Модернизация в эпоху Петра

В конце XVII – первой четверти XVIII веков началась новая эпоха в истории России. Россия сталавеликой европейской державой, определявшей, наряду с Англией, Францией и другими крупными государствами Европы, ситуацию на континенте. Последнее стало возможно благодаря грандиозным внутренним преобразованиям и внешнеполитическим победам, которые произошли в царствование Петра I.

 Конец XVII века знаменовался борьбой дворцовых группировок – Милославских и Нарышкиных. Царь Федор III Алексеевич правил недолго — всего шесть лет (1676 – 1682). Его единственный сын умер при рождении, так что наследовать Федору могли только братья – Иван и Петр.

Родной брат Федора Иван был рожден первой женой Алексея Михайловича Марией Милославской. Он был уже 16-летним юношей. Но его одолевали болезни, соображал Иван с трудом, говорил сбивчивои неразборчиво. Апатичный и скованный, он служил предметом тайных насмешек собственных слуг.

Другим претендентом на трон мог быть 10-летний Петр, сын второй жены Алексея Михайловича – Натальи Кирилловны Нарышкиной. Петр олицетворял собой здоровье, живость и ум. Неслучайно многие придворные и патриарх считали его лучшим кандидатом на престол.

Сторонники Петра составили круг, который историки условно назвали «партией Нарышкиных». Нарышкиным противостояла «партия царевича Ивана» («партия Милославских»), которую возглавили родная сестра Ивана царевна Софья Алексеевна и ее друг, как писали позже, «амур и галант», Василий Васильевич Голицын.

Софья являла собой исключение среди царских дочерей. Царевны, которым обычно не могли подыскать супругов царских кровей, тихо уходили в московские монастыри. Царевны знали рукоделие, но наукам их не учили, разве что читать и писать. Софья получила образование под руководством Симеона Полоцкого вместе со своим старшим братом Алексеем. Ее отличали энергия, острый ум и решительность. Фаворит Софьи князь Василий Голицын был блестящим придворным и государственным деятелем. Он слыл сторонником западноевропейского опыта и в часы досуга разрабатывал проекты реформ, необходимых, по его мнению, России. И Софья, и князь Василий при этом с уважением относились к старорусским традициям.      

По смерти царя Федора Алексеевича (1682 г.) Боярская дума и патриарх провозгласили царем Петра. Царица Наталья Кирилловна (Нарышкина) и ее братья стали реальными правителями России. Но скоро они были оттерты от власти. Стрельцы, не получавшие жалованья в течение нескольких лет и терпевшие произвол начальства, были готовы к мятежу. Софья направила их гнев в «нужное русло», обещая, что «законный царь Иван» выплатит им жалованье и восстановит справедливость. Обещания подкреплялись подарками.

15 мая 1682 года среди москвичей разнесся слух: «Нарышкины удавили царевича Ивана». Стрельцы с оружием бросились в Кремль. Они требовали расправы с ненавистными им боярами, среди которых значились дяди царя Петра. Царица Наталья Кирилловна велела поставить на перила красного крыльца Грановитой палаты Петра и Ивана. Но толпа засомневалась: не подменные ли? Софье пришлось доказывать «подлинность» братьев.

Но бунт уже набрал силу. На копья с высокого крыльца полетел воспитатель Натальи Кирилловны боярин Матвеев, только-только вернувшийся из ссылки. Погиб один из Нарышкиных, отец и сын Долгорукие, многие другие люди встретили свою смерть или были избиты. Маленький царь Петр ничем не выдал своего волнения, но он был страшно напуган, впоследствии у него стали дергаться лицо и рука. Царь возненавидел Москву и стрельцов на всю жизнь.

А стрельцы тогда уже слушали лишь себя. Они требовали сделать царями обоих братьев (при этом Иван считался бы главным), они требовали своих денег; дарования привилегий и защиты «старой веры», так как многие из них были тайными и явными противниками никониан.

Боярская дума, патриарх, цари Иван и Петр, царевна Софья, объявленная стрельцами регентом при братьях, – на короткий срок все стали заложниками восставших. Этот период вошел в историю под названием «хованщина», по имени популярного в стрелецких полках князя Хованского. Его Софья по требованию стрельцов поставила во главе Стрелецкого приказа. Софья пошла навстречу требованиям стрельцов. Они получили удержанное жалованье и новое звание «надворной пехоты». На Красной площади в честь их подвигов установили мраморный столп.

Но терпеть власть стрельцов над собой правительница не собиралась. Вскоре она уехала на богомолье с братьями и Натальей Кирилловной в Троице-Сергиев монастырь. Руководя оттуда, собрала дворянское ополчение. Потом тайно захватила Хованского. Пытками его вынудили признаться, будто желал насильно выдать Софью замуж за своего сына, царей истребить и так захватить власть. Хотя среди бояр Хованский и слыл надменным, строптивым и честолюбивым человеком, вряд ли его планы шли так далеко... Но повод, чтобы казнить Хованского с сыном, правительница получила. Потеряв вождя, стрельцы не знали, что им делать, и решили просить милости у царевны. Зачинщики были наказаны, остальные приведены к покорности. Столп на Красной площади был разбит.

Что же до Петра и его окружения, то они были удалены от дел. Царь Петр жил в подмосковных селах – Преображенском и Семеновском. Никита Зотов учил его грамоте. Но основную массу времени непоседливый опальный царь проводил, маршируя со своими сверстниками из потешных полков под началом иноземных и отечественных офицеров да посещая Немецкую слободу. В слободе у Петра завелось много приятелей, среди которых выделялся швейцарец Франц Лефорт. Он много рассказывал Петру о Европе, о европейских армиях, о флоте. Изредка Петра возили в Москву на торжественные церемонии, где он сидел с братом Иваном на двухместном троне, а сестрица Софья шептала через дырочку в спинке трона царям правильные ответы.

В литературе XIX—XX веков долго господствовала оценка «Нарышкиных» как «партии реформ и европеизации» России. В противовес им «Милославские» воспринимались защитниками старомосковских порядков, консерваторами, которые обрекли бы страну на неподвижность. Отсюда победа Петра над Софьей ассоциировалась с торжеством прогресса над застоем. Истоком подобного взгляда стала историческая литература, созданная сподвижниками Петра.

Однако в конце XX века части историков такая оценка показалась сомнительной, так как вытекала она не из анализа действий и намерений Нарышкиных в малолетство Петра, а из рассмотрения будущих реформ самого Петра, при полном игнорировании действий и планов Софьи и Василия Голицына в период пребывания их у власти. Никто из ученых не сомневается в том, что Василий Голицын был одним из наиболее настойчивых сторонников заимствования Россией западноевропейского опыта. Его «прожекты» реформ содержат смелые прогрессивные идеи (чего стоит одно доказательство пагубности крепостного права и желательности его отмены в России). Мы знаем, что Голицын содействовал отмене в 1682 году местничества, пекся об открытии в Москве в 1687 году первого высшего учебного заведения – Славяно-Греко-Латинской академии.

Правительство Софьи и Голицына переориентировало внешнюю политику России с противостояния Речи Посполитой на союз с этой страной, а заодно на союз с Австрией и Венецией для борьбы с Турцией и Крымским ханством, что означало продвижение России на юг к теплым морям. Последнее было несомненной необходимостью для страны, лишенной удобных морских дорог для торговли и культурных контактов. К «успехам» же Нарышкиных за короткий промежуток 1682 года, когда они стояли у власти, можно отнести гонения на «партию Милославских», казнокрадство, произвол и отсутствие у них какой-либо продуманной программы преобразований страны.

Очевидно, что надо сравнивать не «Нарышкиных» и «Милославских», а действия и планы Софьи и Голицына с преобразованиями Петра I.

Здесь надо признать, что обе «партии» были «прогрессивными», так как являлись сторонниками реформ. Софья и Голицын, с одной стороны, Петр I, с другой, являлись продолжателями изменений, которые захватили Россию в «век новшеств» (XVII в.). Разница между ними была в методах и темпах реформирования России, отношении к русским традициям и понимание необходимой России европеизации. Голицын и Софья шли дорогой Алексея Михайловича, предпочитая компромисс, осторожность при безусловном почтении к «московской старине». Петр предпочел более скорый на результаты путь – путь ломки традиций, путь силы и насилия. Целый ряд внутренних реформ Петра в корне изменили порядок государственного управления России, усилили значение центра и превратили власть российского монарха в абсолютную. Вопрос заключается в том: какое из двух решений было лучше для страны?

Петровские преобразования можно понимать в двух смыслах: как постепенное изменение под воздействием европейских заимствований вотчинного уклада в сторону формирования в России основ, близких к западноевропейскому устройству, либо в смысле формального заимствования научно-технических, военных и административных достижений Запада без изменения сути вотчинного режима.

     Уже в XVIII веке для одних Петр стал «отцом Отечества», для других «царем-антихристом». И историки XVIII-XX веков сломали немало копий, споря о царе-реформаторе. Например, известный ученый XIX века М.П. Погодин писал: «Мы просыпаемся. Какой ныне день? 1 января 1841 года – Петр Великий велел считать годы от Рождества Христова, Петр Великий велел считать месяцы от января.

Пора одеваться – наше платье сшито по фасону, данному Петром Первым, мундир по его форме. Сукно выткано на фабрике, которую завел он, шерсть настрижена с овец, которых развел он.

Попадается на глаза книга – Петр Великий ввел в употребление этот шрифт и сам вырезал буквы. Вы начинаете читать ее – этот язык при Петре Первом сделался письменным, литературным, вытеснив прежний, церковный.

Приносят газеты, Петр Великий их начал.

Вам нужно купить разные вещи – все они, от шелкового шейного платка до сапожной подошвы, будут напоминать вам о Петре Великом: одни выписаны им, другие введены им в употребление, улучшены, привезены на его корабле, в его гавань, по его каналу, по его дороге.

За обедом от соленых сельдей до картофеля, который он указал сеять, до виноградного вина, им разведенного, все блюда будут говорить вам о Петре Великом. После обеда вы едете в гости – это ассамблеи Петра Великого. Встречаете там дам – допущенных до мужской компании по требованию Петра Великого.

Вы вздумаете путешествовать – по примеру Петра Великого: вы будете приняты хорошо – Петр Великий поместил Россию в число европейских государств, и прочее, и прочее, и прочее.»

Конечно, перед нами историк – страстный поклонник петровских реформ. По образному выражению современного исследователя С.В. Бушуева, Погодин склонен «видеть только одну сторону медали с сияющим чеканным профилем великого преобразователя». Еще большинство наблюдательных современников заметили, что реформы осуществлялись непоследовательно, сбивчиво во времени, методом «проб и ошибок». «Он сам не знал, какие законы учредить для государства надобно», – бросает Екатерина II, необычайно высоко ценившая Петра и считавшая себя его продолжателем.

Среди современных исследователей следует отметить книги Н.И. Павленко («Петр Великий», «Птенцы гнезда Петрова» и др.), где на основе анализа огромного числа источников, вырисовывается эпоха своевременных и нужных России реформ, инициатором которых читатель видит гениального государственного деятеля Петра Великого.

А вот мнение представителя другого лагеря – Е.В. Анисимова. «Время петровских реформ – это время основания тоталитарного государства, яркой проповеди и внедрения в массовое сознание культа сильной личности – вождя, «отца нации», «учителя народа». Это и время запуска «вечного двигателя» отечественной бюрократической машины, работающей по своим внутренним и чуждым обществу законам до сих пор. Это и всеобъемлющая система контроля, паспортного режима, фискальства и доносительства, без которых не могла существовать и наша «административно-командная система». Время Петра – это и столь характерные для нашего общества страх, индифферентность, социальное иждивенчество, внешняя и внутренняя несвобода личности. Наконец, победы на поле брани соседствовали с подлинным культом военной силы..., военизации гражданской жизни, сознания...»

Крайние точки зрения – не единственные. Между враждующими полюсами «сторонников» и «противников» преобразований Петра звучат и другие голоса с иными, нежели у цитируемых выше авторов, критериями оценки Петра и его времени. Например, В.О. Ключевский считал Петра великим преобразователем, но указывал на многое негативное, что сопровождало реформы. В самом царе-реформаторе, по мнению Ключевского, было предостаточно темных сторон, жестокость, в частности. Рассматривая реформы Петра, Ключевский подчеркивает, что побудительной их причиной явился ответ и реакция на веление времени, а именно внешнеполитическая ситуация, фактически – военные потребности страны. «Война привела его и до конца жизни толкала к реформам». А так как военная реформа была невозможна без реформы финансовой, то Ключевский признает финансовую реформу вторым важнейшим аспектом преобразований. Реформа, по Ключевскому, «не имела своей прямой целью перестраивать ни политического, ни общественного, ни нравственного порядка, не направлялась задачей поставить русскую жизнь на непривычные ей западноевропейские основы, ввести в нее новые заимствованные начала, а ограничивалась стремлением вооружить Русское государство и народ готовыми западноевропейскими средствами… и тем поставить государство в уровень с завоеванным им положением в Европе, поднять труд народа до уровня проявленных им сил».

Современный историк С.В. Бушуев отметил, что на петровских реформах «лежала печать двойственности, методы их осуществления были грубы и насильственны, результаты неоднозначны», но, наверное, не случайно, ученый завершил разговор о различных оценках Петра, приведя суждение замечательного русского поэта начала XX века Д.С. Мережковского: «Я уже раз говорил и вновь повторяю и настаиваю: первый русский интеллигент – Петр. Он отпечатал, отчеканил, как на бронзе монеты, лицо свое на крови и плоти русской интеллигенции. Единственные законные наследники, дети Петра – все мы, русские интеллигенты. Он – в нас, мы – в нем. Кто любит Петра, тот и нас любит; кто его ненавидит, тот ненавидит и нас.

Что такое Петр? Чудо или чудовище. Я опять-таки решать не берусь. Он слишком родной мне, слишком часть меня самого, чтобы я мог судить о нем беспристрастно».

Высказывания Петра и о Петре...

«Сей государь (Иван Грозный) есть мой предшественник и образец; я всегда представлял его себе образцом моего правления в гражданских и воинских делах, но не успел еще в том столь далеко, как он. Глупцы только, коим не известны обстоятельства его времени, свойства его народа и великие его заслуги, называют его мучителем». (Петр Первый)

«Мы стали гражданами мира, но перестали быть в некоторых случаях гражданами России – виною Петр! Он велик без сомнения, но еще мог бы возвеличиться больше, когда бы нашел способ просветить ум россиян без вреда для их гражданских добродетелей». (Н.М. Карамзин)

«Петр I не страшился народной свободы, неминуемого следствия просвещения, ибо доверял своему могуществу и презирал человечество, может быть более, чем Наполеон... История представляет около него всеобщее рабство». (А.С. Пушкин)

«Реформа Петра была борьбой деспотизма с народом, с его косностью. Он надеялся грозою власти вызвать самодеятельность в порабощенном обществе и через рабовладельческое дворянство водворить в России европейскую науку, народное просвещение как необходимое условие общественной самодеятельности, хотел, чтобы раб, оставаясь рабом, действовал сознательно и свободно. Совместное действие деспотизма и свободы, просвещения и рабства – это политическая квадратура круга, загадка, разрешавшаяся у нас со времени Петра два века и доселе не разрешенная». (В.О. Ключевский)

«Гений Петра высказался в ясном уразумении положения своего народа и своего собственного как вождя этого народа, он осознал, что его обязанность – вывести слабый, бедный, почти неизвестный народ из этого печального положения посредством цивилизации...» (С.М. Соловьев)

«Весь узел русской жизни сидит тут». (Л.Н. Толстой)

«Прекрасно уразумели теперь все, кому было чем разуметь: действительная задача России, если она желает стать европейской страной, где гражданин – не должен всякий миг ожидать, что тут ему от рук деспота кончина будет, заключается в том, чтобы предотвратить реставрацию нового безумного приступа «опричной цивилизации», оказавшейся на поверку обыкновенным «людодерством». Жизнь бы народу устроить по-человечески – без подушного грабежа, без доносов и пыток, без диктатуры армии. Жизнь – с гарантиями личной и имущественной безопасности, при которых он, народ, уж как-нибудь сам – с Божьей помощью и без посредства застенка добился бы благополучия и процветания». (Профессор Нью-Йоркского университета А. Янов)

«На весь XVIII век и шире – Петербургский период русской истории – ложится одна гигантская тень – Петра Великого – императора-реформатора. И пусть он действовал в том направлении, которое вполне определилось при его отце, пусть его реформы были рождены самой логикой исторического развития XVII века ... все равно нельзя отрицать, что именно Петр стал создателем Новой России». (Современный отечественный историк C.В. Бушуев)

---

 Литература

Черникова Т.В. Древняя Русь - Эпоха Екатерины II. Часть первая. История России. Учебное пособие для студентов МГИМО в трех частях. Издательство МГИМО. 2009 год. Страницы 394 - 396.

Черникова Т.В. История отечества. XVI - XVIII века. Учебное пособие. 7-й класс. Москва, 2001.