Бой за Шевардинский редут. Пролог Бородинской битвы

К годовщине Бородинской битвы. 5 сентября 1812 года русские воины целый день отражали атаки втрое превосходивших их французов

День Бородинского сражения – 7 сентября – давно уже является одной из важнейших памятных дат военной истории нашей страны. Слово «Бородино» слышали все, тогда как словосочетание «Шевардинский редут» далеко не каждому что-то говорит. А между тем, если бы не сражение под Шевардино, возможно, и весь ход Бородинской битвы был другим. Прикрывавший левый фланг русских войск Шевардинский редут в течение одного дня 5 сентября (24 августа по ст. ст.) 1812 года не раз переходил из рук в руки и был оставлен только тогда, когда оборонявшие его русские войска получили приказ от фельдмаршала Михаила Кутузова.

Разведка обороной

Стремление решить всю судьбу Отечественной войны 1812 года в одном генеральном сражении испытывали обе стороны – и русские, и французы. Император Наполеон был готов к такому сражению едва ли не с первых дней вторжения: преимущество в силах почти гарантировало ему победу. Командующим российской армией, что Михаилу Барклаю де Толли, что Михаилу Кутузову, пришлось выжидать, пока в постоянных боях от границы до Смоленска не удастся измотать и сократить войска противника. Полностью добиться этого не удалось, но к концу августа 1812 года (здесь и далее даты по старому стилю) соотношение сил было уже не столь катастрофическим, и можно было дать генеральное сражение.

Местом его стало поле у села Бородино, теперь знаменитого на весь мир. Двенадцатичасовая схватка измотала обе стороны, и решающей победы не достигли ни русские, ни французы. Тем не менее именно Бородинское сражение считается переломным моментом в ходе Отечественной войны 1812 года, после которого армии России удалось, пусть даже ценой оставления Москвы, перехватить стратегическую инициативу и через четыре месяца полностью разбить агрессора и изгнать его из пределов Российской империи. Русская катастрофа Большой армии Наполеона стала прологом к краху всей его империи.

Таким же прологом, но к самой Бородинской битве, стало сражение за Шевардинский редут. По замыслу генерал-фельдмаршала Кутузова, это укрепление должно было прикрыть левый фланг русской армии и вынудить французов атаковать с невыгодного для них направления – через речки и овраги. Увы, вовремя достроить редут русским войскам не удалось. Рассчитывать на то, что в таком виде он сможет продержаться долгое время, чтобы вынудить наступающих солдат Наполеона повернуть на север, не приходилось. И тогда 23 августа армия Кутузова оттянулась на юго-восток к деревне Семеновское, чтобы обезопасить себя от флангового удара. Шевардинский редут остался впереди в качестве передового опорного пункта. Он должен был задержать наступающих, чтобы дать время основным силам закончить перегруппировку и вынудить противника продемонстрировать реальные силы и намерения. И то и другое удалось в полной мере.

Трое против одного

По приказу Михаила Кутузова защищать Шевардинский редут остался «авангардный корпус» под командованием генерал-лейтенанта князя Андрея Горчакова — племянника генералиссимуса Александра Суворова. Опытный полководец, князь Горчаков не раз доказывал свои полководческие таланты, и потому главнокомандующий русской армией мог быть уверен: редут, даже недостроенный, продержится столько времени, сколько потребуется.

В распоряжении генерал-лейтенанта Горчакова оставались весьма существенные силы: по его собственным воспоминаниям, «пехота – 27-я дивизия вся, 5-й егерский полк, три гренадерских полка и два сводных гренадерских батальона с достаточною артиллериею, а кавалерия – два драгунских полка и к вечеру – 2-я кирасирская дивизия, всего – около одиннадцати тысяч (человек. – Прим. авт.)». «Достаточною артиллериею» князь Андрей Горчаков называет в общей сложности 46 орудий, четверть которых он разместил в самом редуте, а остальные на фланговых позициях – так, чтобы они могли не только прикрывать само укрепление, но и поддерживать его огонь по подходящему противнику.

При наилучшем развитии событий Шевардинский редут сковал бы наступающих французов и вынудил их основные силы двинуться в обход, на север, занимая положение, выгодное для Кутузова и невыгодное для Наполеона. Но французский император быстро разгадал приготовленную для него ловушку и не стал играть в игру, правила которой придумал не он. Вместо того чтобы оставлять часть своих сил для атак на редут и поворачивать остальные севернее, он с ходу бросил в атаку свои лучшие негвардейские части. И это предопределило исход боя.

Штурмовать Шевардинский редут Наполеон отрядил три дивизии корпуса маршала Даву, наступавшего по Новой Смоленской дороге. На острие удара оказалась 5-я дивизия 43-летнего бригадного генерала Жана-Доминика Компана. Это было совершенно логично: маршал Даву, в чьем подчинении находился Компан, давно оценил его полководческие способности и был уверен, что тот добьется успеха. К тому же в помощь дивизии генерала Компана выделили 1-ю и 2-ю дивизии; атаку поддерживали кавалерия Мюрата и корпус генерала Юзефа Понятовского. Всего против одиннадцати тысяч штыков и сабель князя Горчакова Наполеон бросил 35 тысяч своих солдат и офицеров при поддержке 180 орудий.

«Он остался в редуте!»

Казалось, такое соотношение не может не гарантировать немедленной и безусловной победы. И поначалу события разворачивались так, как ожидал Наполеон. Первой около двух часов пополудни атаковала кавалерия генерала Понятовского, но увязла в перестрелке с прикрывавшими укрепление с юга егерями и вынуждена была отступить. Правда, и русским войскам эта перестрелка стоила дорого: егеря потеряли две трети своего состава. Пока поляки связывали боем егерей на флангах, пехота генерала Компана подошла к редуту на расстояние атаки и начала ее решительным ударом. Его поддержала разместившаяся на окрестных возвышенностях артиллерия, которая, как вспоминали потом французы, «могла стрелять внутрь редута».

В итоге после первой атаки французские солдаты сумели ворваться в редут и захватить его. Правда, ненадолго. Не дав противнику возможности обустроиться в захваченном укреплении и приспособить его к обороне с тыла, гренадерские роты 2-й гренадерской дивизии, отправленные на подмогу по приказу князя Багратиона, в штыковом ударе ворвались в укрепление и уничтожили целый батальон врага. Позднее, когда Наполеон делал смотр своим войскам накануне Бородинской битвы и заметил отсутствие этого батальона, командир 61-го полка вынужден был ответить императору: «Он остался в редуте!»

До самой темноты редут еще несколько раз – от двух до четырех (воспоминания участников сражения и данные историков разнятся) – переходил из рук в руки. Но к десяти часам вечера он все еще оставался занятым пехотинцами 27-й дивизии. Однако удерживать позиции дальше не было уже ни сил, ни смысла. Свою задачу войска «авангардного корпуса» князя Горчакова выполнили, и фельдмаршал Кутузов отдал приказ оставить редут. Когда французы пошли в последнюю атаку, они с удивлением обнаружили, что им уже никто не противостоит, и просто заняли опустевшую позицию. Удивление французских солдат вполне объяснимо: чтобы не позволить противнику «на плечах» отступающих колонн ворваться на левый фланг русских позиций, князь Голицын отдал приказ подавать барабанным боем сигналы, предваряющие атаку кавалерии, и кричать «Ура!» Введенные в заблуждение французы были готовы к такому же, как и прежде, жесткому отпору, – а их удар пришелся в пустоту.

Когда о взятии редута доложили Наполеону, он долго выяснял подробности боя. Особенно его интересовал тот факт, что на позициях не удалось взять ни одного пленного. Как писал в своих мемуарах входивший в окружение французского императора генерал Филипп-Поль де Сегюр, «Наполеон, удивленный, забросал его (генерала Коленкура. – Прим. авт.) своими вопросами. «Разве его кавалерия не атаковала вовремя? А эти русские решили победить или умереть?» Ему ответили, что, доведенные до фанатизма их военачальниками и привыкшие драться с турками, которые кончают своих пленных, они предпочли покончить с собой, чем сдаться противнику. Император погрузился тогда в глубокое раздумье».

И нашим, и не нашим

Потери, которые понесли обе стороны в бою за Шевардинский редут, оказались тяжелыми. Русские войска потеряли не меньше шести тысяч человек, французы – до пяти тысяч. При этом ни те ни другие почти не понесли потерь в артиллерии, поскольку все атаки решались пехотой и конницей: убыль в русских пушках составила шесть орудий, у французов – от трех до пяти.

Гораздо важнее были стратегические итоги сражения за редут. Причем они, как ни странно, оказались выгодны обеим сторонам. Фельдмаршал Кутузов получил такое нужное ему время для завершения подготовки к Бородинской битве, состоявшейся через два дня, 26 августа 1812 года. В частности, русские войска успели завершить строительство ставшей вскоре знаменитой батареи Раевского и Багратионовых флешей – одних из важнейших опорных пунктов обороны во время генерального сражения. То, что Наполеон с ходу атаковал Шевардинский редут, позволило Михаилу Кутузову и его штабу сделать верный вывод, что французский император намерен наносить главный удар по левому флангу русской армии.

Самому Наполеону взятие Шевардинского редута принесло очень выгодную позицию на господствующей высоте, которая стала исходной в Бородинской битве. Кроме того, овладев редутом, французы получили возможность избежать необходимости идти в атаку через естественные преграды, на что рассчитывал Кутузов.

Любопытно, что генерал-лейтенант князь Андрей Горчаков, чей полководческий талант и умение маневрировать силами позволили так долго оборонять редут, не был награжден за этот подвиг. Тяжело раненный в Бородинском сражении, он получил награду после окончания Отечественной войны 1812 года, но без всякого упоминания о бое при Шевардино. По его собственным воспоминаниям, причиной тому стало отсутствие рапорта о проведенном бое: составить его вовремя помешала подготовка к главной битве, а позднее Михаил Кутузов в докладе императору Александру I не стал выделять Шевардинский бой, считая его заодно с Бородинской битвой.