К 300-летию Российской империи

300 лет назад Россия официально обрела статус Империи. 100-летие Империи советской – СССР придется, кстати,  на год будущий.

«Круглая» дата не остается незамеченной – проходят научные  конференции, выставки. Но вопрос не в том, заметно ли она отмечается. Гораздо важнее – как нам относиться к имперским периодам нашей истории? Завершились ли они вместе с падением самих империй? Должны ли мы сожалеть об их развале?  Мечтать об их возрождении? Или смириться с неизбежностью исторического процесса?

Вряд ли можно дать короткие однозначные ответы. Но поразмышлять, чем обернулось для народов сначала вхождение в состав Империи, а потом –  ее разрушение – мы можем. Начнем с небольшого экскурса в историю.

***

На латыни – Imperium – значит «власть». По форме правления «Империя» могла быть и монархией, и республикой. Представления о том, что такое Империя, не раз менялись. Идеологи мононациональных государств запустят много антиимперских мифов - с понятными политическими целями, в результате чего само слово «империя» станет ассоциироваться с неким злом - в стилистике голливудских «Звездных войн». Но слово «империя» - это не ругательство. Это просто государственная форма существования народов, различающихся по этнической, культурной, языковой и религиозной основе, но проживающих вместе,  на территории, объективно требующей коммуникационного, хозяйственного, а подчас – военного единства.

Классическая империя - Римская, стала объединением народов вокруг коммуникационной системы того времени: Средиземного моря. Позднее Британская империя (как и другие колониальные) – тоже объединяли земли вокруг освоенных ими коммуникационных путей – от Глазго до Бомбея.

Только то, что объединял Рим, он хотя бы стремился подвести к «единому знаменателю закона и гражданства», а из территорий, объединявшихся евро-метрополиями Нового Времени, попросту выкачивались  ресурсы, и это оборачивалось жестокой колониальной политикой. Наверное, поэтому Римская империя продержалась много веков, а колониальные – в разы меньше.   Сущностно это были, как минимум, были два разных типа империй. Там, где интерес объединения был односторонний  рождалась «империя Порабощения». Там, где интерес объединения общий – рождалась «империя Проекта». Известный британский ученый Доминик Ливен сегодня так предлагает определять  империю. Это любое:

а) большое государство, занимающее большую территорию;

б) включающее множество народов;

в) обладающее мощью и привлекательностью не только военной, экономической, но и культурной,  идеологической.

300 лет назад Правительствующий Сенат только оформил уже состоявшуюся реальность: царь Петр Алексеевич получил «дарованный Сенатом» титул Императора. Изменились слова – суть осталась прежней: Россия веками формировалась как полиэтническое многоконфессиональное государство с сильной центральной властью и  многообразной культурой.  То есть приобретение статуса Империи было естественно, подготовленным всем ходом истории. Да и смогла бы Россия вообще состояться, если бы изначально складывалась как  «мононациональное», а не как «имперское» объединение племен? С международной по составу элитой: скандинавского, славянского и финно-угорского происхождения?

Русское государство на первом этапе объединило народы  вокруг двух коммуникационных систем: из Балтики в Черное Море и Византию (из «варяг в греки»), и из Балтики через Каспий в Персию и Среднюю Азию. Объединение торговое и военное требовало объединения идеологического, что и было оформлено принятием христианства. Так от Ладоги до Киева сложилось огромное государство, сохранявшее единство до сер. XII века. Сравним – знаменитая  империя Карла Великого, возникшая чуть ранее, распалась уже спустя 40 лет после своего провозглашения. Русь же оставалась внутренне единой несколько столетий. Даже в  период раздробленности русские княжества объединялись единой династией и общей культурой. Разве уже это не  свидетельствует о наличии собственного  уникального опыта совместной жизни?

Вспомним «Слово о полку Игореве». Точкой в борьбе хана Кончака и князя Игоря стало не уничтожение одного рода-племени другим, а  женитьба княжеского сына  на дочери хана, принявшей православие. На половчанках были женаты многие русские князья, это помогало «помириться» былым врагам,  да и вообще способствовало культурному взаимообогащению. Если же представлять расширение России как «сплошное  насилие», то совершенно непонятно, каким образом «покоренные народы» в тех условиях без террора, веками  удерживались вместе на столь огромной территории.

Яркий пример реальных обстоятельств последующего расширения России – т.н. «покорение  Казани». Задолго до походов Ивана Грозного, уже в течение почти 100 лет Москва являла собой  центр притяжения оппозиционной казанской знати. К московскому царю апеллировали целые народы населявшие Казанское ханство (незадолго до того Грозному присягнули чуваши и марийцы). В самом Казанском походе, наряду с касимовскими и другими служилыми татарами, участвовал многочисленный отряд казанской аристократии под предводительством Хосров-бека – представлявшим, говоря современным языком, казанское «правительство в изгнании». То есть  не было никакого «покорения русскими татар», было совершенно внеэтническое противостояние элит, формирование новых, более эффективных форм общежития в рамках одного государства.

Подчинение владений казанского хана Москве не повлекло ни свойственного  тому жестокому времени истребления местных жителей, ни  навязывания им московских порядков, Наоборот, обычаи были сохранены, а местные элиты интегрированы. В 1554 г. «жалованные грамоты» от русского царя получили и башкиры. Они сохранили и права на свои земли, и свою систему управления, получив обязательство Москвы защищать их от внешней опасности. Именно поэтому  вскоре - во времена Смуты - и Казань, и башкиры, и прочие поволжские и уральские «нерусские» народы вовсе не поспешили воспользоваться моментом и объявить о восстановлении своей «независимости». Наоборот – активно поддержали Москву в противостоянии с внешними интервентами.

Схожая ситуация повторилась даже  в самом противоречивом в истории Империи эпизоде – с «разделом Польши» и кооптацией части польских земель в XVIII веке. В культурном отношении для русского дворянства Польша была во многом  примером для подражания: польское платье, самоназвание «шляхетства», сами  понятия «мещане» (горожане) и «интеллигенция» пришли к нам из Польши. В Петербурге десятилетиями филигранно играли на противоречиях внутри польской шляхты, поддерживая «своих» претендентов на королевский трон. Но хотела ли Екатерина II стереть независимую Польшу с карты Европы? Любой профессиональный историк знает: категорически – нет! Она «прикрывала» последнего польского короля Ст. Понятовского так долго, как могла. И крайне неохотно пошла на «раздел»  под давлением  Пруссии и Австрии. Иначе германские государства просто бы поделили Польшу «на двоих», забрав себе и все земли с православным русским населением. Это исторический факт. И в состав России Екатерина сознательно  включила только  бывшие земли древнерусских княжеств.

Впрочем, для местного православного населения это обернется только в плюс,  польские дворяне  также впишутся в общеимперскую элиту, а особенности местного самоуправления будут сохраняться десятилетиями.

Многие из вошедших в  Империю народов сами активно искали защиты «русского царя». В XVII веке малоросское казачество с «окраины», сопротивляясь политике национально-религиозного угнетения, не раз молило о присяге Алексею Михайловичу «Тишайшему». Упорно искали защиты Москвы элиты православных княжеств Молдавии и Валахии: «свет приходит к нам из Москвы», - писал тогда молдавский митрополит Досифей.

В Россию переселялись  целыми народами. В начале XVII века часть ойратских племен (западных монголов) не смогла сдержать натиск воинственных маньчжур и решила перебраться на земли современного Казахстана и Сибири. Для них это тоже было способом выжить – в буквальном смысле. Ойраты обратились за покровительством к Москве и,  переселившись в Россию, получили новое имя – калмыки.

Калмыки честно и храбро служили новой Родине. Петр I, уезжая за границу в «великое посольство», официально возлагал на «Аюкухана калмацкого» охрану южных рубежей России. В Северной войне калмыки едва не захватили в плен самого Карла XII, а в 1812 году – сражались под Бородино, а после в авангарде русских войск вступали в Париж.

Казахские жузы в XVIII веке «инициативно» вошли в состав России из-за военной угрозы со стороны Джунгарии, равно как и Грузия немногим позднее –в поисках защиты от Османов и Персии. Конечно, бывало, Империя «приходила сама». Но  одно – несомненно: для простого народа «вхождение в Империю» всегда оборачивалось множеством плюсов: упразднением  работорговли, прекращением кровавых племенных распрей и, конечно, гигантским импульсом социально-экономического развития.

Имперский центр последовательно выступал в защиту прав частной собственности местного населения. Как, например, в Бурятии, где для защиты землевладений далеких агинских бурят Александром III был издан отдельный императорский Указ. Это разительно отличает Российскую Империю от европейской колонизации, сопровождавшейся земельными захватами, голодом и вымиранием коренного населения. Интегрируя окраины, Россия открывала перед их обитателями возможность войти в «большой мир», предлагала своим подданным безопасность и развитие. При этом – подчеркну особо – и это, наверное, главное отличие российской экспансии от «эталонной» европейской – ни о какой «цивилизаторской» миссии «белого человека» на  уровне идейном речи не шло никогда.

Россия никогда не рассматривала себя как «государство русских», владычествующих над нерусскими. Напротив, на  новые территорию, как правило, вообще не распространялось крепостное право – русские крестьяне, увы, даже оказывались в более невыгодном положении по сравнению с польскими, прибалтийскими, финскими и пр.

В мусульманских областях Кавказа сохранялось параллельное шариатское право (!), при том, что местные судьи-кадии получали жалованье из казны. За местными жителями было право выбора – куда обратиться с жалобой – в «гражданский» имперский суд или местный, привычный (официально суд по шариату был отменен только в 1927-м).

Поиск имперского баланса всегда опирался на интеграцию местных элит, предоставления им нового качества  возможностей. Так повелось на Руси изначально. Москва интегрировала не только русские, но и литовские, польские, татарские, кавказские дворянские роды. Для определения «сравнительной родовитости» московских и новых элит были введены местнические книги. Представьте подобное издание в Лондоне той поры: «во имя обеспечения прав и взаимоуважения знатных британцев, индусов, арабов  и североамериканских индейцев»?!.

Элита Империи всегда была элитой многонациональной. Последний казанский правитель Едигер-Магмет уже через несколько лет после «покорения Казани» - сам будет храбро воевать в составе русских войск в Ливонии. «Инородцы» Глинские будут фактически управлять государством в 1530-е., а хан Саин-Булат (в крещении Симеон Бекбулатович) женится на княжне Мстиславской и в 1575-76 гг. будет править  в Москве как (словами из советского фильма) «и.о. Царя».

Потемкин (потомок поляков Потемских) и Чарторыйские, Кочубеи, Гурко, Паскевич и Дибич, Шафиров и Багратион, Остерман и Гордон, Каподистрия и Тотлебен, Остен-Сакен, Бенкендорф и Пален, Беллинсгаузен и Миних, Барклай де Толли и Милорадович, Котляревский и  Лорис-Меликов, Айвазовский и Глинка, Витте и Корф… По отдельности все они: немцы, греки, малороссы, поляки, татары, грузины, евреи, голландцы, армяне, сербы. Но здесь, в Петербурге, вместе взятые, все они – русские. Так, по легенде, любил говорить строитель империи Николай I.

***

Так что Империей наше государство было с незапамятных времен. И по форме объединения народов, территорий и граждан это всегда являлось наиболее естественной формой существования российского государства. Преобразования Петра I лишь придали импульс становлению имперских институтов. «То академик, то герой, то мореплаватель, то плотник» последовательно насаждал идеал государства, заставляющего каждого служить «общему благу». При нем было осуществлено губернское деление, созданы имперские госучреждения, утверждена единая  «Табель о рангах» (показательно, что сам Петр I, будучи неограниченным самодержцем, дальше «гвардейского полковника» по ней не продвинулся). Петр ощущал себя царем «по должности», и от подданных требовал такого же отношения к службе,  без оговорок.

В ХХ веке советский вариант «слуги народа» станет  реинкарнацией петровских требований к “солдатам империи”. Хорошая иллюстрация к этому – судьбы детей партийной элиты СССР, в годы войны стремившихся не в тыл, а на фронт. У Сталина, Микояна, Хрущева, Ворошилова сыновья погибли в боях с врагом или в плену.

Екатерина II в духе Просвещения пыталась упрочить Империю выработкой гибких законов.  Путешествуя по Волге, она писала Вольтеру в 1767 г. из Казани: «В городе, здесь население состоит из двадцати различных народностей, совсем не похожих друг на друга. А между тем необходимо сшить такое платье, которое оказалось бы пригодно всем…  Эта империя особенная, и только здесь можно видеть…, как нынешнее законодательство мало сообразно с состоянием империи». Созванная ею Уложенная комиссия, беспрецедентная по представительности (вплоть до крестьян и инородцев), как раз и должна была явить удобные общеимперские законы. Увы, этого не случилось, но последующие «жалованные грамоты» городам, дворянству, политика веротерпимости, – все это постепенно «примеряло» империю к местным особенностям.

При ее внуке Александре окраины стали полем отработки будущих реформ. В Прибалтике освободили крестьян. Конституционное правление было опробовано в Польше и Финляндии. Но дальше всех на ниве поиска имперского баланса сумел продвинуться Александр II. Власть помещиков была заменена системой местного самоуправления. Введение земств позволило передать многие хозяйственные и налоговые вопросы на низовой уровень. «Хотите управлять? Несите ответственность» - говорила власть обществу. Городские думы стали бессословными, и формировались исходя только из имущественного ценза: самая передовая практика того времени. Не будем забывать и введение всеобщей воинского призыва. Крестьяне, мещане, рабочие из разных уголков страны отныне проходили единую боевую и учебную подготовку. Армия становилась плавильным котлом  Империи.

Но тогда же стали набирать силу и идеи великорусского национализма. Отсюда – подозрения в предательстве самых верных слуг империи, если они не вписывались в прокрустово ложе «русскости». Тогда же, в частности,  появился и «немецкий» вопрос. Уже Александр II  признавался: «Теперь… это вопрос, а прежде, как припоминаю, в моей молодости, никто и не думал смотреть на остзейцев и они сами не смотрели на себя как на чужих». Спустя  полвека в неудачах Первой Мировой обвинят «внутренних предателей» – генералов, чиновников с немецкими фамилиями, и даже императрицу.

Та же ошибка будет совершена и в Средней Азии: ее присоединение не всегда сопровождалось привычной для Империи полноправной интеграцией местных элит, наоборот, чиновниками из Петербурга вводилось управление по «европейскому образцу». И хотя имперский центр все равно  больше вкладывал  в Среднюю Азию, строил дороги, орошал земли,  нежели получал обратно, это вызывало непривычное для Центра напряжение.

Все же была ли Империя обречена? Основы конституционного строя были заложены еще в 1905-м. Действовали партии, парламент. Внутренний капитал играл все большую роль в экономике. Кстати, после революции некогда «власть имущие», эмигрировав, оказались в большинстве своем нищими:  ибо все свои богатства они хранили внутри России.

Почему же все развалилось? Экономические причины, как ни парадоксально, в успехах развития, а не в мнимом «кризисе». Успехи ослепили радикалов, породив завышенные ожидания. Те, на чьих заводах создавался экономический рост, хотели политической власти. Те, чьими руками этот рост создавался, – социальной справедливости. Сквозь призму импортированных евро-теорий Империя как форма управления казалась чем-то косным. Успехи имперского строительства - неочевидными. Поверх всего - страшная ошибка власти, позволившей втянуть Россию в Мировую войну…

На обломках Российской, Германской, Австро-Венгерской, Османской империй сразу же развернется «парад суверенитетов» новых национальных государств. И это мало где  пройдет мирно и безоблачно.

История ХХ века вообще знает мало примеров «мирных разводов» после распада Империй. Вот, по итогам Первой мировой, наконец, был реализован польский проект «национального самоопределения», тут же сопроводившись еврейскими погромами, дискриминацией малороссов и белорусов. Потом, в годы нацистской оккупации на Волыни произойдет обратное: украинские националисты будут воплощать свое видение «самостийности», заливая улицы кровью  тысяч поляков.

Элиты Османской империи, чуть ранее в  «духе времени»   начнут политику «само-национализации». Итог – геноцид армянского населения.

У нас на глазах распадалась союзная Югославия. Во что вылился «мирный развод» при посредничестве «голубых» и пр. касок? Война, этнические чистки, беженцы… Распад  СССР, забежим вперед– трагедия для миллионов, лишившихся своего дома, своей земли, на которой жили они веками, мирно, бок о бок - в границах одной Империи?

Возвращаясь к краху Империи Российской - могли ли большевики тогда, после Гражданской пойти по пути создания унитарного государства? Боюсь, у них бы просто ничего не вышло. Идея единого и неделимого  «русского государства» не позволила бы быстро восстановить страну в старых границах. Поэтому был сформирован новый привлекательный  образ будущего - проект Союза ССР, «семьи народов». И до определенного момента он работал, доказательства тому: экономический рывок 1930-х, Победа 1945-го, достижения науки, спорта, полеты в космос.

Но как только коммунистические перспективы дали сбой – сработала мина, заложенная (и, увы, вовремя не  обезвреженная) в основании Союзного договора 1922 г. Всколыхнулись националисты. В том числе и в самой РСФСР. Помните? Крики о том, что ради дотирования окраин коммунисты высасывают жизненные силы русского народа? Давайте останемся втроем: только РСФСР, Украина и Белоруссия – и заживем! Не остался никто. Эти «идейки» лишь ускорили распад Союза. Но могло точно так же развалить и Россию. Слава Богу, мы вовремя поняли, что образ «России для русских», лозунги в духе «хватит кормить…» –есть профанация, фантом, противоречащий всей тысячелетней истории нашего Отечества. Поняли, что противостоять этому – дело каждого патриота, каждого человека русской культуры вне зависимости от этнической принадлежности.

***

Современным нациям-государствам, в отличие от империй, всего несколько сот лет,оценивать их долговечность вообще пока преждевременно.  Сейчас мы видим тенденцию обратную: стремление этих «новых наций» объединиться на некоей общей основе. Проект Евросоюза интересен и тем, что по сути  является империей нового типа.

Нам сегодня глупо и  наивно  впадать в ностальгические мечты «о восстановлении Российской империи» или «о возвращении СССР». Но говоря объективно – в  возможности братских союзов, глубоких интеграций на основе общих интересов, уникальной общей истории и культуры - в этом  есть наше колоссальное конкурентное преимущество в мире. В этом -будущее наших детей. Это просто выгодно, удобно для всех и каждого, и как мы видим на примере Евросоюза, соответствует общемировым тенденциям.

Далее. Россия резко сузила в 1990-е границы своего влияния, но не перестала быть Великой державой. И разве утратила она свое исторически обусловленное состояние – быть империей? В смысле, в котором мы используем этот термин сегодня – быть одной из крупнейших держав мира, способной объединять народы Северной Евразии вокруг единого политического, экономического и культурного центра? Напротив, Россия даже укрепилась в этом положении. Показала свою самодостаточность, показала, что  санкции и  попытки ограничить ее роль в мире только укрепляют ее естественное – имперское! – качество.

Все потрясения ХХ века не смогли развалить Россию на множество мононациональных государств; а значит мы сможем, живя своим умом,  построить  свою суверенную систему управления многообразием.

В частности, это касается доставшейся нам «по наследству» советской модели федерализма. Этот опыт, равно как и опыт Российской Империи, успешно совмещавшей ясное губернское устройство с учетом традиций разных народов - заслуживает признания и изучения.  Сила государства, его долговечность напрямую зависят не от красивых имперских фасадов, но от  благосостояния и заинтересованности  провинций, их «связности» в рамках единой инфраструктуры и коммуникаций.

Россия всегда была сильна опытом братского общежития, уважения и восприятия культуры, самого образа жизни и мыслей соседа. Без чванства, высокомерия, строители Империи всех национальностей  бок о бок трудились на общее благо страны и своих детей. Что и позволяло сохранять единство страны в самые смутные времена. И в этом – важнейший урок, который нужно нам усвоить, отмечая 300-летие  Российской Империи.

Ранее опубликовано в журнале «Историк» № 1 за 2022 год.