий, то с Речью Посполитой был подписан Ям-Запольский мирный договор, а со Швецией заключено Плюсское перемирие. Там было четко указано, какие у нас были границы. Никаких территориальных предприятий для России не было – все это описано в любом учебнике истории для седьмого класса. Другое дело, что до того, когда ситуация складывалась благоприятно, значительная часть территорий оказалась во владении России – там были и города, и земли, и т. д. Но мы же говорим об итогах войны, а не о том, что было в ее процессе. А по итогам понятно, что для нас это были прежде всего потери. Могло быть и хуже, но обошлось.

– Какое значение Ливонская война имела для Восточной Европы в целом?

– Это был дебют Речи Посполитой. Только что произошло объединение Польши и Литвы – в 1569 году была подписана Люблинская уния. Это означало, что на ближайшие 60–70 лет Речь Посполитая стала великой державой. Взлет Швеции пришелся уже на первую половину XVII века – тогда она стала крупной европейской державой. Но, собственно говоря, этот взлет тоже начнется с побед в Прибалтике, когда бо́льшая ее часть перейдет во владение Швеции. Но это будет только через пятьдесят лет...