«Грядущие беды таятся в былом…» (к вопросу о борьбе с фальсификацией истории Великой Отечественной войны)

Муза Дмитрий Евгеньевич, 

доктор философских наук, 

заведующий кафедрой мировой и отечественной культуры 

Донецкого национального университета, 

сопредседатель Изборского клуба Новороссии, 

председатель Донецкого философского общества (ДНР)

«ГРЯДУЩИЕ БЕДЫ ТАЯТСЯ В БЫЛОМ…»

(к вопросу о борьбе с фальсификацией 

истории Великой Отечественной войны)

Кто осилил сорок первый,

Будет драться до конца.

Ах, обугленные нервы,

Обожженные сердца!..

Ю. Друнина

Приближающийся трагический для нашей страны восьмидесятилетний юбилей начала Великой Отечественной войны даёт повод ещё раз присмотреться к проблеме причин таковой. Последняя всё чаще находится в структуре западного политического дискурса и политической прагматики, естественно, концептуально и геополитически нацеленных на окончательное торпедирование исторической правды об открытии и стратегических итогах борьбы на советско-германского фронте.  

Понятно, что ранее, в «эпоху холодной войны», общая логика и аргументация оппонентов СССР была не столь вычурной и всеохватной. К примеру, в фундаментальном 12-томном исследовании советских военных историков – «История Второй мировой войны» (1982) – говорится об основных направлениях этого идейного и ценностного противостояния. Отмечается, что буржуазная историография:

1) всеми силами пыталась снять вину за развязывание войны с империалистических и капиталистических держав, составной частью которых была Германия; 

2) отрицала связь между империализмом, фашизмом и войной; 

3) утверждала, что советско-германский договор о ненападении 1939 года суть событие, «сделавшее войну в Европе неизбежной»; 

4) постулировала тезис о порождении войны коммунизмом; 

5) доказывала, что вклад СССР в разгром III Райха был небольшим, в то время как вклад западных демократий и прежде всего США – максимальным.

Как видим этот перечень «аргументов» давно укоренен в историческом и политическом сознании западных элит, но страшнее то, что сегодня он дополнен новыми сюжетами и образует новейшую историческую картину мира. В неё со всей определенностью уже не вписывается поверженный Западом в ходе «холодной войны» Союз Советских Социалистических Республик. Причем как реальный победитель «коричневой чумы» и учредитель Организации Объединенных наций. Равно как и его правопреемница – Российская Федерация. 

Отсюда желание преодолеть «историософию постправды», вернувшись на столбовую дорогу всемирной истории. 

Итак, едва ли не самым «объективным» доводом современных ученых и политиков во многих странах Запада и бывших республик СССР является постулирование сродства идеологий национал-социализма (фашизма) и коммунизма, их общей тоталитарной сущности. 

Предпосылкой для этого, как известно, послужила работа немецкого историка Эрнста Нольте, в которой он «обосновал» тезис о том, что коммунистическая идея – суть предпосылка генезиса фашизма. Равно как и представление о том, что Вторая мировая война есть ничто иное, как апогей «всеевропейской гражданской войны», инспирированной тем же коммунизмом. Тем не менее, это положение давно осознано как явное заблуждение не только в самой немецкой историографии, но также западного и российского политического сегментов.

Конечно, можно говорить о различных типах авторитаризма, различая собственно фашизм в Италии и национал-социализм в Германии, «австрофашистов» и австрийских нацистов, «органический национализм» в Словакии, Хорватии, прибалтийских странах, Белоруссии и на Украине. Но при этом, не фиксируя генетических связей между первоисточником и последующими вариантами «инкарнации», не выявляя единство «почерка», habitus-a, сложно вынести за скобки злодеяния Гитлера и его наследников. 

Однако главные аргументы, как представляется, должны быть сосредоточены на идеологическом и военно-стратегическом видении судеб СССР (России), которая стала главным объектом «тотальной войны». 

И здесь нам поможет упоминание основного труда А. Розенберга «Миф XX века». На его страницах есть положение о нордической расе как вечной воспитательнице России. Её «основали викинги и придали жизни государственные формы». Далее роль викингов заняли «ганзейские города». После (в эпоху Петра) пришел черед «немецких балтийцев». Собственно они, до поры – до времени – меняли состав русской крови, которая, согласно замечанию автора, сильно разбавлена «монгольской кровью». Ну и большевизм здесь трактуется как «возмущение потомков монголов против нордических форм культуры». 

При этом культура определена как «миф крови и миф свободной души», которые, по мнению А. Розенберга, контрадикторны и «христианско-церковному смирению», и «масонскому гуманизму», и «Евангелию от русского «человечества»» (Достоевского). Но поскольку народное тело России «больно в расовом и душевном плане», его нужно лечить радикальными средствами…

Здесь полезно сопоставить «откровения» Розенберга с брошюрой «Политические задачи немецкого солдата в России в свете тотальной войны». В ней история России представлена через четыре периода: 1) германское государство варягов (862 – 1240); 2) господство татар и Московское государство (1240 – 1639); 3) европеизация России Петром Первым и его наследниками; 4) период большевизма с 1917 года. А актуальный вопрос о войне подан недвусмысленно: «Борьба против большевизма не является борьбой двух народов между собой, это борьба двух различных мировоззрений». Одного – «правильного», а другого – нет. 

В этом контексте появление и реализация «плана Барбаросса» как плана нападения нацистской Германии на СССР за счет реализации ранее опробованного метода блицкрига является вполне логичным. Тем более что руководство страны Советов якобы вероломно нарушило «Договор о ненападении» (1939). Но сам характер «Договора» указывает на то, что он не определял границу между СССР и Германией, а полагал границу между их «обоюдными интересами». Более того, также СССР стремился выиграть время, и нарастить свой оборонный потенциал в два раза.

Следующим сюжетом, сегодня имеющим прямое отношение к фальсификации отечественной истории является миф о равенстве «кровожадных» тиранов – Гитлера и Сталина. 

Как известно, в этой связи британский историк А. Буллок сформулировал тезис об общности системы власти в Германии и СССР, а также о поисках контактов Сталина с Гитлером (заключение «нового Брестского мира»). Это положение не выдерживает никакой критики, поскольку этот тезис о «родстве тиранов» давно развенчан Н.А. Нарочницкой. А именно: с момента прихода Гитлера к власти в 1933 году и до 1939 года Германия израсходовала на перевооружение в три раза больше средств, чем США, Франция и Великобритания вместе взятые. Более того, «виновность» СССР и лично Сталина в этом процессе выглядит странно, поскольку приход Гитлера как раз привел к сворачиванию сотрудничества Германии и СССР в военно-технической сфере. 

Ещё один весомый аргумент против приравнивания «преступника к жертве» недавно привел Н.В. Стариков. На основе материалов Чрезвычайной государственной комиссии по фиксации и учету нацистских преступлений (создана 02.11.1942 г.) он показал, что на территории СССР солдаты вермахта методично совершали преступления против мирного населения и военнопленных, разрушали и оскверняли русские святыни, грабили и изымали ресурсы и ценности, занимались угоном на принудительные работы в Германию. Но, с другой стороны, истребительная война, а точнее, геноцид граждан СССР также был прописан в «Двенадцати заповедях поведения немцев на Востоке и их обращения с русскими». 

Помимо этого, подобное отождествление, например, развенчано немецким историком Рольфом-Дитером Мюллером лично, а также в рамках многотомного издания, посвященного нацистской Германии, которая была «беременна войной», и лично Гитлеру как «главному поджигателю войны». 

И, быть может, самый важный историософский итог Великой Отечественной войны уже был явлен в Ялте, на Ялтинской конференции. Речь идет не только о «завязи» послевоенного мира, его архитектонике, но об общей модели взаимодействия стран Запада (т.н. западных демократий) и России (советской и современной), тогда – победителей нацизма, а сегодня выступающих в роли геополитических соперников, если не сказать противников. 

В этой связи есть резон прислушаться к выводу отечественного автора О.К. Шевченко, посвятившему многие годы исследованию Ялтинской конференции. Западный образ Ялты является мистичным, в нём работает миф, осуществляется протестантская борьба с дьяволом; советский образ Ялты – сакрален, в нём реализуется историософия православия, в котором сакральный Мир выступает доминантой. 

И здесь имеет смысл предоставить слово поэту Ю.П. Кузнецову, в полной мере подтвердившему модель православной историософии Победы: 

Война прокатилась – земля сотряслась,

Она разминулась с рассветом.

На землю приходят один только раз.

Что думают люди об этом? 

Грядущие беды таятся в былом.

И снова долины и реки

Война осеняет совиным крылом.

Отчизна, останься на веки! 

Душа потерялась, любовь не нашлась,

Ракиты не верят ракетам.

На землю приходят один только раз.

Что думают люди об этом? 

Священные рощи пусты, но зато

Полны бомбовые отсеки.

О вечном покое не помнит никто.

Народы, останьтесь навеки! 

Останьтесь, родные! Заря занялась! 

Мы дети единого круга.

На землю приходят один только раз,

Так будем достойны друг друга!

Цветите, цветите, цветы у крыльца!

Шумите зеленые ветки!

Надежда и вера, стучитесь в сердца! 

Планета, останься навеки!