ИДЕОЛОГИЯ, ВОЕННАЯ ИСТОРИЯ И ОБЕСПЕЧЕНИЕ ИНФОРМАЦИОННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ

Несмотря на изменения в характере и содержании современных военных конфликтов, внутренней и внешней политики государств, война (даже гибридная) – это по-прежнему продолжение политики, а история, как известно, – это политика, опрокинутая в прошлое. В этой связи военная история (процесс и наука) занимает особое место. С одной стороны, она наиболее подвержена политической конъюнктуре, с другой – объективно имеет важнейшие задачи в обеспечении военной, общественной и государственной безопасности. Безусловно, для России, имеющей богатейший тысячелетний опыт и традиции в области защиты Отечества, состояние военно-исторической науки и военно-исторической (военно-патриотической) работы имеет принципиальное значение.

Уже в Военной доктрине Российской Федерации, утвержденной Президентом России 25 декабря 2014 г., отмечалась наметившаяся тенденция смещения военных опасностей и угроз в информационное пространство и внутреннюю сферу РФ. К основным внутренним военным опасностям была отнесена деятельность по информационному воздействию на население, в первую очередь на молодых граждан страны, имеющая целью подрыв исторических, духовных и патриотических традиций в области защиты Отечества. Использование информационных и коммуникационных технологий в военно-политических целях для осуществления действий, представляющих угрозу безопасности, авторами Доктрины было отнесено к основным внешним военным опасностям.

Данные положения Военной доктрины получили полное подтверждение в годовщину 70-летия Великой Победы, в 2015 году, который характеризовался активизацией информационной войны Запада против России. Тогда лидеры государств – участников Второй мировой войны, жертв и победителей фашизма продемонстрировали свое единство, подчеркивая всемирно-историческое значение Победы Советского Союза и его правопреемницы России над фашизмом. «В канун 70-летия Победы ясно, что мы должны быть вместе. Уж слишком много вызовов, дошло уже до истории, в том числе с попыткой даже не переписать, а перечеркнуть нашу общую историю, поэтому и экономически, и политически мы должны в канун 70-летия Победы продемонстрировать свое единство», – отметил тогда Президент Республики Беларусь А.Г. Лукашенко.

Проблема информационной агрессии против России в исторической сфере впервые в истории Российской Федерации так ярко проявилась в 2009 году. И она не была оставлена без соответствующей реакции государства. Вместе с тем, если раньше, в конце 1990-х – начале 2000-х, фальсификаторы истории пытались уравнять руководителей нацистской Германии и Советского Союза, то теперь это же делается в отношении руководства Российской Федерации. При этом попытки реабилитации фашизма и подмены послевоенных реалий ведут к разрушению системы международных отношений и, как следствие, к обострению борьбы за передел мира, в том числе и военными мерами.

Поэтому в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации (утверждена Указом Президента РФ от 31 декабря 2015 г. № 683) деятельность, связанная с использованием информационных и коммуникационных технологий для распространения и пропаганды идеологии фашизма, экстремизма, терроризма и сепаратизма, отнесена к основным угрозам государственной и общественной безопасности.

Однако противодействие военным опасностям и военным угрозам в связи с масштабным использованием информационных и коммуникационных технологий в военно-политических целях (в том числе в отношении фальсификации истории), на наш взгляд, ведётся в основном факультативно. Недостаточно эффективно реализуется имеющийся потенциал научных и образовательных учреждений. Координация информационно-идеологической работы в целом, как по вопросам истории, так и в освещении событий современности, в полной мере не налажена; информационная политика отдельных структур даже на федеральном уровне не всегда имеет адекватный характер.

Нами не случайно используется понятие «информационно-идеологическая работа». Почему предлагается именно такой термин, в чем суть понятий информация, идея и идеология?

Информация (от фр. или нем. Information, восходящего к лат. Informatio – «осведомление; просвещение») –сведения об окружающем мире и протекающих в нем процессах, воспринимаемые человеком или специальным устройством; вообще обмен сведениями в обществе и природе в разных его видах.

Идея – сложное представление, знание, убеждение, сложившееся на основе опыта, осознание действительности; основная, главная мысль, замысел, определяющий содержание чего-либо.

Идеология (от нем. Ideologie, восходящего к греч. Idea – «идея, понятие, представление» и logos – «наука») – система взглядов, идей, характеризующих какую-нибудь социальную группу, класс, политическую партию, общество; совокупность чьих-нибудь идей, взглядов[1].

Таким образом под информационно-идеологической работой предлагается понимать скоординированную по целям, задачам, времени и ресурсам совокупность образовательной, духовно-нравственной, психофизической, научной, информационной (военно-политической, агитационной, пропагандистской) деятельности (акций, операций, систематических действий), позволяющей на практике создать условия, обеспечивающие снижение риска использования информационных и коммуникационных технологий в военно-политических целях, представляющих угрозу безопасности России, способствовать сохранению сплоченности нации, формированию ее информационной культуры, воздействовать на общественное мнение на территории Российской Федерации и за ее пределами, в ходе вооруженных конфликтов способствовать скорейшему достижению победы, решению задач в интересах информационной и национальной безопасности Российской Федерации в целом.

Прежде чем оценить современные проблемы в этой сфере, полагаем необходимым обратиться к отечественному историческому опыту создания и функционирования системы информационно-идеологической работы. При этом в истории Российской Федерации предлагаем рассмотреть проблемы системы информационно-идеологической работы (СИИР) на примере лишь одного из ее компонентов – военно-исторической работы (науки).

Исторический опыт развития системы информационно-идеологической работы в Российской империи и СССР

Первая мировая война стала периодом массового использования пропаганды как идеологического оружия в политических целях. Хотя правительство не проводило специальной подготовки к пропагандистской войне, в структуре Министерства иностранных дел с 1902 г. действовал отдел печати, представлявший органам государственного управления ежемесячные обзоры иностранной прессы. После начала военных действий основной задачей этого подразделения стало осведомление главы внешнеполитического ведомства и членов Совета министров о событиях, связанных с войной. Состав отдела расширялся, к середине 1916 г. он включал 12 сотрудников, которые реферировали печатные издания на 16 иностранных языках. Начало войны повысило и значение Главного управления по делам печати при Министерстве внутренних дел, созданного в 1865 г. и контролировавшего российскую печать с помощью цензуры^[2].

Между тем уже в августе 1914 г. по инициативе начальника штаба Верховного главнокомандующего генерала Н.Н. Янушкевича было созвано Межведомственное совещание по выработке мер для борьбы негласным путем против распространения за границей вредных для наших государственных интересов ложных сведений о России и русской армии. К его работе привлекли представителей министерства иностранных дел (МИД), военного и морского ведомств, министерств внутренних дел и финансов, а также Петроградского телеграфного агентства (ПТА). По результатам совещания Совет министров одобрил положение о мероприятиях по распространению в нейтральных государствах «истинных и благоприятных известий о России и действиях нашей армии»^[3]. Среди задач пропаганды были обозначены: опровержение аналогичных сообщений германо-австрийской прессы, акцентирование внимания на жестком обращении войск и оккупационных властей противника с гражданским населением.

Помимо ПТА, еще одним каналом продвижения в Европу российских пропагандистских материалов стало так называемое Балканское телеграфное агентство (БТА), учрежденное в Румынии как частная организация, но фактически на российские средства.

В начале 1915 г. высшему руководству Российской империи стало ясно, что организация политической пропаганды на нейтральные страны малоэффективна. Главный недостаток – пассивный, скорее оборонительный, чем наступательный, характер материалов, которые министерство иностранных дел размещало в зарубежной прессе. По признанию чиновников, не хватало оперативности, аргументированности в освещении обстановки и важных для европейской общественности вопросов. Наибольшее недовольство ведением пропаганды высказывали российские военные (Ставка и Генштаб). Они предлагали не ограничивать влияние на СМИ нейтральных государств разоблачением сообщений, направленных против России, а распространять позитивные материалы с целью усиления к ней симпатий правящих кругов и населения невоюющих стран.

Наиболее значимое предложение, исходившее от руководства военного министерства, заключалось в организации более тесного сотрудничества Главного управления Генерального штаба (ГУГШ) и МИД в области пропаганды, включая совместное финансирование соответствующих проектов. Не находя понимания у руководства дипломатического ведомства, Ставка и ГУГШ решили сформировать собственные пропагандистские органы (в августе 1915 г. было создано телеграфное агентство «Норд-Зюйд»). Очередная попытка согласовать усилия военных и дипломатов была предпринята по инициативе ГУГШ в начале 1916 года. В докладе, представленном императору и Совету министров, предлагалась широкая программа агитационных мероприятий. Результатом стало учреждение Особого совещания для организации воздействия на нейтральные страны, куда вошли представители военного и дипломатического ведомств. В 1916 г. происходило усиление пропагандистского воздействия МИД и ГУГШ на европейское общественное мнение. Однако российской пропаганде по-прежнему мешала несогласованность действий дипломатов и военных, которые с мая 1916 г. прекратили участие в Особом совещании^[4].

Историки, приходя к заключению, что созданное в годы Первой мировой войны идеологическое оружие способствовало победе Антанты, отмечают среди основных проблем российской пропаганды не преодоленную до конца ведомственную разобщенность, недостаточное финансирование, отсутствие должной координации с аналогичными структурами союзников, а главное, консервативность мышления монархической элиты, в большинстве слабо представлявшей специфику ведения тотальной психологической войны.

Вместе с тем, формы и методы, апробированные пропагандистскими органами Российской империи, вошли в арсенал лидеров Советской России, сумевших построить одну из наиболее мощных агитационных машин ХХ века.

В Красной армии вопросы информационного противоборства решал аппарат специальной пропаганды среди войск, населения и военнопленных противника. По оценкам военно-политического руководства СССР, она являлась специальным видом обеспечения боевых действий, главной задачей которого было средствами информационно-психологического воздействия облегчать и ускорять достижение победы. Специфическое свойство этого вида обеспечения – воздействие убеждением, словом правды, активное влияние на сознание.

Непосредственно организация специальной пропаганды накануне Великой Отечественной войны возлагалась на Главное управление политической пропаганды (ГУПП РККА), которое с 17 июля 1941 г. было преобразовано в Главное политическое управление (ГПУ) РККА (начальник – армейский комиссар 1 ранга Л.З. Мехлис). В этих целях весной 1940 г. было создано отделение политической работы среди войск и населения противника численностью три человека (позднее оно получило название спецпропаганды). 12 октября того же года отделение было реорганизовано в самостоятельный (7-й) отдел (начальник – полковой комиссар М.И. Бурцев) численностью девять военнослужащих и три вольнонаемных. В отдел были подобраны и назначены высокообразованные специалисты, ученые, педагоги из институтов Академии наук СССР, выпускники аспирантур госуниверситетов и адъюнктур военных академий, владеющих иностранными языками.

В первый день войны 7-й отдел был реорганизован, из резерва прикомандировали группу политических эмигрантов, численность была увеличена до 21 военнослужащего и восьми вольнонаемных^[5]. 4 августа 1944 г. 7-й отдел был развернут в «3-е управление – Управление пропаганды среди войск и населения противника численностью 39 военнослужащих и 28 вольнонаемных»^[6].

Общее руководство информационно-идеологической работой осуществляло созданное 25 июня 1941 г. Советское бюро военно-политической пропаганды (с лета 1942 г. – Совет военно-политической пропаганды). В его состав вошли представители СНК СССР, ЦК ВКП(б), НКО, НКИД, АН СССР, Исполкома Коминтерна. Одной из задач Советского бюро являлась координация деятельности советских органов внешнеполитической пропаганды (Совинформбюро, ТАСС, Радиокомитет СССР, государственные издательства и типографии).

Например, от Иностранного издательства СССР к 7-му отделу ГУПП-ГПУ РККА, который являлся рабочим органом Советского бюро, была прикреплена московская типография «Искра революции», способная набирать и издавать печатную продукцию на 60 иностранных языках. Для издания наиболее важной и многотиражной пропагандистской продукции подключался полиграфический комбинат ЦК ВКП(б) «Правда».

Задача подготовки кадров была также возложена на 7-й отдел. Эти кадры были взяты на персональный учет, установлен строго централизованный порядок их подготовки и назначения. Кадры спецпропаганды готовились на шестимесячных курсах при Военно-политическом училище в Ленинграде и при Военном институте иностранных языков в Москве, а также на краткосрочных курсах и в ходе учебных сборов на фронтах и в армиях^[7]. Всего на фронтах действовало свыше трех тысяч офицеров специальной пропаганды.

Оценка эффективности советской специальной пропаганды среди войск, населения и военнопленных противника в годы Великой Отечественной войны вызывает много споров. Существует как недооценка силы информационно-пропагандистского воздействия, так и, наоборот, превознесение его над военным фактором. Всесторонняя оценка показывает, что проблемы были, более того, они выявлялись и, самое главное, – устранялись. Так, Совет военно-политической пропаганды 27 июня 1942 г. отметил ее нередко декларативный, малоэффективный характер и утвердил мероприятия по улучшению деятельности.

Важно понять при этом, какую роль отводило руководство Советского Союза специальному виду оружия – специальной пропаганде. В целом Ставка ВГК, ЦК ВКП(б) и НКО правильно оценивали важность этой работы, оперативно принимали меры по усилению аппарата спецпропаганды, совершенствованию содержания информационно-пропагандистских материалов, разработке форм и методов работы, созданию новых технических средств, подготовке кадров и многим другим вопросам^[8].

Информационно-идеологическая работа в послевоенный период имела в своем развитии как положительный опыт, так и проблемные моменты. Однако об уровне ее эффективности в целом свидетельствует поражение Советского Союза в «холодной войне» и второе в ХХ веке разрушение российской государственности. И связано это, как ни странно, с искажением и осуждением самим государством истории своего Отечества:

•    возложением ответственности за инцидент в районе Майнилы 26 ноября 1939 г. на НКВД;
•   Постановлением II Съезда народных депутатов СССР от 24 декабря 1989 г. № 979-1 «О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года»;
•    признанием Президентом СССР М.С. Горбачёвым вины в «Катынском расстреле» руководства СССР, «оформленным» «Заявлением ТАСС» от 13 апреля 1990 года.

Решение о включении вопроса о Договоре и секретном протоколе в повестку I Cъезда народных депутатов СССР в мае 1989 г. принималось исключительно из соображений «политической целесообразности» под давлением сепаратистских тенденций. Продвигали в жизнь это Постановление представители Народных фронтов Эстонии, Латвии и литовского «Саюдиса». Причём осуществлялось это под активным информационным воздействием прочитанных в 1988 г. в Эстонии и Латвии публичных лекций о советско-германских договорах 1939 г. нациста Дитриха Лёбера и проведенной 13-14 мая 1989 г. в Таллине конференции народных фронтов и «Саюдиса», где также одним из главных спикеров был Д. Лёбер, доставивший в СССР копию секретного протокола. Такую возможность бывший военнослужащий СС и Абвера получил при содействии предателей нашей Родины, заинтересованных в развале Советского Союза изнутри. Среди них – А.Н. Яковлев (в 1985 г. – заведующий отделом пропаганды ЦК КПСС, с 1986 г. член ЦК КПСС, секретарь ЦК, курирующий вопросы идеологии, информации и культуры, с 1987 г. член Политбюро), который с 1988 г. курировал от ЦК КПСС внешнюю политику СССР и в 1989 г. был избран Председателем Комиссии по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 года. А.Н. Яковлев незадолго до лекций Д. Лёбера посетил в августе 1988 г. Латвийскую ССР и Литовскую ССР, где одобрил деятельность руководства республик и народных фронтов. С осуждением договоров на I Съезде народных депутатов 25 мая 1989 г. выступил ректор Московского государственного историко-архивного института (ныне – РГГУ) Ю.Н. Афанасьев, который вошёл в состав Комиссии А.Н. Яковлева.

Выход Прибалтийских республик из состава Советского Союза через признание юридически несостоятельными секретных протоколов 1939 г. (первый этап разрушения СССР изнутри) был лишь промежуточным звеном реализации целей внешних бенефициаров:

• объединения Германии (в этом состоял основной интерес немецких помощников балтийских сепаратистов);
• развала Организации Варшавского Договора и СССР, вывода советских (российских) войск из стран Европы;
• расширения НАТО на Восток (что отвечало интересам США).

Данный политический проект стал, по словам Президента Российской Федерации В.В. Путина, крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века.

 

Современные проблемы информационно-идеологической работы в Российской Федерации и пути их решения

В публикациях 1991 г. отмечалось, что «прежняя идеологическая система оказалась разрушенной, а новая пока еще не создана»^[9]. Были преданы забвению духовные ценности и традиции многовековой российской истории. Богатейшая история нашей страны, ее армии и флота, несущие в себе громадный воспитательный потенциал, должным образом уже не использовались. Об этом говорили и на совещании военных историков, проводившемся в 1991 г. по указанию начальника Генерального штаба (отметим, что на тот момент подобные мероприятия не проводились в ВС почти десять лет). Его участники признали, что в Вооруженных Силах нет единой системы военно-исторических органов, и поэтому доводить до личного состава военно-исторические знания некому.

За последние годы в целях защиты исторической правды, формирования исторической культуры в России создано (воссоздано) несколько общественных и общественно-государственных организаций. Это Российское историческое общество (РИО), Российское военно-историческое общество (РВИО), Российский организационный комитет «Победа», Российское общество историков-архивистов (РОИА), Национальная ассоциация историков (НАИ) и другие. С 2009 по 2012 г. функционировала Комиссия при Президенте России по противодействию фальсификации истории. 2012 год проводился в нашей стране как Год российской истории. В 2016 г. в целях популяризации российской истории в нашей стране и за рубежом, сохранения исторического наследия и традиций народов России, поддержки программ исторического просвещения был создан фонд «История Отечества». 2020-й год был объявлен в России Годом памяти и славы в связи с 75-летием победы советского народа в Великой Отечественной войне. В обновлённый вариант Конституции РФ внесено положение о недопустимости искажения исторической правды и умаления подвига народа при защите Отечества. 2021-й год в России также связан с военной историей – в целях сохранения военно-исторического и культурного наследия, укрепления единства российского народа, на государственном уровне отмечается 800-летие со дня рождения князя Александра Невского.

Патриотическая позиция руководства страны по этой проблеме поддерживается подавляющим большинством российских граждан. Вместе с тем, имеются как вопросы, так и предложения.

Во-первых, если все больше и больше нужно привлекать иные источники финансирования, может быть, недостаточно эффективно работают организации, которые функционируют за счет федерального бюджета? Не пора ли более требовательно спросить с руководителей тех научно-исследовательских структур, которые неэффективно расходуют значительные государственные средства и вольно или невольно способствуют утрате научного профиля и перспектив развития подчиненных им организаций и, как следствие, – ставят под сомнение достижение требуемых результатов российской исторической политики?

Во-вторых, с научной точки зрения, решение давно назревших проблем военно-исторической отрасли невозможно без централизации, фактической координации и управления ею единым постоянно действующим органом. Идея создания в стране единого центра военной истории, сформулированная еще в 1990-е годы, требует безотложной реализации сегодня. В этой связи предлагается:

1.     Создать специальную государственную структуру, осуществляющую общее руководство информационно-идеологической работой в Российской Федерации. Такой структурой (органом управления) может стать: Специальный представитель Президента РФ; Рабочая группа Межведомственной комиссии Совета Безопасности РФ по информационной безопасности; направление при Управлении пресс-службы и информации Президента России; РВИО. Среди первоочередных задач такого органа: создание системы информационно-идеологической работы на базе компонентов, осуществляющих деятельность в области патриотического воспитания граждан Российской Федерации, совершенствование нормативно-правовой базы, активизация освоения медиапространства, переподготовка и повышение квалификации педагогов, работников медиасферы и госслужащих;

2. Повысить эффективность расходования бюджетных средств, в том числе в издательской деятельности, совместно использовать средства Минобороны, Минобрнауки, Минпросвещения, Минкультуры, МИД и других заинтересованных ведомств в совместном издании разработанных военно-исторических трудов. Это позволит и снизить стоимость экземпляра за счет увеличения тиража, и значительно расширить целевую аудиторию, в конечном счете – даст более эффективное расходование бюджетных средств и позволит рассчитывать на высокий результат в образовании молодежи.

Полагаем, что в Российской Федерации всё же должно состояться возвращение к утверждению государственной идеологии. Многие её составляющие, идеи и взгляды уже обозначены (Стратегия национальной безопасности, выступления Президента России): во внутренней политике – необходимость защиты своей истории, традиций и ценностей, сохранения национальной сплоченности; на внешнеполитической арене – обеспечение лидирующей роли и места России в борьбе с агрессией и террором за жизнь людей и будущее всей цивилизации.

«Уроки прошлого, – подчёркивал В.В. Путин, – в полный рост встали перед мировым сообществом. Исторические параллели очевидны»[10]. Чтобы обладать и руководствоваться столь сложным представлением о прошлом, настоящем и будущем, как исторические уроки и параллели, на наш взгляд, и необходима система информационно-идеологической работы.

Знание истории делает из человека гражданина. Знание военной истории делает из гражданина патриота.

ЛИТЕРАТУРА

1           Алексеев М. Военная разведка России. Первая мировая война. Кн. 3. Ч. 1. М., 2001. С. 140–141; Асташов А.Б. Пропаганда на Русском фронте в годы Первой мировой войны. М., 2012. С. 51–52; Сергеев Е.Ю. Указ. соч. С. 131–137; АВПРИ. Ф. 134. Оп. 473. Д. 52. Л. 4–5, 40, 104–106, 108–109.

2           Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Ф. 134. Оп. 473. Д. 52. Л. 4–5, 40, 104–106, 108–109.

3           Великая Отечественная война. 1941–1945. Документы и материалы. Том II. Информационное противоборство в годы войны. М.: ПОЛИГРАФ-СЕРВИС, 2014. 368 с. – С. 6, 8, 37; ЦА МО РФ. Ф. 32. Оп. 11309. Д. 157. Л. 70.

4           Послание Президента РФ В.В. Путина Федеральному Собранию. 4 декабря 2015 г.

5           Рубан С.Н. От какого наследства мы отказываемся? Совещание военных историков и задачи военно-исторической науки // Военно-исторический журнал. 1991. № 10. С. 67–70.

6           Сергеев Е.Ю. Официальная пропаганда России на нейтральные страны во время Первой мировой войны // Российская история. – 2015. – № 5. – С. 131–137.

7           Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов / РАН. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. Отв. ред. Н.Ю. Шведова. – М., 2008: ИЦ «Азбуковник». – 1175 с. – С. 286, 304.

8           ЦА МО РФ. Ф. 32. Оп. 11474. Д. 334. Л. 144–146.

9           ЦА МО РФ. Ф. 4. Оп. 11. Д. 78. Л. 1.

10        Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации (ЦА МО РФ). Ф. 32. Оп. 11309. Д. 136. Л. 51–52.

Kiknadze Vladimir G.

Russian Academy of Missile and Artillery Sciences,

IDEOLOGY, MILITARY HISTORY AND ENSURING

INFORMATION SECURITY OF RUSSIA