к 70-летию завершения Восточно-Прусской операции

                                                                                         Дмитрий Хазанов

                                Победа в Восточной Пруссии

       Восточно-Прусская операция, продолжавшаяся с января по апрель 1945 г., являлась одной из крупнейших стратегических наступательных операций Второй мировой войны. В ее результате Красная Армия окружила и уничтожила значительную группировку германских войск в Восточной Пруссии, освободила от противника северные районы Польши. Разгром восточно-прусской группировки вермахта обеспечил с севера подготовку и проведение нашего наступления на берлинском направлении, создал условия для ликвидации восточно-померанской группировки немцев, значительно ухудшил положение его курляндской группировки, прижатой к морю. Овладение крупными портами Кенигсберг и Пиллау улучшило условия базирования нашего флота в Балтике.

            Предыстория

          Как известно, к концу августа – началу сентября 1944 г. Красная Армия в ходе Белорусской стратегической наступательной операции вышла на подступы к границам Восточной Пруссии. В начале осени этого года основные боевые действия разыгрались севернее, где три наших Прибалтийских фронта проводили Прибалтийскую наступательную операцию. В Прибалтике немецкие войска оказывали исключительно упорное сопротивление и высока была вероятность попытки деблокировать только что с большим трудом и с большими жертвами заблокированную в Курляндском котле огромную группировку из состава группы армий «Север». Для срыва подобных сценариев Ставка ВГК спланировала наступательную операцию в Восточной Пруссии. Кроме того, полагая немецкие войска в этом районе значительно ослабленными, советское командование рассчитывало на овладение значительной частью территории Восточной Пруссии и расчленение противостоящих войск группы армий «Центр», которую возглавлял генерал-полковник Г. Рейнхардт.

          Для нас представляет интерес Гумбиннен-Гольдапская операция – прорыв обороны 4-й немецкой армии между Сувалками и рекой Неман,  которая началась ранним утром 16 октября. Преодолев передовую полосу обороны, советские войска втянулись в жестокое сражение на главном рубеже, штурмуя многочисленные опорные пункты, их продвижение оказалось незначительным. Выяснилось, что к обороне неприятель приспособил многочисленные реки, леса и болота, соорудив сплошные полосы противотанковых и противопехотных препятствий. Все населённые пункты были превращены в опорные пункты, приспособленные для круговой обороны. Средняя плотность минирования составляла 1500 – 2000 мин на квадратный километр. Фактически всю Восточную Пруссию неприятель превратил в огромный оборонительный район. Через день Гитлер приказал приступить к формированию частей фольксштурма, в которые мобилизовали все мужское население в возрасте от 16 до 60 лет. Это объясняет, почему сражение сразу приняло крайне упорный и затяжной характер.

         Пересечение с боем 18 октября государственной границы вызвал ликование среди советских воинов: «Экипажи танков мл. лейтенанта Заславского и лейтенанта Павлова (213-я танковая бригада. – Прим. авт.), только что уничтожившие два дзота противника, остановили неподалеку от пограничного столба № 127 боевые машины, вышли из них, расцеловались, а затем, вернувшись на свои места, с каким-то особым задором повели их по прусской земле, посылая снаряд за снарядом по отступавшим немцам. По рукам бойцов уже ходила листовка-“молния”, в которой командир [171-го гв.] полка Н.Д. Курешев поздравлял воинов с этим значительным событием. Листовка заканчивалась словами: «Военный совет армии объявил благодарность личному составу полка. Шире шаг! Вперед, к победе!» [1]

            Но развить успех тогда не удалось. Ввод в сражение на участке 11-й гв. армии генерала К.Н. Галицкого резерва – 2-го гв. танкового корпуса – не дал результата, поскольку противник перебросил сюда с других участков фронта свыше 200 своих танков. Кровопролитное встречное танковое сражение едва не завершилось окружением нашего танкового соединения. Гумбиннен-Гольдапская операция отличалась непрерывными ожесточёнными сражениями по всей полосе фронта, стоили нам больших жертв; одних только танков и САУ сгорело 127. Имея к 16 октября на данном направлении свыше 377 тыс. солдат и офицеров наши войска за 14 дней сражения потеряли 79,5 тыс. человек (5300 в сутки), из них безвозвратно — 16,8 тыс. человек [2]. Примерно такими же оказались и немецкие потери. Советское командование сделало вывод о том, что в Восточной Пруссии его ожидает и впредь крайне упорное сопротивление, началось планирование одновременные действия сразу нескольких фронтов, с привлечением значительных дополнительных сил артиллерии, инженерных войск, при мощной поддержке авиации.

         Немецкие исследователи часто говорят о слабой готовности обороны, сложности быстро перестроить психологию большинства восточно-прусского населения, которое пребывало в ложной уверенности: война еще долго не нарушит их привычный жизненный уклад. Например, один из наиболее известных немецких асов майор Г.-У. Рудель, оказавшийся в Инстербурге вскоре после пересечения нашими войсками на данном направлении довоенной советско-германской границы, писал: «В Восточной Пруссии стоит прямо-таки божественная тишина, и просто невозможно представить, что война уже подошла вплотную к этому райскому уголку, и что именно отсюда будут взлетать груженные бомбами самолеты. Жители еще не осознали весь трагизм ситуации…» [3].

         Наша сторона акцентировала внимание на другом. Начальник Генштаба маршал А.М. Василевский после изучения обстановки на границах Восточной Пруссии писал: «На ее территории и в прилегающих районах северной части Польши был возведен ряд укреплений, сильных в инженерном отношении фронтальных и отсечных позиций, а также крупных узлов обороны, насыщенных долговременными сооружениями. Старые крепости в значительной мере модернизировали; все сооружения были прочно связаны между собой в фортификационном и огневом отношении. Общая глубина инженерного оборудования достигла здесь 150 – 200 км. Особенности рельефа Восточной Пруссии – озера, реки, болота и каналы, развитая сеть железных и шоссейных дорог, крепкие каменные постройки – в значительной степени способствовали обороне. К 1945 г. восточно-прусские укрепленные районы и полосы обороны со включенными в них крепостями, сочетавшимися с естественными препятствиями, не уступали по своей мощи западногерманской “линии Зигфрида”, а на отдельных участках превосходили ее. Особенно сильно была развита в инженерном отношении оборона на основном для нас направлении – Гумбиннен, Инстербург, Кенигсберг» [4].

            Война пришла туда, откуда начиналась

          В период подготовки к наступлению Ставка ВГК пополнила фронты личным составом, вооружением, боевой техникой, осуществила крупные перегруппировки. В результате на восточно-прусском направлении к началу операции имелось 14 общевойсковых, одна танковая и две воздушных армии, а также 4 танковых, механизированный и кавалерийский отдельные корпуса, позволив обеспечить превосходство над противников двукратное по живой силе, в 3 – 5,5 раза по боевой технике, что сулило успех при проведении наступательной операции с решительными целями [5].

         Первыми этапами Восточно-Прусской операции стали Инстербурско-Кёнигсбергская операция 3-го Белорусского фронта генерала армии И.Д. Черняховского и Млавско-Эльбингская операция 2-го Белорусского фронта маршала К.К. Рокоссовского, планы которых отличались не слишком разительно. Первое объединение переходило в наступление 13-го, второе – на сутки позже. Планировалось после мощной артиллерийской и авиационной подготовки прорвать фронт противника на участке шириной 20 – 30 км, отразить возможные контрудары неприятеля, развить успех за счет ввода в сражение вторых эшелонов. Важно, что взаимодействие фронтов, не запланированное в октябре 1944 г., сулило большие перспективы. Предусматривалось обеспечить темп наступления 10 км в сутки при прорыве тактической полосы обороны и 12 – 15 км – в оперативной глубине.

           Несмотря на концентрацию значительных сил и средств на направлении главного удара (например, плотность танков прорыва для 39-й армии [3-й Белорусский фронт] составляла 30 ед. на 1 км), создание превосходства над врагом в 7 раз в танках и САУ, 5 раз в живой силе, 10 по артиллерии, наступление уже в первый день развивалось не по плану, поскольку артподготовка оказалась малоэффективной, значительная часть огневых средств противника не была подавлена. В документах 144-й стрелковой дивизии за 13 января, наступавшей на гумбиннен-инстербургском направлении, отмечалось: «В ходе боя было установлено, что противник в первой траншее имел только прикрытие (до трети сил), а главные силы в ночь на 13 января отвел во вторую траншею» [6].

         С аналогичными проблемами столкнулись наступающие войска 2-го Белорусского фронта, где приходилось неоднократно отражать контратаки противника с участием танков и штурмовых орудий. Отступая, враг минировал дороги и населенные пункты, разрушал мосты, взрывал переправы. Такие города как Модлин (Новогеоргиевск), превращенные в крепости, приходилось брать штурмом. Так, командарм-48 генерал-лейтенант Н.И. Гусев докладывал: «В 18.00 18 января соединения 42-го стрелкового корпуса, завязав бой на северо-восточной и юго-восточной окраинах г. Млава, после короткого, упорного боя к 20.00 полностью овладели городом и очистили его от противника. В 11.00 передовой отряд… под командованием капитана Карпенко стремительным броском перейдя границу Восточной Пруссии, овладел крупным населенным пунктом Ривоцыны…» [7].

         А 24 января войска 11-й гв. армии, ставшие теперь вторым эшелоном 3-го Белорусского фронта, продвинулись с напряженными боями до 16 км, прорвав, несмотря на нелетную погоду и отсутствие поддержки с воздуха, важный оборонительный рубеж на реках Дайме, Прегель и Алле на протяжении более 25 км. Вскоре они вплотную подошли к внешнему оборонительному обводу Кёнигсбергской крепости. В те дни Гитлер отстранил прежнего командующего группой армий, назначив на его место генерал-полковника Л. Рендулича. Один из взятых в плен немецких офицеров на допросе показал: «Изучая военную историю, мы знали о “чуде на  Висле”, “чуде на Марне” и надеялись на чудо на Дайме, но чуда не случилось. Оборонительная линия здесь была действительно мощная, но люди, которые должны были ее защищать, оказались к этой задаче непригодны» [8].

          Штаб 3-го Белорусского фронта ежедневно докладывал в Генеральный штаб об итогах очередных суток. Например, 27 января 1945 г. в боевом донесении отмечалось, что наступление войск фронта успешно продолжалось, с ожесточенными боями передовые группы продвинулись до 13 км, подойдя к Кёнигсбергу на удаление до 8 км. По предварительным данным, за день боя захвачено 660 пленных, 156 орудий, 10 железнодорожных эшелонов с грузом (400 вагонов), занято до 300 населенных пунктов. «Противник на всем фронте оказывал сопротивление нашим наступающим войскам, особенно ожесточенное на подступах к Кёнигсбергу, где предпринимал неоднократные атаки пехоты с танками, – отмечалось в документе. – В контратаках на отдельных участках со стороны противника одновременно участвовало до полка пехоты и 35 танков» [9].

            Тогда и теперь

            В Восточной Пруссии немцы создали мощный плацдарм, пригодный как для длительной упорной обороны, так для нанесения флангового удара по войскам, наступающим в направлении Варшава, Берлин. План обороны этого района был разработан еще в конце XIX века под руководством тогдашнего начальника немецкого Генерального штаба А. фон Шлиффена, а после его отставки уже в начале ХХ века доработан и модифицирован последователем Г. фон Мольтке (младшим). Один из немецких генералов, толкователей плана, подчеркивал важное значение активной обороны в Восточной Пруссии, основанной на отсечении войск противника, наступающих со стороны Немана: «Русские при их наступлении будут разобщены Мазурскими озерами. Это обстоятельство мы используем, чтобы разбить одну русскую армию прежде, чем сможет подойти другая. При ограниченном числе войск, которым должно обойтись германское командование, легче создать превосходство против внутреннего фланга противника, чем против внешнего. Мазурские озера дают хорошее прикрытие для сосредоточения [нашей] армии, там она сможет занять выжидательное положение…» [10].

            Как известно, наступление русских войск в конце лета 1914 г. в Восточной Пруссии успешно началось, но затем ход событий резко изменился. Пользуясь плохим взаимодействием 1-й и 2-й русских армий, некомпетентностью их командующих генералов П.К. Ренненкампфа и А.В. Самсонова, нераспорядительностью царской ставки и Главнокомандующего Северо-Западным фронтом генерала Я.Г. Жилинского, их слабым управлением операцией, провалами разведки, противник атаковал русские армии поочередно превосходящими силами, нанеся тяжелое поражение, после чего уцелевшие войска покинули данный район.

            Рассматривая и сравнивая наступательные операции наших войск в Первую и Вторую мировые войны советский генерал Н.А. Таленский отмечал: «Редко в военной истории встречаются две операции, разделенные сравнительно небольшим историческим промежутком, которые так бы совпали по своим внешним формам и так резко различались бы по результатам и ходу боевых действий, как Восточно-Прусская операция Красной Армии в 1945 г. и Восточно-прусская операция старой армии в 1914 г.» [11].

            Действительно, войска 3-го Белорусского фронта генерала армии И.Д. Черняховского наступали примерно на том же операционном направлении, где наступала 1-я русская армия, также наблюдалось сильное сходство в первоначальных действиях 2-го Белорусского фронта маршала К.К. Рокоссовского и 2-й русской армии. Однако Красная Армия в 1945 г., обладая столь мощными средствами для наступления, взлома долговременных оборонительных сооружений врага из камня, железобетона, стали (значительно превосходившие те, что создавались немецкими инженерами-фортификаторами в начале века), как тяжелая артиллерия, танки, авиация, также превосходила царскую армию в опыте и квалификации личного состава, прежде всего офицеров.

            В результате энергичных, решительных и согласованных действий двух фронтов маршалу Рокоссовскому не пришлось постоянно опасаться за свои фланги, поскольку с первых дней январского наступления «немцев сразу схватила за горло Красная Армия», им были не до нанесения контрударов. В историческом исследовании утверждается: «Одним ударом была сведена к нулю так долго создававшаяся система обороны Восточной Пруссии путем маневра по внутренним операционным линиям. “Счастье Танненберга” (с 1410 г. эта деревня стала символом борьбы между немцами и славянами, здесь разбили крестоносцев, а после победы в первые недели Первой мировой многие в Германии полагали, что поражение под городом царской армии символично, ознаменовало перемену в судьбе их страны. – Прим. авт.) не вывезло, и глубоко символичен тот факт, что памятник Гинденбургу, с именем которого связан успех немцев в Восточной Пруссии в 1914 г., взорвали сами немцы при отходе» [12].

                        Гибель командующего.

         В ходе советского наступления выявилось шесть обособленных неприятельских группировок. Ликвидация хейльсбергской началась 10 февраля и проходила в исключительно тяжелых условиях. Хейльсбергский укрепленный район, один из самых мощных, имел свыше 900 железобетонных и множество деревоземляных оборонительных сооружений, а также противотанковые и противопехотные заграждения. «С упорством обреченных цепляясь за каждый рубеж, за каждое укрепление, гитлеровцы стремились задержать наше продвижение вперед, – вспоминал маршал А.М. Василевский. – Войска 3-го Белорусского фронта были утомлены ожесточенными боями, несли большие потери. Это снижало их ударную силу. 15 февраля в докладе на мое имя об этом сообщал К.К. Рокоссовский. Восполнить потери к началу второго этапа операции не удалось, так как основное внимание советское командование уделяло, естественно, берлинскому направлению. Обстановку осложняла резко ухудшившаяся погода. Действия наших войск приняли весьма напряженный и довольно затяжной характер. Преодолевая одну оборонительную позицию за другой, они медленно продвигались вперед, стремясь расколоть хейльсбергскую группировку на части, но желаемого успеха не имели» [13].

         В ночь на 18 февраля Верховный Главнокомандующий порекомендовал начальнику Генштаба маршалу А.М. Василевскому выехать в Восточную Пруссию для помощи войскам и командованию, возложив на него координацию действий 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов. А в разгар следующего дня пришла горестная весть: в районе города Мельзак смертельно ранен И.Д. Черняховский. В правительственном сообщении говорилось: «18 февраля скончался от тяжелого ранения, полученного на поле боя в Восточной Пруссии, командующий 3-м Белорусским фронтом генерал армии Черняховский Иван Данилович – верный сын большевистской партии и один из лучших руководителей Красной Армии. В лице товарища Черняховского государство потеряло одного из талантливейших молодых полководцев, выдвинувшихся в ходе Великой Отечественной войны...» [14].

         В тот роковой день и час генерал армии Черняховский ехал на командный пункт 3-й армии, когда возле его автомобиля разорвался артиллерийский снаряд. Осколок навылет пробил его грудь. Довезти до санитарной части Ивана Даниловича не успели. История имеет для автора личный оттенок: мой дед, капитан Роман Иванович Носов был связистом в штабе 3-го Белорусского фронта, командующий погиб на его глазах. По словам деда, находившегося рядом в соседней машине, имел место случайный обстрел «по площадям», Иван Данилович единственный пострадал от попадания осколка в борт небронированного «виллиса», до самой кончины находился в сознании, давал какие-то распоряжения, даже не думал, что рана смертельна...

            После войны эта часть восточно-прусских земель отошла к Польше, Мельзак переименовали в Пененжно, а на месте смертельного ранения командующего был установлен памятник, у которого всегда лежали живые цветы. Однако ныне монумент решили снести, националисты и местные радикалы попытались сорвать церемонию у памятника советскому генералу, приуроченную к 70-й годовщине его гибели. Очень жаль! Насколько известно, поляки, даже без симпатий относящиеся к СССР и России, не считают гитлеровскую оккупацию Польши в 1939 – 1945 гг. благом для своей страны. Живы и те, кто в рядах Войска Польского вместе с Красной Армией освобождали страну – у них иной взгляд на те события. Демонтаж накануне Дня Победы памятника полководцу, чьи войска очистили Пененжно от нацистских орд, который отдал жизнь за освобождение этого и многих других городов Польши от оккупации не делает чести тем, кто принимал подобное решение, даже если ими двигало желание любой ценой понравиться нынешним заокеанским покровителям.

          Вернемся к освещению советского наступления. С 21 февраля маршал А.М. Василевский назначался командующим 3-м Белорусским фронтом с освобождением от должности начальника Генштаба, именно под его началом войска завершали Восточно-Прусскую операцию, штурмовали Кёнигсберг, другие немецкие цитадели. О своем предшественнике, которого хорошо знал по совместно проведенным операциям, чью утрату тяжело переживал, Александр Михайлович отзывался исключительно тепло: «Хорошее знание войск, многообразной и сложной боевой техники, умелое использование опыта других, глубокие теоретические знания позволяли Черняховскому отлично управлять войсками, входившими в состав его фронта, решать сложнейшие задачи, которые ставило перед ним Верховное Главнокомандование. В бою Черняховский находился на наиболее ответственных участках, внимательно следя за действиями своих войск и противником. Он чутко прислушивался к мнению подчиненных. Смело использовал все новое и полезное в обучении войск и организации боя. Солдаты, офицеры и генералы любили своего командующего прежде всего за человечность и заботу о них, за отвагу и бесстрашие, за твердость и настойчивость при проведении в жизнь решений, за прямоту и простоту в обращении, за гуманность и выдержку, за требовательность к себе и к подчиненным. Да, он был строг и требователен. Но никогда не позволял себе унижать достоинство человека...» [15].

                        Штурм Кёнигсберга

            Ликвидация группировок противника с учетом оперативных пауз сильно затянулась. Причинами этого стали сохранение врагом своих морских коммуникаций (через Данцигскую бухту), значительное истощение советских войск, где многие стрелковые дивизии потеряли до половины состава, имевшегося на начало января 1945 г., плохие метеорологические условия и весенняя распутица, затруднявшие использование авиации и танков, сделавшие непроходимыми грунтовые дороги, мешавшие выполнению энергичных маневров. Красная Армия нанесла ряд последовательных ударов прежде чем приступила к разгрому кёнигсбергской, самой сильной группировки врага, опиравшейся на мощные фортификационные сооружения старой крепости. Здесь, по данным нашей разведки, имелся гарнизон в 130 тыс. чел.

            Немцы сделали все возможное для усиления обороны фортов и бастионов. «Крушение Восточного фронта привело в Кёнигсберг много разбросанных частей и отбившихся солдат, которых предстояло учесть, заново снарядить и сформировать в подразделения. Патрульная служба проделала огромную работу по учету. Все имевшиеся в наличии боеспособные унтер-офицеры и солдаты направлялись в штаб Вюрдига, занимавшегося вопросами формирования, – вспоминал комендант крепости генерал О. Ляш. – По моим подсчетам, через штаб по формированию войск на фронт было отправлено около 30 000 человек. Удивительно, что удалось собрать столько годных для фронта людей, несмотря на то, что во многих случаях остатки разбитых ранее подразделений без особого на то приказа непосредственно вливались в действующие части» [16].

            Тем временем Красная Армия со всех сторон обступила крепость. Решающее наступление войск 3-го Белорусского фронта началось в полдень 6 апреля, и штурмовым группам сопутствовал успех, только пленными мы захватили до 700 солдат и офицеров. «Взламывая пояс мощных долговременных сооружений, преодолевая сильное огневое сопротивление и контратаки противника, наступающие части с упорными боями продвинулись от 2 до 4 км, захватили два и блокировали три долговременных форта, овладели шестью дотами, 102 кварталами на северо-западной, северной и южной окраинами города и 15 населенными пунктами, непосредственно прилегающими к Кёнигсбергу», – доносил штаб фронта новому начальнику Генерального штаба генералу армии А.И. Антонову [17].  

            Не имея заметного перевеса над противником в живой силе, наше командование стянуло к Кёнигсбергу крупные танковые силы, до 5000 орудий и минометов (в 2,4 раза больше, чем у немцев), включая 47% тяжелых орудий, орудий большой и особой мощности. Для обстрела важных целей, находившихся вне пределов досягаемости полевой артиллерии, а также для воспрещения эвакуации войск и техники по Кёнигсбергскому морскому каналу предназначалось пять морских батарей, вооруженных 15 орудиями калибра 130 и 180 мм. Накануне и в ходе штурма эти орудия использовались преимущественно для подавления артиллерии неприятеля [18].

            Огромную роль ВВС Красной Армии в успехе штурма признавал и неприятель: «Погода с 6 по 9 апреля стояла ясная, небо было безоблачным, что весьма благоприятствовало наступлению русских. Самолеты [советского] противника каждый день почти беспрерывно совершали боевые вылеты, сбрасывая бомбы всех калибров на подходящие цели, главным образом на еще уцелевшие городские кварталы, такие как Верхний Хаберберг и Нижний Хаберберг. Противовоздушной обороны мы почти не имели. Вечером 6 апреля город горел уже во многих местах… Командные пункты, санитарные эвакопункты и дивизионные пункты медицинской помощи были переполнены ранеными – солдатами и горожанами. Кёнигсберг, куда ни взгляни, представлял собой страшную картину. Воздух наполи дым и гарь, небо по ночам пылало в зареве пожаров и летящих искр» [19].

           Да, воздушная операция, где приняли участие 1, 3 и 18-я воздушные армии, усиленные бомбардировщиками 4-й и 15-й воздушных армий, частью сил ВВС КБФ, которые подвергли мощным ударам опорные пункты и резервы неприятеля, вылилась в триумф «сталинских соколов». По указанию Главкома ВВС КА маршала А.А. Новикова, 7 апреля 1945 г., когда погода окончательно улучшилась, вслед за тремя группами бомбардировщиков Ту-2 и Пе-2 (всего 246 машин) начался дневной массированный налет 516 дальних бомбардировщиков 18-й воздушной армии (бывшая Авиация Дальнего Действия). Эффективные удары авиации помогли нашим войскам быстро вклиниться в оборону крепости. Массированные вылеты самолетов армии маршала А.Е. Голованова днем стали возможны благодаря безраздельному господству наших ВВС в воздухе – 124 истребителя были выделены для сопровождения дальних бомбардировщиков, а 108 истребителей патрулировали на разных высотах вокруг города, не допуская «мессершмитты» и «фокке-вульфы» к району боевых действий относительно тихоходных Ил-4, Ли-2, других типов бомбардировщиков, блокировали аэродромы истребителей противника [20].

            За трое суток непрерывного штурма советские войска достигли важных успехов. 9 апреля бои развернулись с новой силой. Германская оборона вновь подверглась мощным ударам артиллерии и авиации. Многим солдатам гарнизона стало ясно, что сопротивление бессмысленно. «К вечеру 9 апреля вся северо-западная, западная и южная части Кенигсберга были в наших руках. Противник продолжал из последних сил удерживать лишь самый центр и восточную часть города, – вспоминал маршал А.М. Василевский. – Наконец комендант Кенигсберга принял первое за последние два дня боев разумное решение… В 21 ч 30 мин генералу О. Лашу был вручен ультиматум советского командования, и он после некоторых колебаний подписал письменный приказ своим войскам о прекращении сопротивления. На рассвете из центра города потянулись первые колонны пленных. Возвратившись на командный пункт фронта, я застал там группу фашистских генералов, которую возглавлял высокий и худощавый комендант павшего Кенигсберга О. Лаш. Я… с восхищением услышал из уст начальника штаба фронта о результатах нашей победы. А результаты оказались весьма внушительные. Уничтожено было 42 тыс. солдат и офицеров противника, пленено почти 92 тыс., в том числе 4 генерала, более 1800 офицеров. В числе трофеев насчитывалось свыше 2000 орудий, 1,5 тыс. минометов, 128 самолетов. На поле боя подбитыми осталось 104 танка и штурмовых орудий, 82 бронетранспортера, 1719 автомашин» [21].

            Праздничным салютом отметила Москва подвиг героев. 97 частям и соединениям, непосредственно штурмовавшим главный город Восточной Пруссии, было присвоено почетное наименование «Кёнигсбергских». Всех участников штурма наградили медалью «За взятие Кёнигсберга», учрежденной Президиумом Верховного Совета СССР в честь этой победы. После потери города и мощной крепости гитлеровское командование все еще пыталось удержать Земландский полуостров. К 12 апреля здесь оборонялись восемь пехотных и танковая дивизии, а также несколько отдельных полков и батальонов фольксштурма, входивших в оперативную группу «Земланд», в составе которой имелось около 65 тыс. человек, 1,2 тыс. орудий, 166 танков и штурмовых орудий. Немецким частям предложили ультиматум о сдаче в плен, но он был отклонен.

            Новое наступление началось на рассвете 13 апреля. На одних направлениях враг ожесточенно оборонялся, на других приступил к отводу своих войск уже 14-го. В ходе операции при содействии бронекатеров КБФ на дамбу Кёнигсбергского морского канала высадилось два тактических десанта, что способствовало успешному наступлению войск фронта. Бронекатера также поддерживали танкистов и пехотинцев артиллерийским огнем. Враг был деморализован, хотя смог оказывать сопротивление еще несколько дней. Он последовательно оставил с боями гг. Фришхаузен, Пиллау, удерживая узкую косу Фриш-Нерунг до 8 мая 1945 г. Разгром противника на Земландском полуострове явился заключительным аккордом всей Восточно-Прусской операции, блестяще проведенной Красной Армией.

Источники.

1. Галицкий К.Н. В боях за Восточную Пруссию: Записки командующего 11-й гвардейской армией. М.: 1970. С. 96, 97.

2. Кривошеев Г.Ф. и др. Гриф секретности снят: Потери Вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Статистическое исследование. М.: 1993. С. 227.

3. Бомбы сброшены! М.: 2002. С. 207, 208.

4. Василевский А.М. Дело всей жизни. М.: 1978. С. 447, 448.

5. Военно-исторический журнал. 1965. № 2. С. 81, 82; 1970. № 2. С. 17, 18.

6. Сборник тактических примеров из Великой Отечественной войны. Вып. 6. М.: 1952. С. 26.

7. ЦАМО РФ. Ф. 403. Оп. 9657. Д. 420. Л. 84.

8. ЦАМО РФ. Ф. 241. Оп. 50226. Д. 121. Л. 14.

9. ЦАМО РФ. Ф. 241. Оп. 2593. Д. 819. Л. 173.

10. Шиловский Е.А. и др. Восточно-Прусская операция Красной Армии 1945 г. М.: 1945. С. 6.

11. Шиловский Е.А. и др. Указ. соч. С. 23.

12. Шиловский Е.А. и др. Указ. соч. С. 25.

13. Василевский А.М. Указ. соч. С. 454, 455.

14. Василевский А.М. Указ соч. С. 456.

15. Василевский А.М. Указ. соч. С. 456, 457.

16. Ляш О. Так пал Кёнигсберг. / Пер. с нем. М.: 1991.

17. ЦАМО РФ. Ф. 241. Оп. 20591. Д. 7. Л. 31.

18. Русский архив: Великая Отечественная. Документы и материалы. Т. 15 (4 – 10). М.: 2001. С. 208.

19. Ляш О. Указ. соч.

20. Советские Военно-Воздушные Силы в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг. М.: 1968. С. 361, 362.

21. Василевский А.М. Указ. соч.  С. 571, 572.