Фрегат «Орел»
РУССКИЙ «ОРЕЛ» НА КАСПИИ
По Волге и Каспийскому морю проходил очень важный для Русского государства водный торговый путь, по которому шла оживленная торговля с восточными странами. Для охраны этого пути государству пришлось начать строительство собственного флота на Волге и Каспии. В 1668 г. был сделан первый шаг к созданию русской регулярной военно-морской силы на Каспийском море: на реке Оке в селе Дединово был спущен на воду большой парусный корабль «Орел». Предыстория его появления была такова. В 1664 г. персидский шах Аббас II усилил торговые сношения с Россией и дал многие исключительные привилегии русским купцам. Через три года шах попросил у России дозволить особой армянской компании, состоящей из персидских подданных, производить торг шелком-сырцом через Россию. Разрешение было получено, и при этом русские брали на себя охранение провозимых товаров за особую плату. Конечно, это вызвало необходимость завести у нас военные суда для плавания по Волге и Каспийскому морю, а потому 19 июня 1667 г. начата постройка военного корабля в селе Дединове и главное наблюдение за постройкой поручено боярину Ордин-Нащокину - тому же, что уже строил суда на Двине. В России корабельных мастеров не было, а потому, очевидно, должны были пригласить для этого иностранцев. Выбор пал на голландцев, так как они своей честностью в торговле расположили к себе русских людей, тогда как англичане за свои хищнические наклонности к наживе заставили совершенно запретить им торговлю в России. Был приглашен корабельный мастер Ламберт Гельт «со товарищи». Несмотря на энергию и влияние Ордин-Нащокина, препятствия делались на каждом шагу. Всякий, от кого требовалось содействие, кажется, ставил себе в обязанность не исполнять распоряжений и указаний прежде нескольких подтверждений. Старосты, на вызов желающих плотников, отвечали: «вправду, что к государеву корабельному делу охочих плотников нет»; заводчики не давали железа; Пушкарский приказ (т. е. артиллерийское управление) отзывался неимением блоков и других вещей, а на требование кузнецов ответил, что у него всего один кузнец, да и тот делает язык к большому успенскому колоколу; воеводы и другие начальствующие лица, которые должны были присылать деньги, всячески их задерживали. Когда понадобилось срубить несколько больших деревьев в даче одного архиерея, то и тут не обошлось без особого царского указа.
Нельзя не удивляться после всего этого, что корабль, названный «Орел», заложенный в половине ноября 1667 г., был все-таки спущен через полгода; вскоре поспели еще яхта, бот и две шлюпки. Окончательное снаряжение этих судов задержало выход их до 19 мая 1669 г. Корабль «Орел» размерами был очень мал: длиной 80 футов, шириной 21 фут и сидел на 5 футов в воде. Постройка всех этих судов обошлась с небольшим в 9 тысяч рублей. На корабле было 20 иностранцев, и к ним прибавилось в Казани 35 нижегородских стрельцов для охраны во время пути. Почти четыре месяца понадобилось флотилии, чтобы добраться до Астрахани. Это путешествие описано одним из участников: Яном Стрюйсом, который был парусным мастером на корабле. В Астрахани суда оставались девять месяцев, сначала в ожидании некоторых вещей и погрузки припасов, а потом по случаю восстания под руководством Степана Разина, остановившего всю торговлю с Персией. В бытность в Астрахани командир корабля «Орел» Ботлер, по поручению астраханского воеводы Прозоровского, успел построить и в апреле 1670 г. спустить еще «военное судно» на манер галеры. Но движение Разина распространилось настолько, что восставшими был захвачен и самый город Астрахань; суда все были сожжены, а иностранцы бежали, из них двое - лекарь Термунт и пушкарь Карштен Брант - потом возвратились и поселились в России.
В 1671 г. Разин был захвачен и казнен в Москве, но край еще долго волновался, и нарушенная торговля с Персией еще долго не восстанавливалась. Боярин Ордин-Нащокин тоже скоро удалился от дел. На Белом море в это время тоже было несколько попыток завести свои торговые корабли, чтобы на них самим возить товары в иностранные порты, но русские купцы были там подвергнуты полному бойкоту, и им пришлось привезти товары обратно в Архангельск и тут продать тем же иностранцам по дешевой цене. Иностранцы всячески стесняли развитие нашего дела, широко пользуясь даваемыми им привилегиями и нередко производя насилия. Сочинение Стрюйса было много раз издано, и из него заимствовано изображение корабля «Орел», но при этом нужно оговориться, что корабль в различных изданиях изображен совершенно по-разному.
ПЕРВАЯ РУССКАЯ СУДОВЕРФЬ
Выбор Дединова в качестве места основания первой государственной верфи объясняется его ролью крупнейшего судостроительного центра средней России, который мог обеспечить верфь квалифицированными мастерами. Ни Астрахань, ни Нижний Новгород не представлялись подходящими местами, поскольку на нижней Волге уже разворачивалось казацкое движение во главе со Степаном Разиным.
Деньги на строительство шли от Приказа Большого прихода. Это флотское учреждение, постепенно сложившееся на протяжении 17 века - предшественник петровского Адмиралтейства - полностью обеспечивало не только финансирование, но и набор квалифицированных рабочих, снабжение верфи материалами, инструментами и оборудованием. Это свидетельствовало о государственном характере постройки судов. За границей для верфи были закуплены 4 молота, 2 железных домкрата, различные пилы и другие инструменты, что позволило впервые ввести хоть какую-то механизацию работ.
В отличие от производства стругов, на верфи сразу сложилось четкое разделение труда, характерное для крупного европейского производства. Только по дереву здесь работали мастера четырех специальностей: плотники, пильщики, токари и резчики. Каждый мастер привлекался на время выполнения своей работы и имел индивидуальную, как правило, не очень высокую, плату. Для выполнения сложных работ на верфь присылались мастера из различных районов страны: якорные мастера из Казани, кузнецы из Переяславля-Рязанского, токари из Москвы.
Постепенно верфь приобретала все характерные черты мануфактурного производства, хотя первоначально там явно преобладали кустарные традиции: отсутствие постоянного контингента рабочих, сезонность работ, преобладание ручного труда. Собственно говоря, в накоплении опыта, апробировании различных вариантов организации работ и было главное значение Дединовской верфи. На набор рабочих, поставку кованых изделий и строевого леса требовалось время, поэтому закладка первого военного морского корабля, с чего и началось настоящее функционирование верфи, произошла только 14 ноября 1667 года. Заложили двухпалубный, трехмачтовый фрегат длиной 24,5, шириной 6,4 и с осадкой 1,5 метра. Впервые в истории российского судостроения его строили в соответствии со всеми достижениями мировой практики, и по конструкции он не отличался от европейских морских судов того времени. В январе 1668 года на верфи заложили яхту длиной около 18 метров, а затем еще несколько более мелких судов.
Торжественный спуск на воду первенца состоялся 19 мая 1668 года. Оставалось еще установить мачты, настелить палубы, сделать надстройки и поставить такелаж. На выполнение этих работ ушло почти все лето. Все построенные суда были готовы к отправке сначала в Нижний Новгород, а затем в Астрахань 16 сентября 1668 года. Однако отправить их не удалось и кораблям пришлось зимовать в Дединово. Зимой 1668-1669 года на верфи царила полная тишина. Строительство кораблей полностью прекратилось. Зато в Москве события развивались очень бурно. Еще 20 ноября 1668 года в Посольский приказ прибыл голландец Давыд Бутлер, который год назад был нанят на русскую службу в качестве кормщика и капитана, но оставлен в Голландии для набора мастеров. Он сразу представил схематическую карту Каспийского моря, документы с расписанием обязанностей различных корабельных чинов и чертежи уже построенного фрегата.
Предположительно он был автором проекта корабля. Затем Бутлер представил еще проект постройки 36-весельной галеры. Он чувствовал себя очень уверенно, готовясь лично возглавить работу по осуществлению предложенных им проектов. Но в Дединове уже работали Буковен и нанятые им голландские мастера. Между ними начала развиваться интрига, в результате которой выяснилось, что Бутлер присвоил некоторую сумму казенных денег и не имеет капитанского патента. Признав это, Бутлер заявил, что зато он имеет большой опыт дальних плаваний в Восточную Индию, Испанию и Францию. Дело закончилось тем, что полковник Буковен был отстранен от управления верфью, а на его место был назначен Бутлер.
К весне 1669 года верфь стала крупным предприятием со своими стапелями, кузницами, амбарами (складами), лесопильными приспособлениями и большими котлами для варки смолы. Да и работа на этот раз началась гораздо более организованно. Наиболее важные решения принимались уже русскими, прежде всего Полуехтовым. Полковник Буковен был уволен, а Бутлер вскоре был назначен командиром построенной флотилии. 24 апреля последовал царский указ о присвоении фрегату названия «Орел» в честь русского государственного герба. Это высокое имя олицетворяло Россию как государство. Впервые русское судно получило персональное имя.
Пышное убранство «Орла», многочисленная позолота резко выделяли его среди других судов. На корме судна был изображен государственный герб России. На мачте развевался первый российский морской флаг, составленный из полос белого, синего и красного цвета. Первым командиром «Орла» стал Д. Бутлер. «Орел», яхта и другие суда флотилии покинули Дединово 7 мая 1669 года и в августе прибыли в Астрахань. Восстание Степана Разина сорвало планы развития торговли с Персией. «Орлу» так и не удалось выйти в море. Вскоре прекратила свое существование и верфь в Дединово, поскольку строительство морских судов было перенесено в Казань. Однако опыт строительства судов на первой государственной верфи в Дединово будет высоко оценен и использован Петром 1 при создании российского флота.
Фрегат «Орел» и основание первой верфи. OCEAN-TV
СТЕПАН РАЗИН
Получив прощение и свободу итти куда хочет, Стенька Разин вернулся со своей разбойничьей стаей на Дон в лучшем положении и с большими силами, чем в то время, когда они прибыли больные и распухшие от голода, жажды и соленой воды. За казаками последовала часть русских, весьма преданных Стеньке, на что он одних склонил хорошим жалованьем, других деньгами и подарками. Когда он проходил по улицам Астрахани и видел следовавшую за ним большую толпу, то разбрасывал дукаты и другие золотые монеты, и такая щедрость или, вернее, хитрый обман привлекали к нему многих необузданных и глупых людей. Некоторые из них были даже на службе у его величества. Когда весть о том дошла до господина наместника Прозоровского, он тотчас послал полковника Ведероса к Разину и велел ему передать и приказать немедля отослать в Астрахань слуг его величества, в случае же отказа он, Разин, снова впадет в немилость у царя и ему от того придется тяжелее и труднее, чем в прошлый раз, и может быть, ему придется расплатиться за старые грехи ради новых. Полковник Ведерос прибыл к нему и выполнил все, что было приказано; но Разин не хотел ничего слышать об этом приказе, нетерпеливо перебил его недостойными речами и еще немного и он разрубил бы саблей голову несчастного посланника. Однако гнев и ярость его вылились в кощунствах, проклятиях и неистовстве, и он говорил: «Как смеют приносить мне такие нечестные требования? Должен я предать своих друзей и тех, кто последовал за мной из любви и преданности? Меня еще понуждают к тому немилостью? Добро же, передай твоему начальнику Прозоровскому, что я не считаюсь ни с ним, ни с царем, что в скором времени явлюсь к ним предъявить свои требования, чтобы этот малодушный и трусливый человек, который теперь кичится и хвастается своей двойной властью, не смел так разговаривать и повелевать и делать мне предписания, как своему крепостному, когда я рожден свободным и у меня больше силы, чем у него. Пусть стыд выест ему глаза за то, что он меня встретил без малейших почестей как ничтожного человека» и т.д. и еще много других упреков. Стоявший перед ним полковник все время боялся, что его зарубят. С таким ответом вернулся Ведерос, из чего можно заключить, что сей разбойник нарушил данное слово и вновь стал вооружаться, как это и случилось в скором времени, так что господин Прозоровский весьма дивился, не ведая, где он в столь короткое время собрал такую большую силу, ибо у него оказался флот из 80 новых судов, на каждом две пушки и множество войска. С ним он поплыл вниз по Волге, но не показывал тогда никакой вражды, и князь Прозоровский также не находил нужным напасть на него до прибытия большого флота, снаряженного его величеством.
Флот наконец прибыл и состоял из 6 тыс. стрельцов на многочисленных стругах, нагруженных порохом, оружием, различным военным снаряжением и съестными припасами. Едва тот флот прибыл, Стенька ловко сумел под видом перебежчиков подослать своих самых хитрых и пронырливых советников, которым и удалось представить дела Стеньки такими приукрашенными и добрыми, что весь простой народ склонился к нему и перешел на его сторону. По такому наущению они напали на своих начальников, многим отрубили головы, других предали в руки разбойников вместе со всем флотом. Стенька, овладев без всякого боя такой большой силой, выдал каждому из них за два месяца жалованье, пообещав вперед свободу грабить и убивать по их желанию, и прибавил: «За дело, братцы! Ныне отомстите тиранам, которые до сих пор держали вас в неволе хуже, чем турки или язычники. Я пришел дать всем вам свободу и избавление, вы будете моими братьями и детьми, и вам будет так хорошо, как и мне, - будьте только мужественны и оставайтесь верны». После этих слов каждый готов был итти за него на смерть и все крикнули в один голос: «Многая лета нашему батьке! Пусть он победит всех бояр, князей и все подневольные страны!» Это известие испугало господина Прозоровского, он опасался за Астрахань, ибо глупый народ начал роптать и высказывать похвалы разбойнику, и во всех городах той местности начались такие волнения, и каждый миг приходилось со страхом ждать ужасного кровопролития. «Восстань, восстань, народ! - кричали даже стрельцы. - К чему нам служить без жалованья и итти на смерть? Деньги и припасы истрачены. Мы не получим платы за год, мы проданы и преданы». Они кричали еще о многом, а начальство не смело их удерживать от этого иначе, как добрым словом и великими обещаниями.
КОРАБЛИК И ШПИЛЬ АДМИРАЛТЕЙСТВА
Прообразом кораблика, венчающего шпиль Адмиралтейства, был первый русский военный корабль «Орел», построенный царем Алексеем Михайловичем. Все три флага на мачтах кораблика выполнены из чистого червонного золота, а в носовой части корабля хранится личная буссоль Петра I. Действительно, что-то должно было служить моделью, образом, или хотя бы воспоминанием при создании знаменитого кораблика. Его вместе с «яблоком» в 1719 году установил на шпиле Герман ван Болес. Это была первая перестройка Адмиралтейства, возведенного в 1704 году по собственноручным чертежам Петра I.
Затем будет перестройка, предпринятая И. Коробовым в 1723 году и А. Захаровым в 1829. Однако ни тот ни другой не посягнули на блестящую находку «шпицного и плотницкого мастера» ван Болеса. Кораблик с тех пор превратился в наиболее известную эмблему города, в его символ. И уже в то время началось вокруг него мифотворчество, потому что ни один из построенных Петром до 1719 года кораблей ничего общего с корабликом на «шпице» Адмиралтейства не имел.