Бойкот или раскол? Что общего у Олимпиады-80 со скандалом перед Пхенчханом-2018?

Организатор Олимпиады-1980 в интервью «Истории.РФ» – о ее бойкоте и ситуации со сборной России перед Играми-2018.

Все взгляды в эти дни прикованы к грядущей Олимпиаде в Южной Корее. В связи с многочисленными обвинениями в нарушении правил проведения Игр, а именно в приеме запрещенных препаратов российскими спортсменами, Международный олимпийский комитет (МОК) принял решение отстранить сборную России от участия в Играх-2018. Олимпийский комитет России решением Исполкома МОК был временно дисквалифицирован, а многим официальным спортивным чиновникам запретили посещать Олимпиаду в Пхенчхане. В их числе оказался и вице-премьер России Виталий Мутко, который ранее возглавлял Министерство спорта РФ. Впрочем, российским спортсменам дали право выступить на Играх-2018 в нейтральном статусе, то есть под флагом МОК.

Глядя на эту ситуацию сегодня, сложно не провести параллели между Играми в Южной Корее и Олимпиадой-80 в Москве. Многие в России поддержали идею бойкота соревнований в Пхенчхане, а тогда, в 1980 году, все было ровно наоборот: Олимпиаду в Москве бойкотировали более 60 стран.

Первыми с такой идеей выступили Соединенные Штаты Америки во главе с президентом Джимми Картером. Он предложил бойкотировать московскую Олимпиаду после того, как советские войска вошли в Афганистан. Многие страны, лояльные США и входившие в состав блока НАТО, поддержали это решение.

Однако в итоге Олимпиада в Москве состоялась, на нее приехали представители более 80 государств. Безоговорочное лидерство за собой оставили спортсмены Советского Союза, завоевавшие наибольшее количество медалей.

Впрочем, многие до последнего боялись, что состязания отменят, и бойкот Олимпиады сильно осложнял процесс подготовки к ней. О том, как готовились к первым Олимпийским играм в социалистическом государстве, нам рассказал Виктор Лукьянов, принимавший самое непосредственное участие в организации Олимпиады-80.

Слоган «О спорт, ты – мир!» «подсказал» Кубертен

– Виктор Ильич, расскажите, чем вы занимались в том олимпийском году?

– Я работал в Оргкомитете Олимпиады начальником отдела эстафеты Олимпийского огня.

– Переживали, когда случился бойкот?

– Бойкот московской Олимпиады стал назревать еще в 1979 году, за полгода до Олимпийских игр. Я могу вспомнить, как мы переживали, когда Картер (Джимми Картер – 39-й президент США, возглавлял страну с 1977 по 1981 год – прим. ред.) объявил нам бойкот. Я лично был взбудоражен, как и все наше управление. Оно называлось «Управление церемоний и эстафеты», мой отдел туда входил. Мы занимались церемонией открытия и закрытия Олимпийских игр, у нас был большой творческий коллектив. Мы, конечно, морально очень переживали, когда американцы это все раскрутили в прессе, по радио и по телевидению. Было очень больно, потому что сначала ставился вопрос об отмене московской Олимпиады. И это когда мы столько сделали – оставалось-то всего полгода до торжественного открытия! Мы хотели всем показать, как здорово мы можем это сделать.

– К счастью, это удалось. Расскажите, как вы и ваш отдел готовились к открытию Олимпиады?

– Я – человек, который связан с культурой, десять лет работал заведующим отделом культуры в московских профсоюзах, поэтому взял на себя то направление работы в Оргкомитете, которое больше никто не знал. При первой встрече с главным режиссером церемонии открытия Иосифом Тумановым я подсказал ему, какой может быть главная тема сценария. И в итоге тема торжественного открытия Олимпиады звучала так: «О спорт, ты – мир!». Я подарил Иосифу Михайловичу маленькую книжку Пьера Кубертена под названием «Ода спорту», оттуда мы и почерпнули эту тематику. Кубертен писал о том, что полисы в Древней Греции постоянно воевали между собой, но в конце концов пришли к решению – на время Игр прекратить всякие войны. И каждый участник, который шел на Игры, считался неприкасаемой личностью, и никто не смел на него покуситься и препятствовать ему идти в Олимпию.

Мишку хотели отправить в берлогу

– Какие сложности возникали во время подготовки открытия Игр?

– У нас все было отработано. Мы должны были наизусть знать каждую позицию: кто, что, с кем и когда должен делать. Вот, допустим, эстафета Олимпийского огня. Там же каждая минута была рассчитана. У меня была такая «гармошка» (шпаргалка – прим. ред.), где была расписана вся эстафета Олимпийского огня: дата, время, километры… Синхронность была до минуты: все было рассчитано от зажжения огня в Олимпии до его прихода в Лужники.

– Длинный был маршрут?

– Пять тысяч километров. При этом все, кто нес факел, просто бежали, не применяя никакие другие методы. Греция очень приветствовала то, что мы возродили древний способ доставки Олимпийского огня. А мне как раз в период ярого бойкота поручили проехать с контрольной проверкой весь маршрут эстафеты. Я побывал в Греции, Болгарии, Румынии и других странах, через которые несли огонь. И я даже немного переживал, как бы не сотворили каких-нибудь провокаций к моему приезду.

– А полет Олимпийского Мишки в небо тоже вы организовывали?

– Да, наше управление занималось его проводами с арены. С Мишей там была большая история. Было много разногласий, кривотолков: «Почему мы зверька отпускаем в небо? Это как-то неестественно. Лучше бы его отправить в берлогу». Так что много было всяких моментов. Но в последние месяцы перед открытием Олимпийских игр все, конечно, были удручены этой историей с бойкотом: «Как так, неужели могут?»

– Какие-то действия в связи с этим предпринимались?

– Проводились собрания, на которых присутствовал весь аппарат (Оргкомитета Игр – прим. ред.), Игнатий Трофимович (Новиков – председатель Организационного комитета Олимпиады-1980 в Москве – прим. ред.) докладывал о сути бойкота. Мы очень переживали и каждый день на планерке ждали, какие новости. Единственное, что мне очень понравилось в то время – это позиция тогдашнего главы Международного олимпийского комитета лорда Килланина. Он боролся за единство международного олимпийского движения и считал этот бойкот расколом.  

Глава МОК назвал Олимпиаду-80 самой чистой

– К счастью, в итоге Олимпиада все-таки состоялась. Чья это прежде всего заслуга, как вы считаете?

– Большую роль в этом сыграл весь руководящий состав московского Оргкомитета. Допустим, Виталий Георгиевич Смирнов (президент Олимпийского комитета России с 1992 по 2001 год – прим. ред.), который сегодня возглавляет Независимую общественную антидопинговую комиссию (НОАК), – я его называл «наш министр иностранных дел в спорте». Он 24 часа в сутки работал с зарубежными делегациями, он знал всех наизусть, и его все знали, поскольку он был членом Исполкома Международного олимпийского комитета и несколько раз даже был там заместителем председателя, то есть вторым лицом в Исполкоме. И, конечно, он знал каждого члена МОК, представителя каждой страны. Министерство иностранных дел и все, кто связан с международной политикой, были подключены к этому. С представителями каждой страны старались встретиться и переговорить отдельно. Благодаря действиям наших дипломатов и сотрудников Оргкомитета накал начал потихоньку спадать. А потом в ходе сессии МОК огласил окончательное решение и не поддержал бойкот. И в конце концов к нам все-таки приехали представители 80 стран. Кстати, в конце наших Игр, когда Килланина провожали в Шереметьево, он в интервью сказал: «Мне жаль тех, кто не приехал на московскую Олимпиаду».

– А какие-то нарушения в ходе тех Игр были выявлены? 

– Как сказал Хуан Антонио Самаранч, который только перед московской Олимпиадой был избран на пост президента МОК, «это была самая чистая Олимпиада». В Международный олимпийский комитет не поступило никаких жалоб ни на судейство, ни на какие-то спортивные недостатки. Имелись в виду в том числе и «допинговые» дела, хотя допинговой структуре тогда уделялось не так много внимания. Но все равно Самаранч подчеркнул, что это была самая чистая Олимпиада, – итог нашей работы был таков.

– И все-таки Игры в Москве бойкотировали более 50 стран, и это был серьезный удар. Неужели каждое из этих государств не прислало к нам ни одного спортсмена?

–Бойкот поддержала небольшая кучка стран – американских сателлитов. Но некоторые спортсмены (среди них были английские, американские, французские и др.) приезжали на Олимпиаду. Но каждый из них выступал индивидуально, под флагом МОК. Если они выходили на церемонию открытия как представители своей страны, то им давали специальную табличку с названием их страны и флаг с изображением пяти колец.

– Как вы думаете, чувствовали ли наши спортсмены, что завоеванные ими в 80-м году медали были несколько обесценены? Ведь многие атлеты, которые были сильны и составляли им основную конкуренцию, просто не приехали…

– Конечно, и спортсмены, и их тренеры очень переживали. Они все равно живые люди, и все эти эмоции и переживания им передавались. У каждого был маленький радиоприемник, и все слушали «Голос Америки» – что они там болтают? Больше всего они боялись, что Олимпиаду отменят и все их труды пойдут насмарку. Но у них все было запрограммировано: тренировки по два-три раза в день.

– При всех трудностях, эта Олимпиада сложилась для нас удачно: советские спортсмены завоевали больше всего наград. А кто был главным конкурентом СССР на тех Играх?

– В основном нашими главными соперниками считались европейцы. Например, сильная команда была у ГДР. Но достойные соперники приезжали не только из Старой Европы, но и из соцстран. В той же художественной гимнастике были свои «сателлиты»: румыны, итальянцы… В любом случае наши результаты во всех видах спорта были на высшем уровне. Это была законно выигранная Олимпиада.

– В том, что МОК запретил российской сборной выступать на Играх в Южной Корее, явно прослеживаются политические мотивы, как было и тогда, в 1980-м. Как вы думаете, можно ли сравнить бойкот московской Олимпиады с той ситуацией, которая сложилась сейчас?

– В связи с запретом МОК и нашим предполагаемым бойкотом Олимпиады в Южной Корее я всегда вспоминаю и сравниваю президента МОК лорда Килланина и Томаса Баха (нынешний глава МОК – прим. ред.). С Килланином мы дружили, он очень любил ездить в Москву и даже подчеркивал это. Он наслаждался нашей культурой, нашим отношением к делу и видел, как мы готовили Олимпиаду – от А до Я. Он всегда сам приезжал с инспекциями. У нас, кстати, был почти что срыв одного из объектов: «Крылатское» не было готово ко времени. Так Килланин сам назначал срок на контрольную проверку и ходил на объекте в резиновых сапогах, по грязи – он не стеснялся этого. Ему надо было самому пройти и все посмотреть. А спустя пару месяцев он вернулся, посмотрел на уже готовый стадион и удивился: «Ну, так только русские могут – сказал и сделал!» В любом случае поведение лорда Килланина и сегодняшнего главы МОК Баха – это совсем разные вещи. Почему Бах молчит?! Когда он приезжал в Сочи, он со всеми целовался, благодарил Путина и остальных, говорил, что это лучшая Олимпиада… По существу, все сейчас идет к расколу Международного олимпийского комитета. Так же стоял вопрос и в 1980 году, но лорд Килланин переговорил со всеми членами Исполкома МОК, с которыми он хорошо общался, и в конце концов они отмели всякие попытки отменить Игры и решили, что московской Олимпиаде быть!