ЭПРОН. Они научились поднимать любые корабли

История появления и работы советской Экспедиции подводных работ особого назначения

Вот уже шестой десяток лет в составе Черноморского флота служит спасательное судно, с 1989 года носящее непривычное имя «ЭПРОН». Название это сегодня не только не расшифрует, но и поймет далеко не всякий мальчишка в Севастополе. А почти век назад ситуация была совершенно иной: не только мальчишки, но и их родители уверенно говорили, что ЭПРОН – это Экспедиция подводных работ особого назначения. С этой экспедиции берет начало нынешняя аварийно-спасательная служба российского ВМФ, а ее традиции свято чтутся и действующими, и отставными водолазами-спасателями.

ГПУ ищет «Принца»

ЭПРОН, возможно, не появился бы вообще или мог появиться позже, но в ноябре 1854 года на рейде Балаклавы затонул британский военный пароход «Принц». На его борту находился груз медикаментов и зимнего обмундирования для британского экспедиционного корпуса, участвовавшего в Крымской войне. Вскоре после трагедии, унесшей жизни почти полутора сотен человек, появились слухи о том, что на «Принце» были не только теплые вещи и лекарства, но и жалование для английских солдат – что-то около двухсот тысяч фунтов стерлингов в золотых монетах.

История «Принца» будоражила умы многих кладоискателей. Среди них оказался и русский флотский инженер Владимир Языков, который в 1908 году занялся подготовкой операции по поиску и подъему затонувших сокровищ. Флотское командование разрешило провести ее в 1914 году, но работы так и не начались из-за вступления России в Первую мировую войну. А девять лет спустя не потерявший энтузиазма инженер Языков пришел со своими планами и предложениями на Лубянку, в Главное политическое управление при НКВД РСФСР, справедливо полагая, что именно здесь оценят вероятную возможность пополнить государственный бюджет солидной суммой в золоте.

Председатель ГПУ Генрих Ягода, на прием к которому Владимир Языков попал в начале 1923 года, отнесся к предложению со всей серьезностью. Уже в марте поступило распоряжение о создании опытной глубоководной партии под руководством чекиста Льва Захарова-Мейера, а Языков остался непосредственным руководителем работ. Технический отдел ГПУ разместил на московском заводе «Парострой» заказ по изготовлению гидростата – подводной рабочей камеры, игравшей главную роль в поисках «Принца». Эту камеру, способную работать на глубине до 70 саженей (72 м), разработал бывший флагманский инженер-механик дивизии подводных лодок Балтийского моря Евгений Даниленко, которого Языков сумел увлечь своей идеей поисков «Принца».

14 июля 1923 года полностью построенный гидростат с яркой внешней лампой и механическим манипулятором отправили по железной дороге из Москвы в Балаклаву, на базу экспедиции. Поскольку камера имела солидный вес – 10 тонн! – для ее погружения и подъема выделили баржу «Болиндер», которую перемещал по морю буксир «Набат». В том же году начать реальные поиски не удалось: время ушло на отработку процесса погружения камеры и ее испытания, обучение персонала и технические доработки. Как только этот испытательный процесс успешно завершился, 2 ноября 1923 года опытную глубоководную партию приказом по ГПУ преобразовали в Экспедицию подводных работ особого назначения, приравняв в плане снабжения к пограничным флотилиям.

Эсминцы, тральщики и подлодки

Забегая вперед, скажем: никакого золота на «Принце» ни ЭПРОН, ни другие экспедиции, которые продолжали искать его, так и не нашли. Судя по всему, его там и не было, в противном случае среди участников поисков непременно были бы и сами англичане – а они ни разу не проявили интереса к ним. Зато, предоставив в 1926 году горевшей желанием поднять мифическое золото японской фирме концессию на поисковые глубоководные работы, сотрудники ЭПРОН по условиям договора получили по окончании экспедиции все использовавшееся японцами оборудование, в том числе образец новейшей глубоководной маски. Это было совсем нелишним, ведь несмотря на подчинение ОГПУ, с хозяйственной точки зрения Экспедиция должна была обеспечивать себя сама.

Переведенный в 1925 году на хозрасчет ЭПРОН, не оставляя без внимания «Принца», все активнее занимался поисковыми и судоподъемными работами. В 1924 году эпроновцы подняли подводную лодку «Пеликан», затопленную интервентами в фарватере на входе в одесский порт. В 1925-м – тральщик «Перванш» и танкер «Эльбрус», а также эсминец «Калиакрия» типа «Новик». Последний доставил экспедиции больше всего хлопот. Чтобы поднять его на понтонах, пришлось промыть под ним шесть тоннелей, а потом во время буксировки в док двое суток бороться со штормовыми волнами, заливавшими лишенный палубных люков корабль. Все усилия оправдались: после ремонта корабль под именем «Дзержинский» вернулся в строй Черноморского флота и даже успел принять участие в Великой Отечественной войне.

«Калиакрия» стала первым из семи эсминцев, которые ЭПРОН обнаружил и поднял в течение 1925-1928 годов. В этот же период экспедиция находит и поднимает подводные лодки «Орлан» и «Карп», разрабатывает проект подъема броненосца «Ростислав» (увы, закончившийся неудачей), продолжает работы по поиску других судов. Но боевых кораблей, подъем которых экономически оправдан, в Черном море остается все меньше, финансовые показатели Экспедиции ухудшаются, и ей начинают сокращать штат.

Неизвестно, чем закончился бы этот процесс, если бы в 1928 году ЭПРОН не получил правительственное задание по подъему со дна Финского залива британской подлодки L-55. Эта трудная операция принесла эпроновцам большую известность и укрепила пошатнувшуюся репутацию. Субмарину удалось поднять на поверхность с помощью судна-спасателя подводных лодок «Коммуна» (бывший «Волхов»), причем делать это пришлось в условиях штормовой погоды, не раз вынуждавшей прерывать работы. А в самом финале, когда лодка уже показалась из воды, в нескольких метрах за кормой «Коммуны» прошла оторвавшаяся ото дна английская морская мина времен Гражданской войны…

Поднимем все, что утонуло!

В 1931 году ЭПРОН – организация, зарекомендовавшая себя как способная поднять почти что угодно и откуда угодно, да к тому же достаточно дешево, была выведена из ведения ОГПУ и переподчинена наркомату путей сообщения. Чуть позже из него был выделен наркомат водного транспорта, и Экспедицию передали ему. За ЭПРОНом закреплялись все судоподъемные работы, а кроме них – еще аварийно-спасательные, водолазно-строительные и опытно-подводные. При этом эпроновцы сохраняли свою военную структуру, а во время аварийно-спасательных работ получали оперативное подчинение наркомату по военным и морским делам.

С этого времени ЭПРОН становится фактически главной аварийно-спасательной и водолазной службой страны, хотя, конечно, у военных моряков остаются свои водолазные команды, да и гражданский флот от них не отказывается. В структуре Экспедиции с 1930 года действует Военизированный морской водолазный техникум – наследник первых в СССР водолазных курсов. А государственный заказ по подъему кораблей и судов на 1931 год включает затонувшие объекты общей массой 8000 тонн!

Одной из самых знаменитых операций ЭПРОН начала 1930-х годов стал подъем со дна Севастопольской бухты четырех башен линкора «Императрица Мария», взорвавшегося и затонувшего в 1916 году (по основной версии – в результате диверсии). Когда корабль тонул, башни главного калибра с 305-мм орудиями сорвались с мест и легли на дно отдельно от линкора и остались там даже после того, как в 1918 году корпус «Императрицы Марии» удалось поднять и отбуксировать в док. Для подъема спроектировали специальный кольцевой понтон и с его помощью вытащили не только все четыре башни «Императрицы Марии», но и две башни линкора «Свободная Россия», затонувшего в Новороссийске.

Этими работами руководил начальник Южного округа Экспедиции Фотий Крылов, который в 1932 году стал начальником Главного управления ЭПРОН. С его именем связаны самые, пожалуй, знаменитые операции того времени, в том числе подъем ледокольного парохода «Садко», спасение ледокола «Малыгин» и ледокольного парохода «Александр Сибиряков». При Крылове ЭПРОН стал всесоюзным: его отделения появились везде, включая Северный Ледовитый и Тихий океаны. Причем везде передача поискового и спасательного дела именно этой организации была связана исключительно с тем, что ее специалисты неизменно оказывались лучшими даже в самых трудных ситуациях.

В 1940 году Фотию Крылову присвоили звание контр-адмирала, а всего через год ЭПРОН фактически расформировали. Точнее, 22 июня 1941 года совместным приказом наркоматов военно-морского и морского флотов Главное управление ЭПРОН и аварийно-спасательные отряды на флотах и флотилиях были переданы в распоряжение ВМФ. При этом Экспедиция практически раздвоилась: флотские структуры перешли в ведение военных моряков, а Главное военно-речное управление – в ведение наркомата речного флота. А 2 июня 1942 года приказом наркома ВМФ СССР Экспедиция подводных работ особого назначения преобразовали в Аварийно-спасательную и судоподъемную службу Военно-морского флота. Так завершилась почти двадцатилетняя история первой в нашей стране специализированной службы по поиску, спасению и подъему кораблей и судов – ЭПРОН. В память об Экспедиции и ее без преувеличения героических сотрудниках построенное в 1959 году спасательное судно СС-26 было в 1989 году переименовано в «ЭПРОН» и гордо несет это имя на борту по сей день.