Фигура примирения. К годовщине Ледового похода Балтфлота

19 февраля 1918 года началась операция по спасению кораблей Балтийского флота от захвата немецкими войсками.

В год столетия революции глупо не ожидать множества попыток возвращения к этому событию, переосмысления, обсуждения. Разумеется, что выльется это в очередную незапланированную «реконструкцию событий», и сторонники одной версии отечественной истории будут лупить других.

Сегодня, когда мы справляем 99-ю годовщину начала спасательной операции Балтийского флота, стоит поговорить о том, что у участников тех событий было во много раз больше причин устроить большую разборку. А они просто делали то, что нужно России. Независимо от того, какой флаг развевался за окном.

Непростой маршрут

Итак, зима 1918 года. Вот уже около двух месяцев в Бресте продолжаются мирные переговоры с представителями Германии. 10 февраля Лев Троцкий, в ответ на ультиматум с требованием немедленно подписать мирный договор и отдать Германии Прибалтику по линии Нарва—Псков—Двинск, ответил отказом. Германские войска возобновили наступление. Они, нужно отметить, и во время перемирия наступали, но так, ползучим методом. А теперь и вовсе развязали себе руки.

Для России, кроме потери территорий, это означало угрозу захвата флотов. Черноморского и Балтийского. Но до Крыма войска кайзера добрались только весной, а в Ревеле (Таллин) были спустя две недели после отказа большевиков принять ультиматум.

Просто перевести флот на базу в Кронштадте не позволял сезон. Поэтому решено было пойти транзитом. Сначала к кораблям Балтийского флота отправили ледоколы и подлодки – 19 февраля они вышли на ревельский рейд. За три дня все 60 кораблей отплыли в Гельсингфорс, последние уходили уже из города, занятого германской армией.

Перевод кораблей в Гельсингфорс проблему не решил, а отсрочил. Спустя несколько дней Брестский мир всё же заключили, и по его условиям флот необходимо было срочно вывести и разоружить. Вернее, это был один из вариантов. В Германии наверняка рассчитывали на то, что в условиях послереволюционной неразберихи в России просто не найдётся кому выполнить эвакуацию флота: если из Ревеля уводили 60 кораблей, то из Гельсингфорса уже нужно было уводить около 230. А за невыполнение условий мирного договора корабли с полным правом можно будет захватить. Как раз поэтому англичане настойчиво требовали от Советского правительства немедленно затопить флот прямо у берегов Финляндии, не дожидаясь захвата.

Однако флотоводец всё же нашёлся – капитан I ранга Алексей Щастный.

Щастный – типичный военспец. В 1917-м служил в штабе командующего Балтийским флотом, с приходом большевиков остался на службе (с января 1918 – 1-й помощник начальника военного отдела Центробалта). Остался не из страха, в свои 36 он был ветераном Русско-японской войны и заслужил за неё орден. А скорее всего здраво рассудив: пока вокруг бедлам и периодичность революций два раза в год, флот – немногое незыблемое. Он никуда не делся, в отличие от царского, а затем и Временного правительства. Вот причалы, Вот корабли, которые нужно спасти от захвата в Ревеле – и Щастный спасает (да, из Ревеля уводил тоже он). А теперь, стало быть, нужно уводить из Гельсингфорса. Что ж, выведем и из Гельсингфорса.

12 апреля город заняли германские войска, однако к тому времени большую часть флота Щастный успел вывести. А потом ещё и выгрыз у германского командования 24 из 86 (большей часть торговые суда) кораблей, которые всё-таки не успели уйти.

Этим героическая часть повествования заканчивается и начинается трагическая.

Спасти, чтобы затопить

Германия продолжала давить и настаивать на ликвидации флота, угрожая в случае отказа взять Петроград. На решение об уничтожении обоих флотов – Балтийского и Черноморского – моряки  прогнозируемо ответили «Только через наш труп». А сверху прибавили резолюцию: «Петроградскую коммуну, ввиду её полной неспособности и несостоятельности предпринять что-либо для спасения родины и Петрограда, распустить и вручить всю власть морской диктатуре Балтийского флота». Угрожали даже встретить взрывные команды огнём. Командующие флотами (Щастный и Саблин) эту позицию полностью разделяли. Тогда обоих вызвали в Москву и арестовали.

Судьба их сложилась по-разному. Саблину удалось бежать, позднее он снова стал командующим Черноморским флотом (вернее тем, что удалось выпросить у союзников), но уже у Врангеля. А Щастный был расстрелян в июне 1918 года. По некоторым данным, это был первый судебный смертный приговор, вынесенный советской властью. Вместо ордена, которого он вполне заслуживал.

Обвинили капитана в «преступлениях по должности и контрреволюционных действиях», попытке «установить диктатуру флота», что само по себе неплохо для бывшего царского офицера: встать во главе революционных матросов и установить диктатуру. Хотя истинная причина может быть и иной. В Советском правительстве не было единого мнения по поводу Балтийского флота. Ленин требовал выводить, Троцкий – оставить для помощи финским большевикам. Щастному на финских большевиков было глубоко плевать. А на флоте он с 1901 года, поэтому распоряжения Троцкого он выполнять не стал, чем нажил врага.

В общем, могли бы, конечно в ситуации разобраться, а не поручать всё дело Троцкому (а именно он руководил арестом), да что уж теперь локти кусать. Перейдём к поучительной части.

***

Наступил 2017 год. Он будет очень непростым, нас ждёт Примирение. Да, именно с большой буквы. В ознаменование столетия года двух революций мирить одних русских с другими русскими будут особенно яростно. Как говорилось в старом анекдоте, «...будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется».

Наша позиция давно известна и не раз высказывалась: «примирение» – это не о прошлом. Там, в прошлом, никого ни с кем «мирить» не нужно, они давно между собой обо всём договорились. «Примирение» – это для нас, в настоящем: признать, наконец-то, что прошлое было, примириться с ним, перестать ему мстить и подменять сегодняшние задачи делами сто лет назад минувших дней.

И вот если для такого примирения нужны исторические фигуры – то вот нам капитан Щастный: фигура, несомненно, героическая, поскольку во времена потрясений, слома и тяжёлого восстановления государства руководствовался известным правилом «делай, что должно, и будь что будет». Спаситель флота, опять-таки. Не оценила страна его подвиг 99 лет назад? Это несправедливо. Но никто не мешает оценить сейчас: к мемориальной табличке в Санкт-Петербурге добавить хотя бы аккуратный памятник в городе, куда он вернул Балтийский флот.