КРУШЕНИЕ ПЛАНА «БАРБАРОССА»: ПЕРВАЯ РЕШАЮЩАЯ БИТВА ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Мягков Михаил Юрьевич, доктор исторических наук, профессор кафедры всемирной и отечественной истории МГИМО, научный директор РВИО.

Myagkov Mikhail Yuryevich, Doctor of History, Professor, Department of world and Russian history of MGIMO, Scientific Director of Russian Military Historical Society.

КРУШЕНИЕ ПЛАНА «БАРБАРОССА»: ПЕРВАЯ РЕШАЮЩАЯ БИТВА ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ 

THE COLLAPSE OF OPERATION BARBAROSSA: THE FIRST DECISIVE BATTLE OF WORLD WAR II

Аннотация. В статье рассмотрены основные факторы, обеспечившие Красной Армии победу в Битве за Москву – первом решающем сражении Великой Отечественной и Второй мировой войны. Тем самым был сорван нацистский план уничтожения СССР.

Abstract. The article deals with the main factors that ensured the victory of the Red Army in the Battle of Moscow – the first decisive battle of the Great Patriotic War and World War II. Thereby the Nazi plan to destroy the USSR was thwarted.

 Ключевые слова: Вторая мировая война, Великая Отечественная война, Битва за Москву, план «Барбаросса».

 Keywords: World War II, Great Patriotic War, the Battle for Moscow, Operation Barbarossa. 

«БАРБАРОССА» – НАЦИСТСКИЙ ПЛАН УНИЧТОЖЕНИЯ СССР

Вторжение

Германия и ее союзники планировали не просто захватить Советский Союз. Нацисты собирались его полностью ликвидировать. Оккупированная территория СССР должна была обеспечивать все потребности Германии в сырье, рабочей силе, продовольствии.

Расистские догмы стали основными в методах ведения войны против нашей страны. В 1941 – начале 1942 гг. в ведомстве рейхсфюрера СС Г. Гиммлера был разработан т.н. план «Ост», предусматривавший принудительное выселение в Сибирь с территории Польши и оккупированных областей СССР до 75–85 процентов населения и размещение на освободившейся территории германских колонистов. Оставшееся население обрекалось на уничтожение путем прямого убийства или голодной смерти. Евреев и цыган гитлеровцы собирались уничтожить полностью. Планировалось оставить в живых в качестве рабов лишь небольшой процент жителей «восточных провинций», которые должны были обслуживать потребность представителей «арийской» расы. Советских людей немцы считали «недочеловеками».

Союзниками Гитлера в войне против СССР стали Италия, Финляндия, Венгрия, Румыния, Словакия; свои войска в Россию послали Испания, Хорватия и др. страны. На советско-германском фронте действовали многочисленные легионы и дивизии СС, набранные из голландцев, датчан, норвежцев, фламандцев, французов, латышей, эстонцев, украинцев и др. Пособниками нацистов являлись местные националисты (бандеровцы, «лесные братья») и криминальные элементы, вступавшие в карательные, полицейские и охранные подразделения гитлеровцев на Западной Украине, в Прибалтике и др. регионах СССР. Фактически против Красной Армии выступила вся объединенная под гитлеровской свастикой Европа.

Германия, которая захватила к 22 июня 1941 г. большую часть континентальной Европы, имела вместе со своими сателлитами значительное превосходство над СССР по основным экономическим показателям. По выплавке стали, чугуна, добыче угля, производству электроэнергии и цемента вражеский блок опережал Советский Союз примерно в два и более раз.

Для восточного «блицкрига» Третий рейх и его союзники сосредоточили до 5 млн человек. Три немецкие группы армий (ГА «Север», ГА «Центр» и ГА «Юг»), армия «Норвегия», резервы главного командования сухопутных войск Германии насчитывали 4,1 млн чел., 153 дивизии и 3 бригады, которые имели на вооружении около 40 тыс. орудий и минометов, порядка 4,2 тыс. танков, 3,6 тыс. самолетов. Кроме того, Венгрия, Румыния и Финляндия выделили для войны против СССР 29 дивизий и 17 бригад – около 900 тыс. человек, 7 тыс. орудий и минометов, 230 танков, 750 самолетов[1].

В пяти советских западных приграничных округах к началу войны числилось 186 дивизий, около 3 млн чел., 39 тыс. орудий и миномётов, 11 тыс. танков и 9,1 тыс. самолётов[2]. Из них танков новых типов (КВ и Т-34) – всего 1475, боевых самолетов новых типов – 1540[3]. Хотя общее превосходство в количестве танков и самолетов было у советской стороны, советские танкисты и летчики еще совершенно недостаточно освоили новейшую технику и не имели такого опыта ее применения в бою, как немцы.

План разгрома Советского Союза – «Барбаросса» – начал осуществляться 22 июня 1941 г. Германия напала на Советский Союз без объявления войны. Немецкие войска прорвали советскую оборону на границах и быстро продвигались вперед. Уже 28 июня пал Минск. Но полностью уничтожить Красную Армию в приграничных сражениях фашистам не удалось. Более месяца держалась в кольце вражеской осады Брестская крепость, большие потери германские части понесли при взятии Перемышля, Лиепаи и Таллина. Немцам не удалось сходу взять Киев, до середины октября наши пехотинцы и моряки обороняли Одессу. В июле 1941 г. развернулось Смоленское сражение, в ходе которого мощнейшая гитлеровская группировка – группа армий «Центр» – вынуждена была перейти к обороне. В сентябре 1941 г. немецкие войска вышли к Ленинграду с юга; с севера к городу на Неве подошли финские части. Началась блокада Ленинграда, которая длилась 872 дня. В конце октября немецкие и румынские войска осадили город русской военно-морской славы – Севастополь.

Из выступления руководителя Советского Союза И.В. Сталина 3 июля 1941 г.:

«Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота!

К вам обращаюсь я, друзья мои!

Вероломное военное нападение гитлеровской Германии на нашу Родину, начатое 22 июня, – продолжается.

Несмотря на героическое сопротивление Красной Армии, несмотря на то, что лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты и нашли себе могилу на полях сражения, враг продолжает лезть вперед, бросая на фронт новые силы. Гитлеровским войскам удалось захватить Литву, значительную часть Латвии, западную часть Белоруссии, часть Западной Украины. Фашистская авиация расширяет районы действия своих бомбардировщиков, подвергая бомбардировкам Мурманск, Оршу, Могилев, Смоленск, Киев, Одессу, Севастополь. Над нашей Родиной нависла серьезная опасность…»

Рождение советской гвардии

В конце лета – начале осени 1941 г. немцы и их союзники стали ощущать все возрастающее сопротивление Красной Армии. Крупного успеха советские войска добились в сентябре 1941 г. в районе Ельни. Тогда 24-я армия под командованием генерал-майора К.И. Ракутина, входившая в состав Резервного фронта, возглавляемого генералом армии Г.К. Жуковым, срезала вражеский ельнинский выступ. Таким образом, фашисты лишились своего важного плацдарма для развертывания наступления на Москву. Отличившиеся в том сражении советские дивизии (100, 127, 153 и 161-я) получили гвардейские звания: 1, 2, 3 и 4-я гвардейские.

Однако осенью 1941 г. Красная Армия оказалась в тяжелейшем положении. Германские войска окружили наши войска под Киевом, взяли столицу Советской Украины и вышли к Донбассу.

Народное ополчение

Еще в начале июля 1941 г. сотни тысяч добровольцев вступили в народное ополчение. Только в Москве было создано 12 ополченческих дивизий, которые прикрывали дальние подступы к столице. Их героическое самопожертвование в окружении под Вязьмой осенью 1941 г. сковало на две недели вражеский натиск на Москву. Дивизии народного ополчения создавались также в Ленинграде, Киеве и других городах.

Партизаны

Окруженные советские части не складывали оружие, а уходили в леса для партизанской борьбы против гитлеровских войск. Наркомат внутренних дел засылал в немецкий тыл свои диверсионные группы. На оккупированной территории советские и партийные работники организовывали партизанские отряды, которые совершали дерзкие нападения на гарнизоны врага. Осенью и зимой 1941 г. фашисты были вынуждены бросать против партизан целые дивизии, снятые с фронта. Советские партизаны и подпольщики уничтожали вражеские гарнизоны, разрушали мосты, взрывали вражеские комендатуры, внося тем самым огромный вклад в сопротивление захватчикам.

Оккупационный режим нацистов

В годы войны нацисты уничтожили 18 млн. советских мирных граждан. Они осуществляли геноцид на оккупированной территории, душили в блокаде Ленинград, Севастополь и другие советские города. Миллионы советских людей погибли от обстрелов, бомбежек, во вражеской неволе в Германии, куда мирных граждан угоняли на рабские работы. Фашисты совершали массовые акты насилия, казни, сжигали целые деревни вместе с людьми. Зверствовали и эсэсовцы, и обычные военнослужащие вермахта. Нацисты уничтожали советских военнопленных, проводили политику Холокоста – полного уничтожения еврейского населения. Пособники нацистов из местных националистов – прибалтийские каратели, украинские коллаборационисты (бандеровцы) и др. не щадили ни детей, ни женщин, ни стариков. В марте 1943 г. убийцы из числа украинского полицейского батальона на службе у немцев сожгли дотла белорусскую деревню Хатынь. Крестьян, которые не погибли в огне, они расстреливали из пулеметов. В нацистских концлагерях были замучены и убиты (в том числе с помощью отравляющих газов) миллионы мирных граждан и военнопленных.

На Нюрнбергском трибунале 1945–1946 гг., осудившем главных нацистских преступников, были озвучены слова Г. Гиммлера (покончившего жизнь самоубийством в мае 1945 г.) о жестоком обращении с «покоренными» народами. По словам одного из свидетелей на процессе, рейхсфюрер СС заявлял: «Мы должны ...вести себя по-товарищески по отношению к людям одной с нами крови, и более ни с кем. Меня ни в малейшей степени не интересует судьба русского или чеха. Мы возьмем то, что народы могут нам предложить по части хорошей крови нашего типа… Живут ли народы в достатке или умирают с голоду, интересует меня лишь в той мере, в какой они нужны нам как рабы для нашей культуры[4]. Решение проблемы заселения восточных пространств предусматривало «полное уничтожение русских», подрыв их биологической силы путем тотального сокращения рождаемости.

Именно этими установками руководствовались не только убийцы из СС и гестапо, но и командующие, младшие командиры и большинство военнослужащих вермахта в период агрессии Германии против Советского Союза. Нацисты предусматривали вести против СССР тотальную войну и с тотальной жестокостью. Об этом говорят приказы, появившиеся на свет еще до начала боевых действий: в марте 1941 г. Гитлер подписал директиву (более известную как «указ о комиссарах»), согласно которой все попавшие в плен политработники РККА должны расстреливаться на месте; приказом «Об особой подсудности в районе “Барбаросса”» от 13 мая 1941 г. предписывалось, чтобы проявления враждебных настроений мирных граждан не рассматривались военными судами, а все «подозрительные элементы» подвергались казни без суда, только по приказу офицера. Особо отмечалось, что «командование должно применять самые драконовские меры...».

Вслед за высшим руководством рейха свои распоряжения издавали сами военачальники на фронте. Существуют приказы командующих германскими соединениями фон Рейхенау и фон Манштейна – о необходимости жестокого обращения солдат вермахта с мирным населением СССР от сентября-октября 1941 года, причем Гитлер посчитал эти документы превосходными, а главнокомандующий сухопутными войсками вермахта фон Браухич распорядился, чтобы указания Манштейна (где говорилось, в том числе, о тотальном уничтожении евреев) разослали по всему фронту в качестве образца. Нижестоящие командиры вермахта не отставали: командир 2-го батальона, 11-го пехотного полка, 9-й танковой дивизии Гутман 23 июля 1941 г. распорядился: «...Я еще раз объявляю, что каждый офицер вправе – по собственному усмотрению – приказать расстреливать советских военных, действующих против нас позади нашего фронта и занимающихся саботажем или шпионажем, равно как и гражданских лиц, подозреваемых в саботаже или шпионаже... Я не раз устанавливал, что офицеры батальона пытаются переложить ответственное решение на меня. Категорически запрещаю это»[5].

Звериный лик нацизма, казалось, всецело подмял под себя плоды тысячелетней немецкой культуры. Восхваляемая немецкая педантичность и трудолюбие теперь использовались ради уничтожения чужих народов. В солдатах вермахта культивировались инстинкты убийства и насилия. Этот факт хорошо виден из писем германских военнослужащих того времени: 10 июля 1941 г.: «Немецкий народ в неоплатном долгу перед фюрером...»; 16 июля 1941 г.: «Все взятые нами в плен или арестованные комиссары и прочие лица расстреливаются на месте...»; 23 октября 1941 г.: «Ты думаешь, мы пришли сюда только для несения оккупационной службы... Здесь идет речь о борьбе с бандитами и эксцессами малой войны. Так, вчера русский в штатском застрелил в соседнем местечке немецкого офицера. За это была сожжена целая деревня. В этом восточном походе дела обстоят совсем иначе, чем в западном»[6].

Из дневника обер-ефрейтора вермахта И. Гердера о первых месяцах войны (территория Белоруссии):

«25 августа. Мы бросаем гранаты в жилые дома. Дома очень быстро горят. Огонь перебрасывается на другие избы. Красивое зрелище! Люди плачут, а мы смеемся над слезами. Мы сожгли таким образом уже деревень десять.

…29 августа. В одной деревне мы схватили первых попавшихся 12 жителей и отвели на кладбище. Заставили их копать себе просторную и глубокую могилу. Славянам нет и не может быть никакой пощады. Проклятая гуманность нам чужда».

«Птица Феникс»: эвакуация советской промышленности на восток

Германское командование полагало, что стремительное наступление вермахта («блицкриг») быстро лишит СССР эффективной промышленной базы. Однако эти расчеты оказались ложными. Совет по эвакуации, созданный 24 июня 1941 г., сделал все возможное, чтобы переправить на восток тысячи предприятий военной промышленности вместе с опытными рабочими и их семьями. В 1941–1942 гг. в восточные регионы страны были перемещены более 2600 крупных предприятий и около 17 млн чел. В конце октября 1941 г. вышло Постановление СНК СССР «О графике восстановления заводов, эвакуированных на Волгу, Урал, в Сибирь, Среднюю Азию и Казахстан». Уже к концу 1941 г. на новых местах работали 122 предприятия авиационной, 43 – танковой, 244 – металлургической, 91 – химической промышленности, 96 производств боеприпасов. Через несколько месяцев советская экономика – к удивлению всего мира – восстала, словно птица Феникс из пепла, и стала поставлять на фронт во все возрастающем количестве новые танки, самолеты, артиллерийские орудия. К марту 1942 г. был достигнут довоенный уровень производства вооружения[7]. Талантом советских инженеров и конструкторов были созданы, а затем стали массово производиться самые современные образцы вооружения – реактивные минометы «Катюша», танки Т-34, КВ, ИС-2, самолеты Ил-2, Пе-2, Як-3, Ла-5, пушки ЗиС-3, пистолеты-пулеметы ППШ и др.

Французский историк А. Мишель в своей книге «Вторая мировая война» написал: «Магнитогорск победил Рур... Немцы были разбиты противником, который, конечно, превосходил вермахт не только по количеству людских ресурсов, но по количеству и качеству вооружения. Они потерпели поражение от советской экономики, способной производить, несмотря на потерю наиболее богатых территорий СССР, больше вооружения, чем германская экономика… Немцы имели перед собой массы людей, обладающих большим воодушевлением и боеспособностью, источником которых была любовь к своей земле и преданность определенной политической системе»[8].

Россия сосредотачивается

23 июня 1941 г. в СССР была образована Ставка Главного командования (с 8 августа 1941 г. – Ставка Верховного Главнокомандования), которую возглавил И.В. Сталин. 30 июня все вопросы, связанные с защитой государства, были поручены Государственному Комитету Обороны, куда вошли ведущие руководители страны. Решения ГКО были обязательны для исполнения на всей территории СССР

«За себя и за того парня»

Летом 1941 г. московский токарь Федор Букин взял на себя обязательство выполнять не только свою норму выработки продукции, но и норму своего товарища, ушедшего на фронт, т. е. работать в два раза больше. Этот почин был подхвачен другими рабочими. Так возникло движение «двухсотников». Вскоре стали известны «трехсотники» и даже «четырехсотники». Рабочие и крестьяне ежемесячно отчисляли однодневный заработок в Фонд обороны. Такого героического труда в тылу не знала ни одна страна в мире. Советские ученые внесли свой огромный вклад в оборону государства. Академия наук сосредоточила все усилия на создание новых образцов вооружения. В 1943 г. группа под руководством академика И.В. Курчатова возобновила исследования в области ядерной физик

Союзники

22 июня 1941 г. с речью по лондонскому радио в поддержку СССР выступил британский премьер У. Черчилль, 24 июня о необходимости помощи Советскому Союзу заявил американский президент Ф. Рузвельт. Летом 1941 г. СССР подписал соглашение о взаимопомощи с Англией, эмигрантскими правительствами Чехословакии и Польши.

Из письма британского драматурга Бернарда Шоу от 17 июля 1941 г. в Москву писателю Александру Фадееву:

«…Гитлер бросил перчатку, как поборник своей идеи, и Россия поднимает эту перчатку, как поборник другой, несравненно более могучей идеи. Когда Россия сокрушит Гитлера, она станет духовным центром мира…».

В конце сентября – начале октября 1941 г. в Москве состоялись переговоры представителей СССР, Великобритании и США, на которых было принято принципиальное решение оказать помощь Советскому Союзу по программе ленд-лиза. 1 января 1942 г. в Вашингтоне была подписана Декларация 26 государств о взаимодействии в деле отпора агрессии и «безоговорочной капитуляции» фашистских государств.

Из текста Декларации 26 государств:

«…Полная победа над общим врагом является необходимым условием для защиты жизни, свободы, независимости и права на свободу религии, а также для торжества прав человека и справедливости как на родной земле, так и на других территориях, <…> стороны в настоящее время втянуты в общую борьбу против варварски жестоких сил, которые хотят покорить весь мир…»

7 декабря 1941 г. японские самолеты разбомбили американскую военно-морскую базу Перл-Харбор. Так во Вторую мировую войну вступили и США. В мае – июне 1942 г. в Лондон и Вашингтон летал на советском самолете-бомбардировщике Пе-8 (ТБ-7) советский нарком иностранных дел В.М. Молотов, который подписал с лидерами Великобритании и США документы о союзнических отношениях. Однако обещанный тогда второй фронт так и не был открыт в 1942 г., что критическим образом осложнило положение Красной Армии на советско-германском фронте.

Государство и церковь

К началу Великой Отечественной войны многие священники Русской Православной Церкви и священнослужители других традиционных конфессий на территории СССР были либо репрессированы, либо погибли. Однако религия стала одним их важнейших факторов в деле защиты страны. По данным переписи 1937 г., в СССР было более 40 млн. верующих христиан. Уже 22 июня 1941 г. Патриарший местоблюститель Сергий (И. Страгородский) обратился к православным верующим с посланием, в котором благословил людей «на защиту священных границ нашей Родины». Одновременно государство прекратило антирелигиозную пропаганду. Верующие собрали большие денежные средства на строительство танковой колонны «Дмитрий Донской» и авиаэскадрильи «Александр Невский». В сентябре 1943 г., после встречи высших представителей РПЦ со Сталиным, было принято решение избрать Патриарха Московского и Всея Руси. Им стал митрополит Сергий. Многие священники воевали, как простые солдаты в частях Красной Армии, боролись с врагом в партизанских отрядах. В Красноярске в тыловом госпитале работал епископ Лука (Л. Войно-Ясенецкий). За свои научные труды по медицине он был удостоен Сталинской премии.

Те, кто приняли смертный бой…

Нападая на Советский Союз, нацисты не учли самого важного фактора. Наша страна была страной миллионов героев. Тысячи и тысячи бойцов и командиров Красной Армии, партизан, подпольщиков, рабочих и крестьян, женщин и детей проявили в годы войны невиданное мужество и самопожертвование. Фашисты встретили на советской земле ожесточенное сопротивление, которое оказалось для них шоком. Такого они не разу не встречали в других оккупированных ими европейских странах. Майор П.М. Гаврилов стал одним из организаторов обороны Брестской крепости и воодушевлял бойцов на сопротивление, казалось бы, в безвыходной ситуации. Летчик капитан Н.Ф. Гастелло направил свой подбитый бомбардировщик на скопление вражеской техники в первые дни войны. Первыми Героями Советского Союза стали летчики-истребители М.П. Жуков, С.И. Здоровцев и П.Т. Харитонов, уничтожившие вражеские самолеты, рвавшиеся к Ленинграду. Тысячи советских воинов, героически защищавшие свою родную землю, к сожалению, так и остались безвестными, но их подвиги стали легендарными. Это относится и к экипажу советского тяжелого танка КВ, который в районе литовского города Расейняй летом 1941 г. своим огнем остановил целую колонну вражеской техники. Наш танк был подбит, но продолжал сражаться до последнего, пока фашисты не уничтожили всех членов экипажа.

Свой полководческий талант уже в первые месяцы войны проявили такие генералы, ставшие впоследствии Маршалами Победы, как Г.К. Жуков, К.К. Рокоссовский, И.С. Конев и многие другие. На своем посту, как Верховный Главнокомандующий, всю войну находился И.В. Сталин. В критические дни обороны Москвы осенью 1941 г. он не покинул своего поста и оставался в столице, руководя обороной всего государства.

Если в первые недели войны враг наступал по советской территории со средним темпом в десятки километров в день, окружая советские дивизии в многочисленных котлах, то в конце лета и осенью 1941 г. продвижение гитлеровских войск значительно замедлилось. Теперь ход войны зависел от все возрастающего сопротивления Красной Армии, мужества советских воинов, поступления на фронт нового вооружения, таланта советских полководцев.

В тяжелейших сражениях июня – сентября 1941 г. Красная Армия не пала духом, не сдалась на милость победителя, как это сделала Франция годом раньше, в июне 1940 г., и советские соединения наносили по врагу все более болезненные удары. Без преувеличения можно сказать, что именно в то грозное лето 1941 года закладывалась грядущая победа Советского Союза над нацизмом 9 мая 1945 года. 

БИТВА ЗА МОСКВУ 

Битва за Москву стала первой решающей битвой Великой Отечественной и всей Второй мировой войны. При защите столицы нашей Родины тысячи бойцов и командиров проявили невиданный героизм. Начав осенью 1941-го наступление на Москву при подавляющем преимуществе в войсках и технике, немецкие соединения были остановлены и отброшены. Весь мир увидел, что Красная Армия не сломлена и способна уничтожать коварного и искушенного врага. Советские люди воспрянули духом и поверили в окончательную Победу.

Планы немцев

Гитлеровское командование планировало разгромить СССР в «молниеносной войне». Однако к началу октября 1941 г. важнейшая цель всей операции «Барбаросса» – Москва – продолжала оставаться непокоренной. Одновременно со взятием Киева фюрер решил, что следует организовать решительное наступление группы армий «Центр» (командующий – фельдмаршал фон Бок), чтобы покончить с важнейшим политическим и экономическим центром советского государства. Начальник генштаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдер писал в своем дневнике: «Непоколебимое решение фюрера сравнять Москву и Ленинград с землей… Это будет народное бедствие, которое лишит центров не только большевизм, но и московитов (русских) вообще».  Операция получила кодовое название «Тайфун».

В группу армий «Центр» входило 75% всех немецких танков и около половины самолетов на советско-германском фронте.

Начало битвы

Танковая армия генерала Г. Гудериана начала наступление на московском направлении еще 30 сентября 1941 г., основные немецкие силы перешли в наступление 2 октября. Прорвав советский фронт, гитлеровцы окружили значительные части Красной Армии в районе Брянска и Вязьмы. Погибло или попало в плен более полумиллиона советских бойцов. В обороне Красной Армии западнее Москвы образовалась огромная брешь в 500 км. Но жертвенное сопротивление окруженных советских армий задержало вражеский натиск на столицу на две недели. 16 октября слухи о немецком прорыве достигли Москвы. В городе началась эвакуация оставшихся предприятий, часть населения устремилась на восток. Чтобы предотвратить элементы паники, в столице с 20 октября было объявлено осадное положение и введен комендантский час.

Из Постановления Государственного Комитета Обороны о введении в Москве осадного положения (от 19 октября 1941 г.)

Москва, Кремль

Сим объявляется, что оборона столицы на рубежах, отстоящих на 100–120 километров западнее Москвы, поручена Командующему Западным фронтом генералу армии т. Жукову, а на начальника гарнизона г. Москвы генерал-лейтенанта т. Артемьева возложена оборона Москвы на ее подступах. В целях тылового обеспечения обороны Москвы и укрепления тыла войск, защищающих Москву, а также в целях пресечения подрывной деятельности шпионов, диверсантов и других агентов немецкого фашизма Государственный Комитет Обороны постановил:

1. Ввести с 20 октября 1941 г. в городе Москве и прилегающих к городу районах осадное положение (…)

4. Нарушителей порядка немедля привлекать к ответственности с передачей суду военного трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте (…)

Председатель Государственного Комитета Обороны

И. СТАЛИН

На ближних подступах

Сталин срочно вызвал из Ленинграда генерала Г.К. Жукова, который до этого руководил обороной города на Неве. Жуков решил срочно организовать защиту важнейших транспортных магистралей на пути к столице – там, где могут прорваться немецкие танки.

Многие историки на Западе, да и у нас в стране сегодня любят критиковать жесткие распоряжения, которые отдавал в то время Жуков, его угрозы отдать под суд или расстрелять провинившегося. Но делают это часто не только без учета критической ситуации на фронте, но и не удосужившись привести документы о последствиях упомянутых угроз. Насколько фальшивым выглядит такой подход, видно из телеграммы комфронта от 12 октября 1941 г. командующему 49-й армией, только что сдавшей Калугу:

«1. Немедленно дать объяснение, на каком основании Вы бросили Калугу без разрешения Ставки и Военсовета фронта и со штабом сами уехали в Тарусу.

2. Переходом в контрнаступление восстановить положение. В противном случае за самовольный отход от г. Калуга не только командование частей, но и Вы будете расстреляны.

3. Стык с 43-й армией в районе Прудки, Барановка направляется 9 тбр.

4. Получение, исполнение донести.

Жуков, Булганин, Соколовский»[9].

Документ требует пояснения – Калугу в то время освободить не удалось, но 49-я армия смогла закрыть брешь в своей обороне восточнее города и остановить наступление врага. Более того, сам генерал Иван Григорьевич Захаркин расстрелян не был, а продолжал руководить своими войсками, участвовал во многих сражениях 1942-1944 г. и трагически погиб в автомобильной катастрофе под Одессой в октябре 1944 г. При этом Жуков отдавал и совершенно иные распоряжения, которые отражают его жесткую требовательность к сбережению жизней личного состава.12 ноября он строго приказывает командиру 2-го кавалерийского корпуса: «Прибывшее в кав. корпус необученное конному делу пополнение передать командующему 49-й армией для укомплектования стрелковых частей. Необученное конному делу пополнение ни в коем случае в строй не давать, разрешаю использовать только для укомплектования тылов. 12.11.41. Жуков, Булганин»[10].

В октябре 1941 г. в самой Москве шла дополнительная мобилизация добровольцев – рабочих и служащих – в ополченческие дивизии. К столице перебрасывались свежие формирования с Дальнего Востока, из Сибири и внутренних округов страны. Тысячи женщин и мужчин (совсем юных и пожилых) рыли траншеи и противотанковые рвы на ближних подступах к городу. Намерение врага сходу взять Москву провалилось. Одним из переломных моментов в обороне столицы стало проведение 7 ноября 1941 г. традиционного парада на Красной Площади, с которого большинство воинов уходило сразу на фронт. Если в самое тяжелейшее время мы способны проводить парад в Москве, а Верховный Главнокомандующий остался в столице, то теперь точно Победа будет за нами, – так стали думать после 7 ноября 1941 г. большинство не только москвичей, но и всех граждан СССР.

Из выступления И.В. Сталина во время парада на Красной Площади 7 ноября 1941 г.

«…Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки! На вас смотрит весь мир как на силу, способную уничтожить разбойничьи орды немецких захватчиков. На вас смотрят порабощённые народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии! Война, которую вы ведёте, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас непобедимое знамя великого Ленина!»

И врагу никогда не добиться…

Невиданный героизм при защите Москвы осенью 1941 г. проявили тысячи советских бойцов и командиров. В критический момент, когда казалось, что ничто не сможет остановить продвижение вражеских танков к Москве, на защиту города были брошены курсанты военных училищ, которых срочно подняли по тревоге. Ценой своей жизни юноши из Подольских пехотного и артиллерийского училищ несколько дней сдерживали и уничтожали силы противника. Большинство курсантов полегло на Ильинских рубежах, но советское командование выиграло столь необходимое время для организации новой оборонительной линии к западу от Москвы.

16 ноября 1941 г. воины 316-й стрелковой дивизии под командованием генерала И.В. Панфилова остановили удар несколько танковых и пехотных соединений врага. Рота под командованием политрука В.Г. Клочкова уничтожила тогда 18 немецких танков. Этот бой вошел в историю как подвиг 28 героев-панфиловцев. Вражеские танки наши солдаты уничтожали связками гранат и бутылками с зажигательной смесью. Об их подвиге вскоре узнала вся страна, а сама дивизия стала 8-й гвардейской и после гибели комдива получила почетное наименование «панфиловской»[11].

Бессмертный подвиг совершила в тылу врага Зоя Космодемьянская – боец советской диверсионно-разведывательной группы. Уничтожая дома, где находились фашисты, она была схвачена немецкими солдатами. Во время жестокого допроса она не выдала никого из своих товарищей. Перед казнью в деревне Петрищево она крикнула в сторону германских солдат: «Сколько нас ни вешайте, всех не перевешаете, нас 170 миллионов! Но за меня вам наши товарищи отомстят».

Немцы и их союзники на советско-германском фронте были в недоумении от такого ожесточенного сопротивления русских. Ничего подобного на Западном фронте они не видели. Уже осенью 1941 г. отдел боевой подготовки генштаба Сухопутных войск вермахта (ОКХ) в отчете «Опыт похода на Восток» констатировал, что ночные схватки с русскими в большинстве случаев оканчивались для солдат вермахта плачевно: «В это время суток, – замечали германские военные, – русские солдаты превосходят немецких солдат. Немецкие солдаты лишь в незначительной мере могут в этих схватках использовать свое превосходство в численности и автоматическом оружии...»[12]

Пропаганда нацистов и реальность на «русском» фронте резко контрастировали друг с другом. Немецкие солдаты убедились, что советский солдат смел, решителен, находчив, неприхотлив. Что же касается оснащения Красной Армии, то русские танки и самолеты наглядно свидетельствовали о том, что руководство Третьего рейха явно недооценило противника. Более того, промышленное и культурное развитие СССР не сулило гитлеровцам ничего хорошего. Так, командир роты 2-го пехотного полка одной из дивизий СС, капитан Гофман, написал: «...В настоящее время на высоком уровне находится в СССР школьное дело. Свободный выбор по способностям, без платы. Я думаю, что внутреннее строительство России было закончено: интеллигентская прослойка была создана и воспитана в чисто коммунистическом духе. Далее: фабрики были хорошие и удовлетворяли даже требованиям американских инженеров, – например, ткацкая фабрика в Орле...»[13].

Немцы еще надеялись последним рывком достичь столицы и решить исход войны. Однако время теперь работало не на Германию. Ефрейтор Макс Х. из 268-й пехотной дивизии группы армий «Центр» писал тогда семье: «У нас наступили скверные времена и большие потери. Уже в течение пяти недель мы лежим на одном и том же месте и по нам все интенсивнее стреляет русская артиллерия. До Москвы еще 150 км... Полагаю, что мы уже понесли достаточно потерь. Нам также постоянно обещают, что возвратят домой, но все время впустую...»[14].

Вскоре новый вражеский натиск на Москву, который начался в середине ноября 1941 г., выдохся.

Москва прифронтовая

За все время осадного положения большинство оставшихся в городе москвичей продолжали трудиться на своих заводах и фабриках. Несмотря на эвакуацию, столица продолжала давать фронту стрелковое оружие, отремонтированные танки и другое вооружение. На предприятиях, которые до войны производили косметику, лимонад или печатные машинки, теперь изготавливали капсюли для гранат, бутылки с зажигательной смесью, патроны. На исправном оборудовании московские рабочие (зачастую - подростки, женщины и старики) только за первую половину декабря 1941 г. отремонтировали около 1,5 тыс. танков. Всего Москва дала фронту за годы войны 16 тыс. боевых самолетов, 72 тыс. минометов, 3,7 тыс. «Катюш», 3,5 млн автоматов и др. военной продукции.

Москва ощетинилась, и враг понял, что защитники города будут сражаться до последней капли крови.

Союзники и СССР в период немецкого наступления на Москву

Первого октября 1941 г., на второй день после начала немецкого наступления на столицу, завершилась трехсторонняя конференция СССР, США, Великобритании в Москве, на которой были выработаны решения оказания помощи Советскому Союзу по ленд-лизу. 7 ноября президент Ф.Д. Рузвельт подписал соответствующий акт. Тема ленд-лиза и второго фронта стояла тогда остро в отношениях между союзниками, и, хотя СССР получил в конце 1941 – первой половине 1942 г. всего треть от обещанного ему вооружения и продукции, сам факт поступающей Арктическим маршрутом союзной помощи имел огромное моральное значение.

В октябре 1941 г. дипломатические миссии иностранных государств, располагавшиеся в Москве, были эвакуированы в Куйбышев (ныне Самара). Военным и дипломатическим ведомствам Англии и США было тяжело прогнозировать, как сложится ситуация в ближайшее время и удержится ли Советский Союз в войне. От этого, кстати, зависел и объем планируемой помощи СССР. Высказывались порой диаметрально противоположные оценки, хотя пессимистические прогнозы о быстрой гибели СССР преобладали до конца ноября 1941 г. Но были и здравые рассуждения военных аналитиков, разведчиков и дипломатов. Так, в бюллетене под названием «Россия в войне» Американо-Российского института, занимавшегося изучением различных аспектов отношений США и СССР, утверждалось, что важнейшие машиностроительные предприятия, располагавшиеся в Одессе, приднепровских городах, в Харькове, Азове и в Донбасском регионе, были «более или менее, полностью эвакуированы». Этот бюллетень был получен и изучен в Управлении военной разведки США 6 ноября 1941 г.[15]

Спустя три дня, 9 ноября 1941 г., из Куйбышева в Вашингтон пришло еще одно обнадеживающее сообщение, согласно которому Красная Армия постепенно оправлялась от понесенных потерь и, самое главное, намерена продолжать ожесточенную борьбу. Посол США Л. Штейн­гардт направил в Государственный департамент и для сведения самого Ф. Рузвельта телеграмму, в которой излагал информацию о своей беседе с заместителем наркома иностранных дел СССР В.Г. Деканозовым.

В ней, в частности, приводились слова Деканозова, которого американский посол относил к «доверенному лицу Сталина»:

«1) Для немцев станет невозможным захват Москвы и Ленинграда этой зимой, если русские силы смогут удерживать эти города еще в течение 30 дней... 7) Советские офицеры полагаются на поставки из Соединенных Штатов. По этому вопросу ими выражается сейчас определенное нетерпение... 8) Даже по масштабам СССР людские потери Красной Армии чрезвычайно велики. Однако остаются еще огромные резервы, которые в настоящее время направляются на формирование новых армий… 11) Выпуск продукции сейчас упал до самой нижней точки. Однако советское правительство продолжает перебазировать свои военные предприятия на восток, и можно рассчитывать, что часть из них заработает уже через три месяца или даже меньше... 12) Из состава русских войск на Дальнем Востоке было взято и отправлено на фронт значительное количество военных материалов...». Со стороны Деканозова было выражено также сожаление позицией, занятой Великобританией, и ее нежеланием высадить на континент хотя бы ограниченное количество сил (провести «диверсию» – М.М.). «Россия сражается с противником вот уже пятый месяц, – отмечал советский дипломат, – но Красная Армия по-прежнему одна несет всю ношу вооруженной борьбы...». «Тем не менее, – заключал Штейнгардт, – суть высказываний Деканозова сводилась к следующему: советское правительство определенно намерено продолжать войну, независимо от того, какие от Советского Союза потребуются еще жертвы»[16].

Сведения, представленные американскому дипломату Деканозовым, оказались весьма точными. До начала контрнаступления Красной Армии под Москвой оставалось меньше месяца.

Советский план контрнаступления

К первым числам декабря враг подошел к Москве на самое близкое расстояние. По прямой от п. Красная Поляна до столицы было всего около 30 км. Тяжелые бои разыгрались в районе станции Крюково (территория современного Зеленограда). Но именно в этот момент советское командование ощутило, что немцы напрягают свои последние силы. Пружина сжалась до отказа. Подход свежих советских соединений к столице делал реальной перспективу неожиданного удара по врагу. Однако командованию Западного и Калининского фронтов необходимо было выбрать оптимальное время: было опасно начать контрнаступление преждевременно, без создания ударных группировок, но запаздывание с ударом могло лишить РККА фактора внезапности и позволить врагу перейти к жесткой обороне на достигнутых рубежах. План контрнаступления, доложенный командующим Западным фронтом Г.К. Жуковым И.В. Сталину в конце ноября 1941 г., состоял лишь из одной карты и пояснительной записки к ней. Несмотря на вражеские попытки в начале декабря прорваться к Москве в районе Киевского шоссе, дату советского контрнаступления было решено не переносить. Жуков и командующий Калининским фронтом И.С. Конев располагали к началу декабря уже вполне солидными силами, состоявшими из дивизий, подошедших с востока страны. Они были хорошо вооружены и тепло одеты.

Перелом под Москвой

Советское контрнаступление началось 5 декабря 1941 г. В атаку перешли соединения Западного, Калининского и части сил Юго-Западного фронтов. Причем советские войска все еще уступали немцам в количестве людей и боевой техники, лишь по самолетам у нас было серьезное превосходство.

Советское контрнаступление, словно ураган, быстро набирало свои темпы. Враг, который явно не ожидал советского удара (немецкое командование было уверено, что основные советские силы уже давно разбиты), дрогнул и побежал. Многие гитлеровские офицеры стали вспоминать в то время печальную судьбу армии Наполеона в 1812 году. Красная Армия освободила Калинин, Клин, Истру, Волоколамск и другие подмосковные города. 8 января 1942 г. контрнаступление переросло в общее наступление – началась Ржевско-Вяземская операция РККА.

Советское контрнаступление под Москвой вызвало у многих военнослужащих вермахта панические настроения, мысли о том, что они находятся в преисподней и пришла расплата за все их предыдущие преступления. Солдат Рихард Ригер: «...Теперь война приняла другие формы, и борьба с каждым днем делается все ожесточеннее...». Рядовой А. Фольтгеймер: «Здесь ад. Русские не хотят уходить из Москвы. Они начали наступать... Умоляю тебя, перестань мне писать о шелке и резиновых ботиках, которые я обещал тебе привезти из Москвы. Пойми – я погибаю, я умру, я это чувствую...». Ефрейтор Якоб Штадлер: «...Здесь, в России, страшная война, не знаешь, где находится фронт: стреляют со всех четырех сторон. «Старики» уже сыты по горло этой проклятой Россией. Убитых и раненых больше, чем достаточно... Лазарет напоминает бойню...». Солдат Алоис Зейтнер: «…Русские действовали с танками, а мы имели только два штурмовых орудия, но и они вскоре были уничтожены танками. У русских, к тому же еще артиллерия и авиация... Если я снова выберусь из России здоровым, то я смогу считать себя счастливым...»[17].

Ржевско-Вяземская операция 1942 года

К сожалению, полностью разгромить группу армий «Центр» в то время не удалось. Враг был еще очень силен, а у Красной Армии не хватало пока самого необходимого для ведения быстрого наступления. На одно советское орудие приходилось в день всего несколько снарядов (эвакуированная военная промышленность еще не заработала в полную силу). Сыграла свою роль и переоценка советским командованием собственных сил. Некоторые советские армии, вырвавшись вперед, попадали во вражеское кольцо. Недалеко от Вязьмы была отрезана от главного фронта ударная группа 33-й армии генерала М.Г. Ефремова. Воины этой армии во главе с командармом сражались в окружении до конца апреля 1942 г., стягивая на себя значительные немецкие силы. Сам Ефремов не стал эвакуироваться на восток, а повел свою армию на прорыв. Будучи раненым, он не собирался попадать в руки врага, – поэтому последнюю пулю оставил для себя.

Германские оценки отражали реалии новой ситуации на Восточном фронте, сложившиеся после начала советского контрнаступления. Начальник штаба 4-й танковой армии генерал О. Реггигер отмечал в своем донесении от 3 февраля 1942 г.:

«С невероятной храбростью русские пробивались через узкие проходы, проделанные ими самими в ходе боевых действий... Подводя итоги, можно сказать, что противник имел смелый план операции, который и был смело осуществлен. Однако русское командование переоценило боевую способность своих солдат и недооценило боевую способность наших… Ожидается, что противник возобновит наступательные действия с целью найти слабые участки в нашей линии фронта с тем, чтобы осуществить на этих участках прорыв...»[18].

Итоги битвы за Москву

В ходе контрнаступления и последующего общего наступления Красной Армии немцы были отброшены от стен столицы на 100–350 км. От врага были полностью очищены Московская, Тульская, Рязанская области, частично освобождены Калининская, Смоленская и Орловская области. Десятки немецких военачальников были сняты Гитлером со своих постов за провал наступления, среди них: генерал-фельдмаршалы В. Браухич, Ф. Бок, генералы Г. Гепнер, Г. Гудериан и др.

Оценки Московской битвы со стороны самого противника позволяют посмотреть на нее более рельефным взглядом (хотя хорошо известно, что бывшие нацистские генералы после войны предпочитали во всех своих бедах винить одного фюрера, как бы складывая с себя вину за любые поражения). Так, бывший начальник штаба ОКВ В. Кейтель на допросе советскими офицерами после войны заявил: «...Русское контрнаступление, бывшее полностью неожиданным, показало, что мы просчитались в оценке резервов Красной Армии… Молниеносно выиграть войну не удалось. Однако это ни в коем случае не отнимало у нас надежды новым наступлением достигнуть военной победы...»[19]. Более пессимистично был настроен командующий армией резерва Ф. Фромм, считавший, что продолжение войны приближает вермахт к катастрофе. Ему вторил министр по делам вооружений Фриц Тодт, который заявил фюреру 29 ноября 1941 г., что окончание войны в пользу Германии возможно только посредством политического урегулирования[20].

Интересен и ретроспективный взгляд на события под Москвой бывших генералов фюрера: Ф. Гальдер впоследствии назвал их «катастрофой» и «началом трагедии на Востоке»; генерал Блюментрит – «поворотным пунктом» кампании в России; генерал Р. Бамлер – «исходным пунктом большого военного кризиса, от которого немецкая армия ни материально, ни морально так и не смогла оправиться»; адъютант Гитлера фон Бюлов – «великим переломом в ходе Второй мировой войны»[21].

Командующие немецкими соединениями были обескуражены (мягко скажем) отставками своих известных военачальников, считали это признаком недоверия к офицерскому корпусу, которое могло привести к новым поражениям на фронте.

В целом, самая мощная немецкая группа армий на Восточном фронте – ГА «Центр» – в летней кампании 1942 г. была уже не способна организовать новое наступление на столицу. Она была обескровлена и принуждена вести затяжные оборонительные бои против атакующих соединений Красной Армии. Именно этот факт дал повод некоторым немецким военачальникам назвать впоследствии события зимы 1941–1942 гг. «поворотом» в войне не в пользу Германии.

Победа под Москвой досталась Красной Армии дорогой ценой – общие потери наших войск составили 1,8 млн. человек, группа армий «Центр» потеряла за то же время 500 тыс. человек. Однако теперь весь мир – наши союзники, вражеские и нейтральные страны – наглядно убедились, что германскую армию можно бить ее же оружием – смелым и решительным наступлением. Такие страны, как Турция и Япония, чье руководство рассматривало планы нападения на Советский Союз, теперь заняли выжидательную позицию. В нашей стране и на территориях, оккупированных странами «оси», с большей силой развернулось партизанское движение. США и Великобритания осознали, что СССР обладает потенциалом для дальнейшей борьбы, и для англо-саксонских держав насущным стал вопрос об оказании более действенной помощи Красной Армии.

Однако крах германского «блицкрига» не явился сигналом для британского кабинета и американского правительства в полной мере учитывать послевоенные интересы СССР. Военные и политики в Лондоне и Вашингтоне по-прежнему сомневались в быстром росте боевой мощи Красной Армии. (Одно дело – эффективное советское сопротивление, другое – способность СССР разгромить Германию, полагали они). В середине декабря 1941 г. министр иностранных дел Великобритании А. Иден отказался на переговорах со Сталиным подписывать секретный протокол к советско-английскому договору, содержащий пункты о восстановлении государственных границ СССР на 22 июня 1941 г.[22] Госдепартамент США придерживался в целом той же позиции.

Не последнюю роль здесь играли данные западных военных дипломатов в СССР. Новый американский военный атташе в Москве майор Дж. А. Мичела в январе 1942 г. сообщал в Вашингтон, что, хотя прежние данные о военном потенциале СССР были неточными, все же советское производство не скоро оправится от огромных потерь и последствий эвакуации[23].

Ленд-лиз для Советского Союза не оказывал пока какой-либо существенной помощи Красной Армии, и об этом прекрасно знали в Белом доме. Тем не менее, Рузвельт и его ближайшие советники – такие, как Г. Гопкинс или бывший посол в СССР Д. Дэвис – были настроены на увеличение объемов поставок Советскому Союзу и достаточно трезво оценивали его национальные интересы. После вступления США в мировую войну в декабре 1941 г. они оказались с СССР в одной лодке. Будущая помощь американцам со стороны Красной Армии в войне на Дальнем Востоке стала еще одним приоритетным направлением внешней политики для Рузвельта. Уже весной 1942 г., сразу после окончания Московской битвы, американский президент не мыслил Россию вне числа ведущих мировых держав. 20 мая он заявил в Комитете по вопросам послевоенных международных отношений Государственного департамента, что «Соединенные Штаты, Великобритания, Россия и Китай должны осуществлять контроль, разрешать споры и поддерживать безопасность в послевоенном мире. Именно они будут определять, какие сокращения вооружений необходимо произвести. Они также будут осуществлять периодические инспекции вооруженных сил и контроль как водного, так и воздушного пространства»[24]. Так постепенно вычерчивались контуры будущих постоянных членов Совета Безопасности ООН, которых Рузвельт называл в то время «четыре полицейских».

Некоторые историки и у нас в стране, и в Германии считают Битву за Москву началом коренного перелома («поворота») в войне, когда окончательно рухнул немецкий план «молниеносной войны», а мощнейшая группа армий «Центр» вынуждена была в дальнейшем вести тяжелые изнурительные бои против ударных сил Красной Армии. Несмотря на то, что впереди Советский Союз еще ждали тяжелые испытания, отступление до Сталинграда и отрогов Кавказа, наша страна получила возможность весной-осенью 1942 г. запустить производство вооружения и техники на эвакуированных предприятиях, сформировать и обучить новые боевые соединения и нанести врагу уничтожающий удар в Сталинградской битве.

Около 1 млн защитников столицы были награждены медалью «За оборону Москвы». 110 человек удостоены звания Героя Советского Союза. В мае 1965 года Москве было присвоено высокое звание «Город-герой».

Победа у стен столицы придала воинам Красной Армии огромные моральные силы, советские люди поверили, что врага можно бить, причем его же оружием – быстрым и решительным наступлением. В то же время гитлеровские солдаты и офицеры осознали, что война для них может окончиться отнюдь не так радужно, как рисовали в своих выступлениях Гитлер и Геббельс, а напротив – гибельным поражением от сильного и мужественного противника.

[1] Киселев О.Н. Приграничные сражения 1941 г. // Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Иллюстрированная энциклопедия. М., 2005. С.468

[2] Киселев О.Н. Указ. соч. С.469

[3] Кульков Е.Н., Мягков М.Ю., Ржешевский О.А. Война 1941–1945. Факты и документы. М.: ОЛМА-Пресс, 2005. С.53

[4] Нюрнбергский процесс. Сборник материалов. 2-е изд. Т. II. М.: Гос. изд. юридич. литературы, 1954. С.560

[5] Мягков М.Ю. Вермахт у ворот Москвы. 1941–1942 годы. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005. С.219

[6] Мягков М.Ю. Указ. соч. С. 220

[7] Эвакуация в СССР во время Великой Отечественной войны // История.РФ. (https://w.histrf.ru/articles/article/show/evakuatsiia_v_sssr_vo_vriemia_vielikoi_otiechiestviennoi_voiny)

[8] Ржешевский О.А., Кульков Е.Н., Мягков М.Ю. Все о великой войне. М.: Алгоритм, 2010.

[9] Центральный архив Министерства обороны РФ (Далее: ЦАМО РФ). Ф. 16. Оп. 946. Д. 41. Л. 19.

[10] ЦАМО РФ. Ф. 16. Оп. 946. Д. 41. Л. 247.

[11] Подробнее о подвиге 28 героев-панфиловцах см.: Мягков М.Ю. Подвиг панфиловцев. Новые документы и факты // Военно-исторический журнал. № 5. 2019. С.4–13.

[12] ЦАМО РФ. Ф.500. Оп.12462. Д.231. Л.32–41.

[13] ЦАМО РФ Ф.6598. Оп.724438. Д.349. Л.167–169.

[14] ЦАМО. Ф.500. Оп.12462. Д.320. Л.53–62.

[15] Leshuk L. US Intelligence Perceptions of Soviet Power, 1921-1946. L.: Frank Cass, 2003. P. 154.

[16] L. Steinhardt to C. Hull and S. Welles, November 9, 1941. – US. Library of Congress. Manuscript Division. W.A. Harriman Papers (далее – WAHP). Chronological file (далее – CF). Cont. 161.

[17] ЦАМО РФ. Ф.6598. Оп.724438. Д.349. Л.34, 39, 44.

[18] ЦАМО. Ф.500. Оп.12462. Д.556. Л.171–178.

[19] ЦАМО. Ф.500. Оп.12462. Д.15. Л.91–95.

[20] Рейнгардт К. Поворот под Москвой. Крах гитлеровской стратегии зимой 1941/42 года. М.: Воениздат, 1980. С. 219.

[21] Цит. по: Невзоров Б.И. Перелом в войне: проблемы и суждения // Геополитика и безопасность.1995. № 3. С. 98.

[22] Опубл. в: Ржешевский О.А. Война и дипломатия. Документы, комментарии, 1941-1942. М.: Наука, 1997. С. 26–28.

[23] Leshuk L. Op. cit. P. 144.

[24] Department of State. Records of Harley A. Notter, 1939-1945, Talks with F.D.R. – US. National Archives (Archive II, College Park, VA). RG 59. Entry 498. Box 54.