12 июня. То, что нас не убивает

Что мы празднуем 12 июня?

Какие исторические события связаны с этой датой?

Формально — декларация суверенитета, то есть выхода РСФСР из состава России в 1990 году. А ещё случайно совпало так, что в тот же день, только годом позже эта самая «суверенная Россия» заполучила первого президента – Бориса Ельцина.

То есть, строго говоря, поводом к празднованию является то событие, которое позже было определено как катастрофа. А именно: крушение существовавшей на тот момент российской формы государственности, распад единой страны, разрушение социально-экономического уклада.

Понятно, что беда случилась не в один день. И в кризис советская модель влетела задолго до 12 июня 1990 г., и чудовищные «девяностые» наступили не наутро после депутатского голосования, и президент Ельцин – далеко не единственное действующее лицо этой трагедии. Но принято таким образом как бы символизировать. Для удобства.

В общем, повод для всенародных и государственных торжеств – крайне сомнительный. Хотя и прецедент не единственный – взять хотя бы 23 февраля.

Так что же – у нас празднуют в тот день, когда более уместно скорбеть?

А вот нет.

Хотя бы потому, что эта катастрофа, как и все предыдущие, не удалась.

Настолько не удалась, что подавляющее большинство веселящихся сегодня на Красной площади ни о какой такой катастрофе вообще не знают.

И это не потому, что наивному юношеству запудрили мозги коварные либералы – ведь это юношество и есть одновременно поколение «Бессмертного полка».

Это потому, что для мудрого юношества страна Дня Победы и страна Дня России – это одна и та же страна.

Ведь что случилось по существу в условную дату 12 июня 1990 года?

Случилась смена формы государственности. И радикальная смена идеологии государственного строительства как такового. Дело-то привычное – только в ХХ веке это произошло во второй раз (а если делить 17-й год надвое, на Белый Февраль и Красный Октябрь – то и вовсе а третий).

Содержание переворота 90-х можно обозначить как «белый реванш». Носители буржуазно-либеральной, националистической идеологии, опростоволосившейся в России 100 лет назад, получили возможность «порулить» и «исправить» на свой лад объективные, временно-случайные и воображаемые изъяны «красного проекта».

Впрочем, кризис советской государственности и советского уклада – предмет отдельного разговора. Сейчас достаточно сказать, что он имелся в реальности, своими внутренними силами не разрешился. И «предательство» партийно-советских элит – это не причина кризиса, а всего лишь его верный признак. Так что сегодня бессмысленно рассуждать, «что было бы, если бы…».

Всё уже случилось.

Да, как правило, смена идеологии и уклада происходит через катастрофу и потрясения. Это сопровождается агрессивным отрицанием предыдущей государственности (в данном случае советской), отрицанием исторической логики и преемственности – от этого отрицания «новая» государственность поначалу расцветает всеми оттенками ущербности и, соответственно, воспроизводит катастрофу уже на своём уровне.

И всего этого на рубеже 90-х мы огребли сполна.

Кто помнит, что и как это было, – тому нет нужды напоминать.

А кто по малолетству не помнит и не знает, – тому не будем портить праздник.

И даже не будем предупреждать, что та катастрофа нам ещё аукается и будет аукаться ещё там и сям — и на Украине, и в хозяйстве, и в науке, и в образовании, и в мировой политике.

Главное сегодня в другом: мы выжили.

За четверть века мы и знать забыли о той злополучной декларации съезда народных депутатов РСФСР. Даже лично я забыл — хотя находился в тот день в Кремле по служебной репортёрской обязанности. И Ельцин давно уже не президент.

А Россия — вот она.

Мы в ней находимся.

Мы строим новые заводы и новые дома.

Выкатываем новые танки и самолёты.

Мы собираем дружественные народы в новый союз – под новым названием, на новых принципах, но на том же месте и с теми же целями.

Нас уважают друзья и опасаются недоброжелатели.

Наш флаг снова поднимают в честь побед во имя того же самого, что и всегда, — во имя родины и справедливости, во имя того, что нам дорого.

Мы растим и воспитываем своих детей, которые вместе с нами, а иногда и вместо нас выходят на марш «Бессмертного полка».

Мы не просто не дали себе погибнуть — мы по-прежнему остаёмся одним из немногих в мире суверенных народов. Мы никуда не делись из Истории — мы по-прежнему делаем её сами. Как умеем, уж не обессудьте.

Как так вышло? Ведь совсем недавно, на памяти всего-то одного поколения была катастрофа?

А с этой нашей катастрофой случилось то же самое, что и с предыдущими: она растворилась и сгинула в неумолимой логике российского государственного строительства. Для реализации любых идеологий любым революционерам нужно государство – и как только кто угодно начинает его обустраивать, неизменно получается, как учит нас старый советский анекдот, «автомат Калашникова».

Потому что вводные для любого проекта государственного строительства в вот уже тысячу лет одни и те же: климат, география, люди с их менталитетом и культурно-этническим разнообразием, цивилизации-конкуренты и цивилизации-партнёры. И, соответственно, список требований, которым должно соответствовать государство, тот же самый: суверенитет во всех его проявлениях (экономический, политический, научно-технический, гуманитарный, военный в конце концов), внутренняя устойчивость и самодостаточность.

В общем, хочешь жить – будешь делать что история прописала.

Это и есть железная логика преемственности.

А те или иные идеологии – это по сути, варианты решения конкретных задач в конкретное время. Логика преемственности в конечном итоге их фильтрует: какие-то решения одобряет как годные и своевременные, какие-то отбраковывает как бесполезные и завиральные.

В конечном итоге содержательное отрицание предыдущей формы государственности свелось, по большому счёту, к восстановлению в правах и поощрению экономической самодеятельности граждан – нехватка чего была очевидным и вопиющим недосмотром позднесоветского периода. Здесь, конечно, не без перегибов обошлось, которые терпеливо ждут вдумчивого лечения от «головокружения от успехов». Всё остальное – либо ритуальные заклинания по инерции, либо обновление декора и риторики (пускай даже истерично-дорогостоящее, типа пресловутого «Ельцин-центра«), либо естественное соответствие течению времени и меняющейся конъюнктуре. Либо опять же неудачные решения (из лучших ли побуждений, сдуру ли, по принципу ли «назло совку отморозить уши«), обречённые на отбраковку.

А то, чем до сих пор нам аукается катастрофа 90-х, — это не приговор, а недорешённые задачи. Какие бы замысловатые формы государственной, хозяйственной, общественной жизни ни принесло на нашу голову мутным потоком катастрофы — мы в конце концов терпеливо дорихтуем их до требуемого нам состояния. У нас ведь из чего угодно всё равно получается та же самая Россия.

За четверть века опять, уж не сосчитать в который раз за тысячу лет, доказана простая русская истина: ничего не потеряно, пока мы живы. Наша история измеряется не падениями и катастрофами, а взлётами и созиданием.

Вот эту живучесть своей страны мы имеем полное право праздновать. И почему бы не 12 июня?

 

Читайте также:

Иван Зацарин. Бессмысленный подвиг, который был не зря. К 17-летию марш-броска на Приштину

Полина Яковлева. О чём молчал де Голль над могилой Сталина

Иван Зацарин. Как нам создавали хозяев. К 24-летию начала приватизации

Андрей Смирнов. Маршал Кулик: автоматы, пушки и тягачи для Красной армии

Иван Зацарин. Чего боятся американцы по ночам. К 324-летию казни первой из салемских ведьм

Дмитрий Михайличенко. Печенеги: беспокойные соседи, растворившиеся в Руси

Иван Зацарин. Курка, яйки, млеко. Как «штаб Ост» собирался поить нас баварским

Игорь Пыхалов, Дмитрий Пучков. Про кавалерию в Великой Отечественной войне: тупой миф и яркая правда

Дмитрий Пучков, Андрей Шальопа: «28 панфиловцев» выходят в прокат 24 ноября

Иван Зацарин. Заслуги перед революцией как отягчающее обстоятельство. За что Звезда Героя нашла убийцу Троцкого

Виктор Мараховский. «Варкрафт», который надо было снять. Против мифозависимости