Изобретение страха. Интервью

До недавнего времени тема русофобии считалась в России сюжетом не вполне научным, которым серьезные исследователи заниматься вроде бы и не должны. Это в корне неверный подход, считает профессор Таньшина. Свою точку зрения она аргументированно изложила в недавно вышедшей книге «Русофобия. История изобретения страха». Оценивая русофобию как «чисто западное изобретение», Наталия Таньшина пришла к выводу, что это не столько фобия, сколько целостная идеология и технология конкурентной борьбы Запада против России.

Корни фобии

– Были ли в истории западных стран периоды, когда элиты и широкие слои населения всерьез интересовались русскими и Россией?

– Интересоваться Россией западные страны начали тогда, когда мы стали для них значимыми, – примерно на рубеже ХV–ХVI веков. В это время европейцы «открыли» для себя нашу страну, которую они называли Московией. К нам устремились путешественники – дипломаты, купцы и торговцы. Они хотели узнать новые для себя земли и неизвестный народ. Именно тогда появились трактаты и другие произведения западных авторов о Московии и русских.

– Их взгляд был непредвзятым?

– Все по-разному. Одни европейцы пытались нас понять, даже рассматривали Московию как пример для подражания и создавали своего рода утопии. Другие воспринимали по образу Зазеркалья, где все наоборот, все плохо, и порождали своеобразные антиутопии. Но, даже стараясь изучить Московское царство, европейские путешественники формировали образ нашей страны в рамках стереотипного мышления и политического мифа, который имел ярко выраженный идеологический заряд. И здесь ключевым автором является Сигизмунд фон Герберштейн, австрийский дипломат и государственный деятель, посланник Священной Римской империи германской нации. Он знал славянские языки, в 1517 и 1526 годах бывал с дипломатическими миссиями в Московской Руси. Перед ним стояла задача склонить Москву к участию в антитурецких действиях, для чего требовалось примирить ее с Литвой. Обе посольские миссии не увенчались успехом. Их провал Герберштейн решил объяснить свойствами русских людей, с которыми якобы невозможно договориться. Это нашло отражение в его трактате «Записки о Московии», который был опубликован в 1549 году и стал необычайно популярным. Под пером Герберштейна вместо «подлинных христианских государей» русские правители предстали перед западным читателем средоточием всех человеческих пороков. Рабство трактуется им как качество, имманентно присущее русским. Благодаря авторитету дипломата и многочисленным переизданиям именно эта книга коренным образом изменила европейскую точку зрения на Московскую Русь и положила начало расхожему мнению о «русской тирании». На «Записки о Московии» стали ссылаться как на непререкаемый источник, не пытаясь разобраться в том, почему он создал именно такой образ России.

Герберштейн не занимался «изобретением велосипеда». Он опирался на уже сложившуюся традицию, в том числе и античную, видеть варваров в народах, живших за пределами ойкумены. Еще Аристотель высказывался о государствах варваров как о деспотичных. И хотя до Герберштейна такие авторы, как Павел Йовий, Иоганн Фабри и Альберт Кампенский, рассуждали о России более объективно и дружелюбно, возобладал взгляд создателя «Записок о Московии». В ХIХ веке многие европейцы, отправляясь в нашу страну, в голове уже имели сложившийся образ. Француз, отмечал Федор Михайлович Достоевский, «напишет свое путешествие в Париже, еще прежде поездки в Россию, продаст его книгопродавцу и уже потом приедет к нам – блеснуть, пленить и улететь». Говорить о непредвзятости таких авторов не приходится.

– Каковы исторические корни русофобии и причины ее возникновения?

– В поисках глубинных причин русофобии и негативного образа России надо обращаться к самым истокам, к принятию Русью христианства по восточному обряду. После 1054 года, когда церковь разделилась на западную католическую и восточную православную, русские постепенно становятся для Запада чужими, схизматиками, еретиками и нехристями. Особенно после провала попыток папского престола склонить наше государство к принятию католической унии.

Когда Европа обратила на Россию свое внимание, она уже взирала на нас через призму «учитель – ученик». Это была эпоха Великих географических открытий, и европейцы, открывая для себя другие страны и народы, применяли к ним колониальную оптику презрительно-высокомерного превосходства. Примерно так же они смотрели на Россию и русских.

С тех давних пор западным странам мы были нужны как антипод всем тем позитивным ценностям, с которыми они себя связывали. Нас воспринимали по принципу анти-Европы, в рамках логики бинарных оппозиций, где всему хорошему западному противопоставлялось плохое русское: добро – зло, свобода – рабство, цивилизация – варварство, Запад – Восток. Россию европейцы будут рассматривать как восточное государство, со всем «джентльменским набором» негативных качеств, приписываемых Западом Востоку (такой подход известный ученый Эдвард Саид назвал ориентализмом). Это не значит, что русские в реальности были такими плохими, какими их изображали на Западе. Это значит, что в образе «плохих парней» мы нужны Европе. По сути, это воображаемая Западом Россия. Какими бы мы ни были на самом деле, Запад будет наделять нас теми характеристиками, которые нужны ему! Недавно глава европейской дипломатии Жозеп Боррель продемонстрировал неизменность этой колониальной оптики, назвав Европу цветущим садом, а большую часть остального мира – джунглями.

Главные русофобы

– Какие страны внесли наибольший вклад в генерирование и распространение русофобии?

– Хотя сегодня мы часто говорим о «коллективном Западе», несколько стран внесли в формирование негативного образа России наибольший вклад. К ним следует отнести Польшу, Францию, Великобританию, германские государства и США. Причем Соединенные Штаты в данном случае шли по проторенной европейцами дорожке.

Важнейшую роль в формировании такого образа сыграла католическая Польша. В силу того, что поляки были нашими соседями, в Европе они воспринимались как «главные специалисты» по России и русским. Зачастую европейцы смотрели на нашу страну именно через польскую оптику. Историк Сергей Соловьев писал, что история отношений России и Польши – это «история дружбы и тяжбы». На мой взгляд, тяжбы было гораздо больше. Речь шла о спорных территориях. Россия западнорусские земли считала исконно своими, а Польша – своими, именуя их «восточными кресами». Конфликт был одновременно геополитическим и цивилизационным. Еще в ХV веке польский дипломат и историк Ян Длугош, создав 12-томную «Историю Польши», внес большой вклад в формирование негативного взгляда на нашу страну. Такое суждение укрепилось в Польше, в польской системе исторического образования и с тех пор транслируется в западные страны. До сих пор русофобия является частью польской идентичности, и поляки воспринимают себя в качестве щита Европы от России.

– Разве во Франции и Англии не было своих специалистов по России?

– В эпоху Просвещения во Франции сформировались два взгляда на нашу страну. Первый – это идеализированное представление о России и ее правителях, то, что историки впоследствии назовут «русским миражом». Его сформулировали Франсуа-Мари Вольтер и Дени Дидро. Россия представлялась им как молодое государство, созданное демиургом Петром I, как tabula rasa, площадка для самых смелых экспериментов, где можно попытаться провести те преобразования, которые во Франции не всегда удавалось совершить.

Иным был взгляд на Россию Шарля Монтескьё и Жан-Жака Руссо. По их мнению, Россия была искусственно и преждевременно модернизирована Петром I на европейский манер. При этом внутренне она осталась варварским государством, неспособным к самостоятельному развитию. В ней нет третьего сословия, она населена рабами, а само Российское государство стремится к экспансии. В ХVIII–ХIХ веках именно французы транслировали свой взгляд на нашу страну. Это было связано как с интеллектуальным лидерством Франции в эпоху Просвещения, так и с преобладанием французского языка, который являлся тогда языком международного общения.

Англичане стали активно писать о России после окончания Наполеоновских войн. Самым известным английским русофобом был Дэвид Уркварт.

Мифы о России

– В книге вы используете образное определение: «русофобия – фабрика по производству страхов». Что это за «фабрика» такая?

– Есть такое мнение, что представитель другой культуры всегда вызывает у людей страх. С моей точки зрения, по отношению к Другому, Чужому люди испытывают не только страх, но и интерес. Но если интерес сознательно блокировать, останется страх.

Европейцы боялись России как чего-то далекого и непонятного. Но эти глубинные страхи перед Чужим, неизвестным сознательно нагнетались теми, кого называют «интеллектуальными элитами» и «властителями дум». Они рационально и сознательно запугивали обывателя, преследуя свои внутри- и внешнеполитические цели.

Поэтому русофобия – это очень просчитанное и рациональное нагнетание страха перед Россией, средство дегуманизации и демонизации противника, метод конкурентной борьбы за политическое лидерство, экономические ресурсы и международное доминирование. Особенно заметно это стало в ХIХ столетии, которое было эпохой активного развития средств массовой информации. Через газеты страхи перед Россией тиражировались, внедрялись в сознание и подсознание широких слоев населения. Это было поставлено на поток. Отсюда сравнение с фабрикой. Именно английские радикалы в 1836 году ввели в оборот термин «русофобия», высмеивая тотальный ужас перед Россией, охвативший английских политиков. Причем это были не реальные страхи, а так называемые «страхи фантазии», как об этом пишет американский исследователь Ларри Вульф.

До сих пор распространена ошибочная точка зрения, что впервые термин «русофобия» встречается в письме Федора Тютчева дочери Анне от 20 сентября 1867 года. Часто приходится слышать: никакой русофобии нет, ее придумали обиженные русские и даже изобрели термин. Как видим, термин «русофобия» возник не как научное определение, а как журналистская шутка и он имеет чисто западное происхождение.

– Какие русофобские идеологемы вы считаете основными?

– Русофобия как целостная идеология сформировалась в ХIХ столетии, но корнями она уходит в глубь веков, и основополагающие идеологемы возникли еще в ХV–ХVI столетиях. Ключевой идеологемой в отношении России является деспотизм власти. Антитезой деспотизму выступают свободные, демократичные и либеральные порядки в странах Запада. Любой сильный правитель России любой исторической эпохи на Западе воспринимается как деспот и тиран. В каждом из них Запад видит Ивана Грозного.

Другой важной идеологемой являются варварство, дикость и отсталость России. С ней связана третья идеологема – тотальное рабство подданных. Несмотря на различия социальных статусов, все в России остаются рабами и холопами государя. Князь Петр Андреевич Вяземский писал, что французский путешественник маркиз Астольф де Кюстин, едва сойдя на русский берег, сделал вывод, что «все русские, от мала до велика, пьяны от рабства». Кюстин написал получившую широкую известность книгу «Россия в 1839 году», своего рода библию русофобов. Россия для него – «царство фасадов» и государство тотальной лжи, где люди никогда не будут счастливы, потому что там нет свободы.

Четвертая идеологема – неизменный экспансионизм. Якобы русским имманентно присуще стремление к постоянной экспансии, усиленное так называемым «православным мессианством», лежащим в основе «русского империализма», а русский народ с его рабской психологией является послушным орудием в руках деспотичной власти.

Все названные компоненты взаимосвязаны. Они не меняются и устойчиво воспроизводятся из столетия в столетие.

– Как западные мыслители объясняют приписываемые русским пороки?

– На Западе существует два подхода. В соответствии с первым, который можно назвать генетическим, речь идет о якобы особой генетической ущербности русских. В XIX веке появились расовые теории, прямо относящие русских к неполноценным, низшим расам. Такие псевдотеории исповедовали польский историк-недоучка Франтишек Духинский и его французские подражатели, в том числе именитые историки, такие как Элиас Реньо и Анри Мартен.

Согласно другому подходу, историческому, такими, какие они есть, русских сделали сложные природные условия и драматическая историческая судьба. Так считал знаменитый французский историк и социолог конца ХIХ века Анатоль Леруа-Больё, которого называли «французским славянофилом», а его работу «Империя царей и русские» считали идейной основой русско-французского союза. Но даже он, не испытывавший к России презрения и высокомерия и стремившийся ее познать и понять, находился в плену стереотипов. То есть количество сведений о России возросло, однако это никак не влияло на стереотипные представления и политические мифы о ней. Если для Кюстина наша страна – «царство фасадов» и она не такая, какой кажется, то для Леруа-Больё – это царство пробелов и лакун. Ей многого недостает. Но если русские будут хорошо учиться у Запада, то смогут многого достичь. Идеи, сформулированные Леруа-Больё, американский исследователь Мартин Малиа впоследствии назвал «концепцией культурного градиента». В рамках этого подхода Россия рассматривается как европейская страна, располагающаяся в нижней части ступенчатого «культурного склона», спускающегося от Атлантики к Уралу.

Русские медведи

– Вам наверняка знакомо утверждение, что русофобия не уникальное явление. Есть англофобия, франкофобия, германофобия и другие фобии…

– В отличие от русофобии, все эти фобии – явления преходящие. Они возникают время от времени, в конфликтные моменты. В остальное время европейские нации друг для друга свои, они находятся в рамках одного западного мира. В 1860-е годы уже упоминавшийся французский историк Анри Мартен, потом ставший академиком, утверждал, что все войны между европейцами – гражданские, но войны с Россией носят цивилизационный характер. Таким образом, лукаво отрицая наличие русофобии, европейские мыслители признавали, что Россия и русские для Запада – Чужие и конфликт с нами можно решить только вооруженным путем. Современные западные политики повторяют то, что говорилось и раньше.

Кроме того, Россию в западных странах воспринимают как мощного конкурента. Огромное и богатое природными ресурсами государство издавна не дает покоя Западу. Если бы Россия была маленькой и бедной, то Западу она была бы не нужна. Никаких фобий тогда бы не возникло.

– Тютчев задавался вопросом: «Чистосердечен ли Запад, когда высказывает превратное представление о нас?»

– Будучи дипломатом, Тютчев хорошо знал европейское общество и в чистосердечие Запада не верил. На мой взгляд, Запад абсолютно лицемерен. При этом всегда обвинял во лжи Россию. На самом же деле негативный образ России есть сознательно сконструированная Западом ложь. Этот вывод подтверждается и конъюнктурными образами России. Сейчас есть выражение «переобулся в воздухе». В ХIХ веке среди тех же французов виртуозов «переобувания» было предостаточно. Например, аббат Доминик де Прадт, или литератор и путешественник Луи-Антуан Леузон ле Дюк, или прославленный историк-романтик Жюль Мишле. Эти авторы писали о России так, как того требовала политическая конъюнктура, и на страницах своих произведений создавали тот образ России, который был нужен в данный момент.

– Есть и абсолютно незыблемые образы, сохраняющиеся столетиями. Когда и почему русских на Западе стали ассоциировать с медведями?

– И этот образ России – абсолютно западное изобретение, а не наш самообраз. В «Записках о Московии» Герберштейн писал, что в голодные годы медведи заходят в деревни, города и даже в дома. В последующих изданиях книги упоминание голодных лет он убрал. И получилось так, что по нашим городам и деревням бродят медведи. Хотя европейцы, которые бывали в России, вряд ли встречали их в городах.

Медведь в качестве образа России появляется в английских карикатурах 1730-х годов. Еще в средневековой Англии мощных русских бурых медведей показывали на ярмарках. Если другие народы английские карикатуристы изображали в образах людей, то русских – в облике медведя в ошейнике и с табличкой. Ошейник символизировал, с одной стороны, рабское состояние русского народа, с другой – несамостоятельность внешней политики России. Карикатуры работали на дегуманизацию образа русских.

У французов было такое же восприятие русских. Офицеры наполеоновской армии в воспоминаниях утверждали, что в 1812 году видели под Смоленском белых медведей! Настолько их мозг был обработан пропагандой.

Палочка-выручалочка

– Русофобия существует уже несколько столетий и в обозримой перспективе не исчезнет. Что ее подпитывает? Какие проблемы помогает решать западным элитам русофобия?

– Помимо того, о чем мы говорили, русофобия необходима Западу и для внутреннего потребления. С ХIХ века подобные настроения использовались западными политиками и политическими партиями в борьбе за голоса избирателей. И сейчас тоже очень удобно объяснять собственные проблемы происками «злых русских». Эта палочка-выручалочка на все случаи жизни еще долго будет использоваться западными странами. В том числе и для того, чтобы заставить свои народы раскошелиться на перевооружение.

– Сегодня элиты многих западных государств пропитаны русофобией. Насколько широко она распространена и прочно укоренена среди простых людей?

– Начиная с ХIХ века русофобская идеология транслируется через СМИ, которые формируют общественное мнение. А потом оно начинает оказывать влияние на элиты и на принимаемые ими решения. К вступлению в войну против России в 1854 году правящие круги Великобритании и Франции склонило именно общественное мнение – абсолютно русофобское по своей сути.

В наши дни западные политические элиты осуществляют тотальный контроль над общественным мнением через СМИ и интернет. Альтернативные точки зрения не могут быть широко представлены. Западноевропейский обыватель постоянно слышит только одну точку зрения и волей-неволей ей верит. Русофобия – это вредоносный общественный вирус, и сегодня ее пандемия охватила многие страны «коллективного Запада». Критическое мышление, увы, не в чести. В ХIХ веке Петр Вяземский писал, что французы воспринимают только «веру своего прихода и убеждения своей газеты». В этом плане мало что изменилось.

– Какой вклад в укрепление русофобии внесли и вносят эмигранты из России?

– Вклад выходцев из России в западную русофобию очень существенен. Среди них всегда было много обиженных на власть. Многие эмигранты за границей оказывались в сложной жизненной ситуации, испытывали нужду. Они-то и стали важным источником необходимой Западу информации о России и русских. Известный политолог и историк Анатоль Ливен пишет, что многие эмигранты из России буквально сделали бизнес на русофобии. Пытаясь интегрироваться в западное общество, они всеми силами стремились показать себя яростными противниками собственной страны, охотно и часто небескорыстно распространяя измышления, которые соответствуют бытующим на Западе стереотипам.

– Как нам самим следует реагировать на вековую «фабрику по производству страхов»?

– Надо понимать, что сильная Россия будет обречена на ответный рост русофобии. А если Россия окажется слабой, то ее не будет как таковой. Русофобская идеология очень рациональна, и относиться к ней следует рационально.

Олег Назаров, доктор исторических наук