Анатомия «перманентной мобилизации» лета – осени 1941 года

Алексей Валерьевич Исаев,

канд. ист. наук, член Научного совета РВИО

Парад на Красной площади 7 ноября 1941 г. имел большое политическое значение. Руководство страны демонстрировало гражданам и всему мира свою готовность защищать Москву и наличие сил для защиты столицы. Однако помимо этих очевидных и всем понятных значений, тот парад демонстрировал успехи советского руководства в деле восстановления армии после тяжелых поражений летне-осенней кампании 1941 г. По Красной площади шли подразделения 332-й Ивановской стрелковой дивизии имени М. В. Фрунзе. Вопреки легенде о марше с парада на фронт дивизия полковника С. А. Князькова вступила в бой даже не на подступах к Москве в оборонительных боях конца ноября и первых дней декабря 1941 г. Она совершила 400-километровый марш от столицы к Осташкову и приняла участие в Торопецко-Холмской операции в составе 4-й ударной армии. Т.е. дивизия была даже не последним резервом Красной армии, ее задействовали уже в развитии контрнаступления под Москвой.

332-я стрелковая дивизия являлась одной из многих, сформированных летом и осенью 1941 г. на замену погибшим в бесконечной череде окружений соединениям довоенного формирования. На вопрос «Как Красная армия остановила Гитлера?» ответов больше, чем один. Любые сложные и масштабные процессы многогранны и многослойны. Однако, первым ответом будет термин из трудов теоретиков межвоенного периода — «перманентная мобилизация». Этот термин лучше всего описывает принимаемые советским руководством решения. На фронт несколькими волнами поступали новые дивизии и бригады.

Именно новые формирования использовались для восстановления рухнувшего после «котлов» фронта на всех трех стратегических направлениях и задействовались в ходе контрнаступлений. Именно новые формирования, а не мифические «сибирские дивизии», останавливали врага на подступах к столице и составили главную ударную силу контрнаступлений под Ростовом и Москвой. Соединения из Сибири в их числе присутствовали, но составляли все же небольшую долю, по крайней мере количественно.

Известное высказывание Ф. Гальдера о том, что «колосс-Россия» «был нами недооценен» относится как раз к новым формированиям. Начальник германского Генштаба писал в своем дневнике 11 августа 1941 г.: «К началу войны мы имели против себя около 200 дивизий противника. Теперь мы насчитываем уже 360 дивизий противника. Эти дивизии, конечно, не так вооружены и не так укомплектованы, как наши, а их командование в тактическом отношении значительно слабее нашего, но, как бы там ни было, эти дивизии есть»[1]. Адекватно отреагировать на поток новых формирований Красной армии немецкое верховное командование не смогло, что в немалой степени предопределило для вермахта катастрофу под Москвой.

В поисках корней, исходной точки процессов 1941 г. следует вспомнить, прежде всего, видного отечественного военного теоретика Александра Андреевича Свечина. Именно ему принадлежат пророческие слова: «Мобилизация ныне является не отдельным моментом в ведении войны, а становится перманентной»[2]. Хотя по А.А. Свечину прокатился каток репрессий, его идейное наследие продолжало жить и влиять на судьбы страны. А.А. Свечин призывал четко разделять понятие оперативного развертывания, охватывающее сосредоточение на театре войны одного первого эшелона мобилизации в ближайшие дни после начала войны (что чаще всего вкладывают в термин «мобилизация»), и понятие стратегического развертывания как кульминацию напряжения военной мощи и экономики государства. Свечин отсчитывал исторические примеры реализации на практике «перманентной мобилизации» от франко-прусской войны 1870-1871 гг. Тогда имела место первая, малоудачная попытка Леона Гамбетты выставлять по 6 тыс. вооруженных человек в день. Тем не менее, война к неудовольствию пруссаков, оказалась затянута в первую очередь этими мерами. Последующие войны дали новые примеры. Так А. А. Свечин обращает внимание на формирование многочисленной сухопутной английской армии Китченером в Первую Мировую войну «в стране без военных традиций».

В нашей стране имелся не менее показательный пример: формирование Красной армии в ходе Гражданской войны, который тоже не ускользнул от внимания военных теоретиков. Тогда из 800-тысячной Красной армии на 1 января 1919 г. к 1 января 1920 г. была создана 3-миллионная армия[3]. Победа красных в Гражданской войне была обусловлена в значительной степени именно результативным военным строительством. Невзирая на дезертирство, хаос, политическую нестабильность и общую усталость страны от войны.

Все это говорит о том, что решения советского высшего военного руководства летом и осенью 1941 г. имели историческую и практическую базу. Однако готовились ли к такому сценарию заблаговременно? Ответ здесь будет однозначно отрицательным. По последнему подготовленному перед войной мобилизационному плану (МП-41) формирования новых соединений с началом войны не закладывалось. Предполагалось, что уже имеющихся 300 дивизий (198 стрелковых, 10 горнострелковых, 2 мотострелковых, 30 моторизованных, 60 танковых) и 8 бригад[4] будет достаточно. В документе прямо указывалось: «Численность всех формирований, намеченных в течение первого года войны, составит — 21 900 человек военнослужащих и 22 500 человек по вольному найму»[5]. Причем на первое полугодие приходилось всего 11 500 человек военнослужащих. Такое решение вполне соответствовало представлениям о нормальном, не катастрофическом начале войны. Покрытие убыли предполагалось за счет запасных частей. Нарастание военной угрозы в предвоенный период привело к росту численности Красной армии и числа соединений. К 1941 г. наращивание числа соединений вышло на уровень, который, казалось, уже не требовал новых формирований.

Катастрофическое начало войны привело к тому, что расчеты МП-41 перестали соответствовать требованиям момента. Первым, наиболее простым и логичным шагом было формирование новых соединений из кадров органов внутренних дел, упрощенно «пограничников». Решением Правительства СССР на НКВД было возложено формирование пятнадцати дивизий, первоначально десяти стрелковых и пяти горнострелковых. Причем шла речь именно об использовании кадров, как «ядра» формируемых дивизий, а не 100 % формировании за счет ресурсов НКВД. В приказе НКВД СССР № 00837 от 29 июня 1941 г. за подписью Наркома внутренних дел СССР Л.П. Берии указывалось: «выделить из кадров войск НКВД по 1000 человек рядового и младшего начальствующего состава и 500 человек командно-начальствующего состава на каждую дивизию. На остальной состав дать заявки в Генеральный штаб Красной Армии на призыв из запаса всех категорий военнослужащих»[6]. Сроки формирования были крайне сжатыми, дивизии первоначально предполагалось сформировать в течение июля 1941 г. Формирование горнострелковых дивизий объяснялось не потребностью в горных войсках, а, скорее, стремлением облегчить формируемые соединения. Изначально горно-стрелковые дивизии планировали формировать в Закавказье, но в итоге перенесли формирование в европейскую часть СССР. По первоначальному плану формирование предлагалось осуществлять по довоенному штату в 14 тыс. человек.

Еще одной волной не предусмотренных планами формирований стали дивизии народного ополчения. Первоначальный амбициозный замысел предполагал сформировать 25 ополченческих дивизий в Москве и 7 в Ленинграде[7]. Ополченцы также требовали командного состава и запасников, изымаемых из армейских ресурсов. Вскоре планы формирования ополчения подверглись корректировке. В итоге до конца года дивизий народного ополчения было сформировано 12 в Москве, 9 в Ленинграде, 4 в Карелии и 4 в Крыму[8]. Эти данные не учитывают ополченческих формирований в виде отдельных частей в Киеве, Харькове и других городах.

Поначалу укомплектование новых формирований вооружением не встречало значительных трудностей с точки зрения его наличия. Дивизии из кадров НКВД укомплектовывались со складов внутренних округов и проблемой стала его доставка к месту формирования соединений. Как докладывал К.Е. Ворошилову заместитель Наркома внутренних дел генерал-лейтенант И.И. Масленников, из 157 запланированных транспортов (эшелонов) с вооружением на 7 июля 1941 г. было отгружено только 17[9]. НКВД использовало своих сотрудников не местах в качестве «толкачей» отправки эшелонов. Ополченческие дивизии поначалу вооружались иностранным оружием со складов, оставшимся со времен Первой Мировой войны.

Однако с точки зрения ГКО и Генерального штаба эти меры являлись недостаточными в условиях значительных потерь вооруженных сил в Приграничных сражениях. Дивизий из кадров НКВД было всего пятнадцать. По характеру используемого контингента, со значительной долей старших возрастов, готовность ополченческих соединений откладывалась на неопределенный срок. Их первой задачей становилось строительство Ржевско-Вяземского рубежа.

В этих условиях 8 июля 1941 г. появляется постановление ГКО-48с «О формировании дополнительных стрелковых дивизий», предписывающее Наркомату обороны «сформировать дополнительно 56 стрелковых дивизий <...> и 10 кав. дивизий»[10]. Внеплановый характер формирования уже на этом этапе заставил задуматься о сокращении штата соединений. В постановлении ГКО оговаривалось, что дивизии формируются «временно с одним артиллерийским полком, общей численностью 13 200 человек каждая»[11]. В постановлении ГКО уже ставился вопрос об изъятии учебного и боевого вооружения из Осоавиахима.

Личным составом новые формирования обеспечивались за счет избыточного объема призванных по мобилизации, значительно превышавших потребности по МП-41. Дело в том, что Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 г. с 23 июня была объявлена мобилизация военнообязанных сразу 14 возрастов (1905 — 1918 гг. рождения) в 14 военных округах из 17[12]. Общая численность мобилизованных составила около 10 млн. человек, т. е. почти на 5,1 млн. человек больше того, что требовалось[13]. Для перевода армии и флота на военное время по МП-41 требовалось призвать 4887 тыс. человек[14]. Фактическая численность 56 сформированных стрелковых дивизий составила 622 409 человек[15].

Формирование большого числа новых соединений требовало в том числе управленческих ресурсов. Эту проблему призвано было решить постановление ГКО №300с от 28 июля 1941 г., которым предписывалось «в целях улучшения формирования и укомплектования войск организовать Главное управление формирования и укомплектования войск Красной армии»[16]. Для новой организационной структуры использовались кадры управлений Генерального штаба. Первоначально руководство Главупраформом было поручено Г.И. Кулику, но 6 августа 1941 года Постановлением ГКО №411 начальником Главупраформа назначается заместитель Наркома обороны армейский комиссар 1-го ранга Е. А. Щаденко. В Гражданскую Е. А. Щаденко был ЧВС Первой конной армии. Т. е. это был человек, пользовавшийся доверием со стороны К. Е. Ворошилова. В этой связи небезынтересно отметить, что в начале 1920 г. РВС Первой Конной армии по предложению К. Е. Ворошилова создал Управление формирований (Упраформ), занимавшийся как раз пополнениями[17]. Теперь к этой идее вернулись на качественно новом уровне и в масштабах всей Красной армии.

Еще одним наследием Гражданской войны стало скачкообразное возрастание численности кавалерии Красной армии. Однако это были совсем не те кавалерийские корпуса с танками и дивизионной артиллерией, имевшиеся до войны. Новые кавдивизии формировались как «рейдовые», сокращенного состава, численностью всего 3 388 человек и 3 748 лошадей в трех полках. Кавалерийский полк состоял из четырех сабельных эскадронов, пулеметного эскадрона, полковой батареи (4 76-мм полковых орудия и 4 45 мм противотанковых орудия), минометной батареи (6 82мм минометов), радиовзвода, саперно-подрывного и зенитно-пулеметного взводов и подразделений обслуживания. В июле 1941 г. было сформировано семь кавалерийских дивизий общей численностью 23 716 человек. Несмотря на весьма ограниченные результаты использования кавалерии в ходе рейдов в тыл ГА «Центр» летом 1941 г., формирование новых кавалерийских дивизий было продолжено с упорством, достойным лучшего применения. По данным инспекции кавалерии Красной армии в августе 1941 г. было сформировано 13 кавдивизий (45 201 человек), в сентябре 1941 г. — 2 кавдивизии (6954 человека), в октябре — 8 кавдивизий (27 816 человек), в ноябре — 25 кавдивизий (84 240 человек).

Нехватка вооружения и техники заставляет 29 июля 1941 г. утвердить сокращенный штат стрелковой дивизии №04/600. Стрелковая дивизия Красной армии уже надолго лишалась второго (гаубичного) артиллерийского полка. Численность личного состава дивизии уменьшалась с 14 483 человек до 10 859 человек, обвально уменьшалось количество противотанковых орудий — с 54 до 18 штук. Вместо 32 122-мм гаубиц оставалось 8. Вес залпа всех орудий стрелковой дивизии упал с 1388,4 кг до 348 кг. Штат предназначался не только для формирования новых дивизий, но и перевода на него всех действующих дивизий, имеющих некомплект людей, боевой и вспомогательной техники. 23 августа 1941 г. было дано указание «для установления единой организации стрелковых дивизий Красной Армии» перевести на новый штат дивизии народного ополчения[18].

Создание Главупраформа, новых штатов создавало базу для новой волны формирований. По постановлению Государственного комитета обороны от 11 августа 1941 г. №459сс формируется 85 стрелковых и 25 кавалерийских дивизий. Проект постановления поступил в ГКО за подписями Е. А. Щаденко и Л. П. Берии 10 августа 1941 г. Согласно постановлению ГКО формирование предполагалось завершить в несколько этапов, начиная с 15 августа 1941 г. Так, 15 стрелковых дивизий формировались к 15 сентября 1941 г., 20 дивизий — к 15 октября, 25 дивизий — к 15 ноября и, наконец, последние 25 дивизий — к 15 декабря[19]. Объяснялось это необходимостью ожидания поступления вооружения с заводов промышленности. Фактическая численность этих 85 стрелковых дивизий составила 964 656 человек[20].

Новые формирования требовали новых мер, в том числе чрезвычайного характера. Согласно августовскому постановлению ГКО предполагалось разбронировать из народного хозяйства 50 тыс. человек начсостава. Постановлением ГКО №506с от 18 августа разрешалось разбронировать и призвать в ряды Красной армии 40 тыс. рабочих — шахтеров Донбасса[21]. Это особенно показательно ввиду большого экономического значения Донбасса для СССР. Шахтеры направлялись на укомплектование четырех формируемых на Донбассе дивизий. В указаниях, данных командованию Харьковского военного округа это решение детализировалось. Так возраст призываемых ограничивался 35 годами. От призыва освобождали лишь отдельные специальности: «рабочих шахт, дающих коксующие и газовые угли, подземных рабочих горняков строящихся шахт, забойщиков, навальщиков, крепильщиков на крутом подъеме, запальщиков, врубмашинистов»[22].

Детали использования ресурсов для новых формирований просматриваются по августовским директивам 1941 г. НКО, зам. НКО и Главупраформа в округа. Так, например, в приказе командующему войсками Северо-Кавказского военного округа от 11 августа 1941 г. на формирование дивизий указывалось: «Укомплектование дивизий младшим начальствующим и рядовым составом произвести за счет призыва из запаса военнообязанных с 1904 по 1895 год рождения, использовав в первую очередь остатки обученных военнообязанных поднятых по мобилизации возрастов»[23]. Младшие возрасты предполагалось использовать для боевых подразделений и расчетов артиллерии, старшие — для тыловых частей.

Помимо волюнтаристского решения с массовым формированием рейдовых кавалерийских дивизий в августе 1941 г. было принято неоднозначное решение в отношении танковых войск. Если в июле 1941 г. происходило облегчение штата танковой дивизии и переформирование по нему оставшихся дивизий, то в августе произошел полный отказ от самостоятельных танковых соединений. Согласно постановлению Государственного Комитета Обороны № ГКО-570сс от 23 августа 1941 г. за подписью И. В. Сталина предполагалось:

«При формировании новых танковых частей установить два основных типа организации танковых войск:

а) отдельный танковый батальон при стрелковой дивизии;

б) танковая бригада»[24].

Прямо и недвусмысленно указывалось: «Танковых дивизий и механизированных корпусов впредь не формировать»[25].

К эквиваленту дивизий — танковым корпусам — в Красной армии вернулись уже весной 1942 г. Ссылки на нехватку матчасти, как мотив формирования бригад, здесь совершенно неубедительны. Приказом НКО № 0063 от 12 августа 1941 г. предполагалось формирование 120 танковых бригад к 1 января 1942 г. Они требовали значительного количества не только танков, но и вспомогательной техники. По приказу НКО №0063 каждой бригаде полагалось 175 автомобилей ГАЗ, 177 автомобилей ЗИС, 22 бензоцистерны и 19 тракторов[26]. Т.е. на 120 бригад потребовалось бы 21 тыс. автомашин ГАЗ, более 21 тыс. ЗИС, 2640 бензоцистерн, 2280 тракторов. По июльскому 1941 г. штату танковой дивизии соединению полагалось 245 ГАЗ, 365 ЗИС, 76 автоцистерн, 72 трактора. Соответственно техники для 120 бригад хватает минимум на 30 танковых дивизий. При этом отсутствие самостоятельных подвижных соединений негативно сказывалось на возможностях Красной армии в зимней кампании 1941–1942 гг. Т.е. нельзя сказать, что преобразования 1941 г. были во всем безошибочны и избежали метаний и непродуманных решений.

С точки зрения вооружения новых соединений наиболее острой проблемой стали 45-мм противотанковые пушки. В итоге вместо советских 45-мм орудий ополченческие дивизии получили 37-мм трофейные польские «Бофорсы» и то в недостаточном количестве. Решена проблема была ближе к 1942 г. за счет налаживания производства 45-мм противотанковых орудий на заводе №172 в Перми.

Наконец, последней крупной волной «перманентной мобилизации» первого года войны стали 75 стрелковых бригад, сформированных согласно постановлений ГКО №796 от 14 октября и №810 от 18 октября 1941 г. Переход на формирование стрелковых бригад вместо стрелковых дивизий во многом является знаковым, качественным переходом. Стрелковые бригады численностью по 4500 человек требовали меньше командного состава и артиллерии. При этом приходится признать, что боевые возможности стрелковых бригад оказывались существенно ниже, чем дивизий. Лишь формально две бригады были эквивалентны одной стрелковой дивизии.

Последним кадровым резервом для стрелковых бригад стали курсанты и кадры военно-морского флота. Как это осуществлялось с практической точки зрения показывает приказ за подписью Е. А. Щаденко военному совету Средне-Азиатского военного округа:

«На должности командиров взводов и рот назначить из числа прибывающих из САВО (Ташкент) к 26.10.41 г. на укомплектование бригады 600 курсантов военно-морских училищ.

На остальные должности назначить: а) лучший состав штаба и учреждений округа; б) начсостав фронтовиков, выписываемых из госпиталей по выздоровлении от ранений; в) призванных из числа забронированных за народным хозяйством.

При недостатке среднего начсостава на указанные должности выдвигать младший командный и рядовой состав моряков»[27].

Как мы видим, ресурсом становились сами окружные учреждения и управления, а также выздоравливающие из госпиталей. Дополнительно на укомплектование бригад в САВО прибывали 1000 человек моряков Каспийской флотилии и 1200 человек моряков учебного отряда подводного плавания.

Особняком в ряду формирований последних месяцев 1941 г. стоят семь стрелковых дивизий и одна мотодивизия (1-я Пролетарская) переформированные в гвардейские дивизии. Для этих мероприятий были задействованы 33 767 человек личного состава[28]. Речь шла именно о восстановлении, не новых формированиях. Следует отметить, что советскую гвардию с самого начала стремились выделить в качественном отношении. В выводимых на переформирование 5-ю и 6-ю гв. сд сохранялся второй (гаубичный) артиллерийский полк довоенного штата[29]. К сожалению, в тяжелых условиях первого военного года эта традиция не сохранилась. Имелись к тому и сугубо технические препятствия: производство дивизионных 152-мм гаубиц М-10, шедших на укомплектование гаубичных полков по довоенному штату, на пермском заводе №172 было свернуто в начале осени 1941 г.

Кроме того, помимо стрелковых дивизий и бригад формировались артиллерийские части (52 069 человек по состоянию на 27 декабря 1941 г.), инженерные части (69 542 человека) и части связи (54 458 человек), химические части (10 459 человек), части ПВО (23 022 человека) и минометные части (17 532 человека)[30]. Тыловые части и учреждения, без которых не могли существовать резервные армии потребовали еще 83 271 человека личного состава (здесь наиболее многочисленными были гужевые транспортные батальоны и дорожные части).

Приближение зимы породило еще одну разновидность новых формирований 1941 г. — лыжные батальоны. Инспирировано появление лыжбатов было, очевидно, событиями советско-финской войны 1939-1940 гг. Однако эффективность лыжников несколько переоценивалась. Возможности лыжбатов в боях на советско-германском фронте существенно ограничивались слабыми вооружением, лыжники вооружались в основном стрелковым оружием. Штатное артиллерийско-минометное вооружение ограничивалось шестью 82-мм и девятью 50-мм минометами. До конца 1941 г. в Красной армии было сформировано 238 лыжных батальонов общей численностью 137564 человека и 53 учебных лыжных батальонов общей численностью 40916 человек[31]. Из них на фронт до 1 января 1942 г. успели отправить 86 лыжных батальонов общей численностью 49 708 человек[32].

Одновременно следует подчеркнуть, что формирование новых соединений и частей составляло лишь часть проводимых мероприятий. Еще одним инструментом в руках военного руководства являлось маршевое пополнение, с помощью которого восстанавливалась боеспособность дивизий, понесших большие потери в оборонительных и наступательных боях с вермахтом.

Постановлением ГКО от 13 августа 1941 г за №475сс Главупраформ обязан был подготовить с 15 августа по 31 декабря 1941 г — 2 000 000 человек маршевого пополнения, в том числе 750 000 вооруженных. Во исполнение этого постановления с 1 августа по 31 декабря 1941 года отправлено 747 596 человек в составе вооруженных маршевых рот и 12 993 человек вооруженных маршевых эскадронов[33]. Из этого числа было вооружено за счет Главного артиллерийского управления (ГАУ) — 359 000 человек и вооружено за счет округов — 401 589 человека. Соответственно невооруженных маршевых рот, эскадронов, батарей и инженерно-технических команд было отправлено 6310 единиц общей численностью 1 455 817 человек. В итоге задание ГКО было даже несколько перевыполнено, вместо 2 млн человек отправили 2 216 406 человек. Сверх того, с маршевыми пополнениями отправлено 20 380 человек командного состава. Относительно вооружения можно отметить следующее. По указанию, данному в адрес ГАУ Е.А. Щаденко в августе 1941 г., предполагалось распределять винтовки, поступающие из производства в соотношении 40% для новых формирований и 60% для маршевых пополнений[34].

В итоге Наркомату обороны к концу 1941 г. после отмобилизования было представлено свыше 14 млн. человек из общего мобресурса (32 возрастов) в 20 млн. человек[35]. Потребителем этих ресурсов были не только вновь формируемые стрелковые, кавалерийские дивизии, стрелковые и танковые бригады. Немалые ресурсы поглощались строительными батальонами, задействованными вместе с местным населением на строительстве многочисленных линий укреплений.

Подводя итог, необходимо все же сказать несколько слов о «сибирских» дивизиях. С Дальневосточного фронта в действующую армию в целом прибыли до 31 декабря 1941 г. 5 стрелковых дивизий довоенного формирования общей численностью 77 174 человека, из Забайкальского военного округа — 6 стрелковых дивизий численностью 85 966 человек[36]. Из числа танковых и механизированных соединений из состава Дальневосточного фронта прибыли три танковые дивизии общей численностью 28 112 человек[37]. Из Забайкалья еще до войны начал выдвигаться 5-й мехкорпус (35 995 человек), который был разбит под Сенно и Лепелем в июле 1941 г. Т.е. в числе соединений, участвовавших в битве за Москву его учитывать нецелесообразно. В итоге, конечно, с Дальнего Востока и Забайкалья поступили значительные силы, но все же существенно меньшие, чем дала Советскому Союзу «перманентная мобилизация».

При наличии примеров в прошлом, процесс формирования частей и соединений Красной армии летом и осенью 1941 г. все же остается уникальным явлением. Темпы формирований были гораздо выше, чем в приведенных выше примерах, от Китченера до Гражданской войны в России. При этом удалось сохранить на приемлемом уровне боеспособность соединений, что позволило сначала остановить врага, а затем нанести ему поражение под Москвой.

 

Печатная публикация

Исаев А. В. Анатомия «перманентной мобилизации» лета – осени 1941 года // Георгиевские чтения. Сборник трудов по военной истории Отечества. Вып. 2 / Ред. – сост. К. А. Пахалюк. М., 2022. С. 415–430.

[1] Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба Сухопутных войск 1939-1942 гг.Том III. От начала восточной кампании до наступления на Сталинград (22.06.1941 — 24.09.1942). М., 1971. С. 264.

[2] Цит. по Постижение военного искусства: Идейное наследие А. Свечина. М., 2000. С.355.

[3] Мовчин Н. Комплектование Красной армии (исторический очерк). М., 1926. С. 101.

[4] 1941 год: в 2 кн. Кн. 1. М.: Международный фонд «Демократия». М., 1998. С. 608.

[5] Там же. С. 613.

[6] Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: Сб. док. Т. 2. Кн. 1. Начало. 22 июня – 31 августа 1941 г. М.: Русь, 2000.С.125.

[7] Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации (далее – ЦАМО РФ). Ф. 2. Оп. 11569. Д. 434. Л. 18.

[8] ЦАМО РФ. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 133В. Л. 1.

[9] ЦАМО РФ. Ф. 2. Оп. 11569. Д. 434. Л. 105.

[10] Российский государственный архив социально-политической истории (далее – РГАСПИ). Ф. 644. Оп. 1. Д. 1 Л. 154.

[11] Там же.

[12] 1941 год — уроки и выводы. М., 1992. С. 106.

[13] Там же. С. 109.

[14] Там же.

[15] ЦАМО РФ. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 133В. Л. 2.

[16] См. РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 2. Д. 8. Л. 114.

[17] Кардашов В. И. Ворошилов. М., 1976. С. 174.

[18] ЦАМО РФ. Ф. 56. Оп. 12214. Д. 1954. Л. 67.

[19] РГАСПИ Ф. 644. Оп. 2. Д. 12. Л. 123.

[20] ЦАМО РФ. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 133В. Л. 3.

[21] РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 2. Д. 13. Л. 120.

[22] ЦАМО РФ. Ф. 56. Оп. 12214. Д. 1954. Л. 63.

[23] ЦАМО РФ. Ф. 56. Оп. 12214. Д.1954. Л. 41.

[24] РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 2. Д. 15. Л. 16.

[25] Там же.

[26] Русский архив: Великая Отечественная: Т. 13 (2—2). Приказы народного комиссара обороны СССР. 22 июня 1941 г. – 1942 г. М., 1997. С. 53.

[27] ЦАМО РФ. Ф. 56. Оп. 12214. Д. 1954. Л. 127.

[28] ЦАМО РФ. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 133В. Л. 3.

[29] ЦАМО РФ. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 25. Л. 79.

[30] ЦАМО РФ. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 133В. Л. 5–6.

[31] ЦАМО РФ. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 133В. Л.13.

[32] Там же.

[33] Там же. Л. 97.

[34] ЦАМО РФ. Ф. 81. Оп. 12234. Д. 25. Л. 2.

[35] 1941 год — уроки и выводы. М., 1992. С. 109.

[36] ЦАМО РФ. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 133В. Л. 77.

[37] Там же. Л. 78.