Югославский синдром. Почему сегодня Россия в Сирии, а террористы в Брюсселе

17 лет назад, 24 марта 1999 года, началась война НАТО с Югославией. 

«Операция против Югославии – это не что иное как попытка защитить моральные ценности, на которых зиждется Европа XXI века».

Сегодня можно признать: сказавший эту фразу в начале 1999 года Хавьер Солана (один из руководителей НАТО в войне против Югославии, позже высший еврочиновник) будущее угадал. Хотя и сам, конечно, не понял, что сказал.

В действительности разгром и расчленение Югославии оказало гигантское влияние на всю политику XXI столетия. США уверились, что нашли универсальный способ продвижения своих интересов. Европейцы уверились, что могут в этом участвовать, и им за это ничего не грозит. А у русских возник на долгие годы «югославский синдром».

***

Поводом начать боевые действия стал отказ руководства Сербии вывести войска с территории Косово. Т.н. Армия освобождения Косово (АОК) ещё в 1996 году провозгласила начало вооружённой борьбы за независимость края, что со временем вылилось в Косовскую войну 1998-1999 гг. Позиция НАТО в этом конфликте, конечно же, была с самого начала на стороне албанцев. Так, после ликвидации в марте 1998 года одного из лидеров АОК А. Яшери СБ ООН ввёл санкции против Югославии.

1998 год проходит в попытках принудить руководство Югославии отказаться от военных действий против АОК – то есть по факту уйти из своей «ичкерии». 15 октября 1998 года, после ультиматума (НАТО угрожает начать боевые действия в отношении армии Югославии) заключается перемирие, которое, впрочем, не имеет смысла: европейские военные и политические структуры являются в этом конфликте не арбитром, а действующей стороной. В результате НАТО всё-таки реализует свою угрозу и начинает войну против армии СРЮ.

В день начала боевых действий НАТО в Югославии Б. Ельцин выступил с телеобращением, из которого очевидно, что он подозревал совершенно иные последствия — в том числе и для Старого Света: «через пару часов начнется бомбардировка Косово силами НАТО. Это удар по всему международному сообществу.  Я обращаюсь ко всему миру. Я обращаюсь к людям, которые пережили войну. Я обращаюсь к тем, которые испытали эти бомбежки. Я обращаюсь к их детям, я обращаюсь ко всем политическим деятелям. Давайте, пока еще остались какие-то минуты, мы убедим Клинтона не делать этого трагического, драматического шага. Это безопасность Европы, это война в Европе, а, может быть, и больше».

Ельцина, конечно же, не послушали. Самолёты взлетели, тысячи мирных граждан начали гибнуть под натовскими бомбами. Югославию сломали, и триумф был безусловно полным.

***

А потом пошли последствия этого триумфа.

Во-первых. Война с Югославией стала на ближайшие годы для НАТО и США типичным сценарием жёсткого продвижения своих интересов:

- выбор общности (оппозиция, этническое или конфессиональное меньшинство) внутри государства, представляющего интерес для прямой или опосредованной интервенции;

- работа с этой общностью, выбор лидеров среди наиболее радикальных представителей;

- подготовка боевых отрядов;

- постепенное провоцирование конфликта с центральной властью;

- после конфликта – решительная поддержка и вмешательство в ситуацию, помощь деньгами и вооружением, политическое давление на центральную власть с требованием признать все условия протестующих; постепенное расширение требований для исключения возможности мирного решения конфликта;

- силовая смена власти в результате переворота и/или войны.

Перед нами — классический сценарий майдана. Просто майдан может быть «мягким» (как на Украине, в Грузии, Киргизии, когда жертв всего десятки) или жёстким (как в Югославии, Ираке, Ливии, Сирии, когда жертв тысячи). Всё зависит от местных условий и конкретных целей.

Во-вторых, югославская война легализовала на европейском континенте «политический исламизм».

Конфликт в Косово в основе был этноконфессиональным, что определило участие в нём исламистов (со стороны АОК).

По данным правительства Сербии, Усама бин Ладен в 1995 году посетил Албанию. Итогом визита стало формирование баз тыловой и финансовой поддержки Аль-Каиды, а также создание её ячеек в Косово и Метохии. Позже именно члены Аль-Каиды составят костяк АОК в косовской войне (и их участие куда заметнее, чем в боснийских столкновениях 1992 г.).

Косово помогло создать устойчивый канал связи и снабжения между террористическим интернационалом и европейскими мусульманскими общинами. Марко Ницович, сотрудник Интерпола: «Девяносто процентов героина проходит через руки албанской наркомафии – закрытой этнической группировки, которая зарабатывает на транзите наркотиков миллиарды долларов. Сейчас она гораздо сильнее пресловутой сицилийской мафии. Это целые семьи – замкнутый цикл наркоторговли. Муж из Афганистана посылает наркотик в Албанию. Здесь его хранят и оберегают вооруженные родственники до тех пор, пока жена не найдёт в Европе покупателя. Денег хватает и на подкуп европейских парламентариев. Албанская наркомафия буквально покупает их лояльность в вопросе о независимости Косово».

В итоге в сегодняшних терактах в Париже и Брюсселе Европа пожинает плоды войны в Югославии, независимого Косово и грядущей Великой Албании – террористы из ИГ, в которое влилась часть боевиков Аль-Каиды, уже взяли на себя ответственность за взрывы в столице Бельгии. А до того – за бойню в Париже.

И в-третьих.

Россия в 1999 году оказалась в состоянии писать воззвания, совершать броски на аэродром в Приштине (никак не повлиявший на исход войны) и тому подобное. Но не в состоянии вступиться за страну, с которой её связывали сотни лет истории и с которой она не могла себя не отождествлять. И это стало причиной «югославского синдрома» — выразившегося в осознании того, что «мы не защитили союзника» и «в следующий раз придут за нами».

Можно было попытаться жить с этим синдромом – с помощью самоутешений. В конце концов, как утешительно выразился начальник Генштаба А.Квашнин под занавес событий, «у нас не осталось стратегических интересов на Балканах, а на выводе миротворцев мы сэкономим двадцать пять миллионов долларов в год».

Но, к счастью, Россия пошла по другому пути излечения от югославского синдрома. Она начала восстанавливать вооружённые силы и возвращаться туда, откуда её нахраписто продолжали выдавливать.

В 2008-м мы лечились от этого синдрома в Южной Осетии. В 2014-м – в Крыму и на Донбассе. Сейчас – в Сирии.

С учётом того, что происходит сегодня в самой Европе — нет оснований полагать, что история закончилась и там раз и навсегда. 

Читайте также:

Юрий Борисёнок. Советско-польский Рижский мир: единство истории и «старинный спор славян»

Иван Зацарин. 15 лет без «Мира»: айфонизация космоса и упущенный шанс обогнать Россию

Иван Зацарин. Роль денег в собирании русских земель: реформа Елены Глинской

Иван Зацарин. Взятие Перемышля и его уроки: блестящая победа, которая никого не спасла

Александр Шубин. Революция: это не «локомотив истории», а «таран истории»

Олег Кропотов. У истоков русской идеологии: «Третий Рим» и другие представления о себе в мире и истории

Клим Жуков, Дмитрий Пучков. Крепостное право: откуда оно взялось и что отменили в России в 1861 году

Валентин Жаронкин. Нет в русской истории «трудных вопросов». Часть 8: Пётр Великий

Дмитрий Титов. Разделы Польши в XVIII веке: была ли Россия их инициатором