Брест. День четвертый. Медальон

Спокойно на душе и тихо... Мы покидаем гостеприимный Малоритский район, его теплых душевных хозяев, военного комиссара подполковника афганца Олега, поисковика офицера запаса Женю, учителя истории Николай Ивановича, которые на протяжении нескольких дней были здесь с нами... Спасибо вам за прием и душевность.

Мы отработали все информационные листы по этому району. Как-то казенно совсем? Мы пришли ко всем, о ком помнили и сообщили. Этого мало, но мы или другие вернуться еще. В поисковой работе не бывает безрезультатных экспедиций, если подходить к делу досконально, работать до пота и не уходить, пока не убедишься, что все - точно никого нет. А когда убедишься, что все, тогда даже отвоеванная у старого дуба пустая яма, - это тоже положительный результат. Значит, тут нет не упокоенных душ и надо идти дальше и остальным сообщить, чтобы даром не тратили время, а шли к тем, кто еще ждет возвращения с войны, нас ждет.

Итог четырехдневной работы - 11 солдат. Много это или мало? Для меня и один вернувшийся - счастье... Бесит, когда начинают считаться. Их уже однажды превратили в цифры сводок, похоронок, надгробных плит. Но считать тоже обязательно нужно, чтобы знать и помнить чего стоила Победа.

Сегодня доработали размародеренную воронку, всего в ней оказалось 10 человек. Погибли, скорее всего, в бою 25-26 июня 1941 года, когда 75 стрелковая дивизия предприняла попытку выхода из окружения. Хоронили, наверное, свои. «Хоронили» громко сказано, постояли минуту в тишине кто жив остался и пошли. Да и то хорошо, если была такая возможность. Николай Иванович, учитель истории и краевед, показал немецкие фотографии: раньше тут было поле  и болота. В 70-е годы ветераны ему рассказывали, что шли по грудь в воде по болоту, а как вышли на сухое, сразу приняли бой, немецкий артполк и пехотный полк к тому времени оседлали высоты. Вот и наших похоронили на более-менее высоком месте, а все косточки в осколках мин и снарядов, все, все...  Зияет как рот, оскаленный зубами сосновых корней, яма, а в ней солдатики вповалку, друг на друге, а зубы белые блестят у черепов, все как один молодые. Тут как осенило, вот он - оскал смерти. Не баба с косой, а яма... в ней парни молодые лежат, которые могли бы стать отцами.

Вот бы, думаешь, всех в мире политиков, от которых зависит, быть войне или нет, всех богатеев, которым всё денег мало, всё хотят на войне нажиться, согнать на эту яму. И заставить весь день в нее смотреть, в провалы глазниц пустых, в оскаленные в последнем крике рты, а потом извлекать их из ямы заставить. Хотя нет руки у них у многих грязные, нельзя им это доверять. Сами мы справимся. А смотреть - до глюков,  до боли в глазах, чтоб всю жизнь эта яма снилась,  наверное, стоит. Да не приедут они, некогда им, надо новую войну стряпать, чтоб мошну посильнее набить. Только забывают они: в гробу нет карманов, а там их и встретят солдатики и Господь Бог, да и спросят, знаю точно, спросят… И если кто из них читает эти мои слова, пусть задумается.

Писал я, помните, что не мы их находим, а они нас. Спросите, как? А вот сижу в раскопе, очищаю от песка и глины останки, чтоб не потерять ничего, песочек просеиваю, сложный очень раскоп, косточки хрупкие, много сосновых корней, что через тела проросли, да и мародеры здорово солдат потревожили, вот руку под тазовую кость засунул, чтоб ножичком снизу подчистить, и - бац... что то в ладонь упало, вынул.... МЕДАЛЬОН!!! ЦЕЛЫЙ!!!! Вот и нашел он меня, солдат. И опять руки трясутся, как у алкоголика конченного, покурить надо, остыть... 

В Белоруссии к таким находкам серьезно подходят. Вскрывать не стали, в песочек, пакетик - и в Минск в лабораторию. Это и правильно. Буду думать о нем и молиться, чтоб прочитали, ведь доверился он мне.

Выбрали всех, еще на полметра вниз углубились, чтоб спать спокойно, отвалы прозвенели металлодетектором, пуговички, крючки и монетки пропущенные собрали и покурить сели. Милицию ждем, чтоб документы подписать и останки передать, тут все серьезно - в этом вопросе порядок. Сидим курим, лесок сосновый, песочек - после войны засадили соснами и болото высохло. Солнышко светит, птицы поют, лежат в ряд на подстилках косточки, наши поисковые солдатики рядом переговариваются… И вижу не косточки, вижу строй стоит: солдат 10 человек, молодые все, командир с ними, стоят и смотрят, как мы курим уставшие. А они бодрые, им к своим идти - туда на солнечное небо, ждут их там, давно ждут, вот и пойдут. Пойдут не далеко, на Курган славы в километре за деревенским кладбищем, на ту высоту, до которой 74 года назад не дошли и останутся там со своими боевыми товарищами. А мы дальше поедем на Брест, где еще ждут нас, и потому тишина и пустота в душе, и покой в ней...

А печать, найденная вчера, принадлежала командиру хозяйственного взвода 184 туркестанского стрелкового полка. Там с полком пока не все ясно, часть его входила в 56 стрелковую дивизию, что под Гродно легла, а какие-то подразделения - в 75 стрелковую что тут сражалась. Но разберемся мы, срок дайте.

Завтра я в Крепость пойду, один хочу пойти побродить там, подумать...