Вправить мозг армии. К годовщине создания Генерального штаба

25 января 1763 года чины квартирмейстерской части русской армии были выделены в особое учреждение, наименованное Генеральным штабом.

Ещё в царствование Екатерины II в реальность воплотилась истина, которую в конце позапрошлого века высказал император Александр III: «Во всём свете у нас только два верных союзника – наша армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас». Но уже в XVIII веке было хорошо понятно, что армия может быть союзником только в том случае, если она правильно организована – до такой степени, что ею даже могут верховно управлять поэтессы и писательницы пьес. Разговор наш, впрочем, не о Евгении Васильевой, а о даме совершенно другого масштаба.

Не о том Речь

О литературных занятиях Екатерины Великой известно гораздо больше, чем о её трудах на военном поприще. Из популярных же жизнеописаний императрицы и вовсе становится понятно, что строевые кадры она попеременно отвлекала нецелевым образом для замысловатых альковных упражнений, иногда, впрочем, одаривая таким образом государство весьма ценными кадрами – примером тому Григорий Александрович Потёмкин. В итоге громкие военные победы екатерининской эпохи пребывают параллельно её государственной деятельности и подводят императрицу под приговор, который в советские годы вынес один крупный саратовский историк учёной даме, дерзнувшей написать нечто о 1812 годе: «Женщина и война суть вещи несовместные».

  Екатерина, может, и готова была бы соответствовать таким представлениям о себе, да деваться ей некуда было уже с первых месяцев царствования. Вооружённые силы империи, вверенной ей в результате государственного переворота супротив собственного мужа летом 1762 года, пребывали в далеко не лучшем состоянии.

Василий Осипович Ключевский рисовал мрачную картину: «При вступлении её на престол русская армия в Пруссии восьмой месяц не получала жалованья. На штатс-конторе числилось 17 млн долгу, не исполненных казной уплат, на один миллион больше годовой суммы государственных доходов, какую знал Сенат. Ежегодный дефицит в Семилетнюю войну дошёл до 7 млн. Русский кредит пал: императрица Елизавета искала в Голландии занять 2 млн руб., и охотников на этот заём не оказалось. Флот, по словам Екатерины, был в упущении, армия в расстройке, крепости развалились. Несколько позднее, в 1765 году, Екатерина произвела смотр Балтийскому флоту. Любимое детище Петра Великого предстало перед ней жалким сиротой: корабли наезжали друг на друга, ломали снасти, линейные никак не могли выстроиться в линию, при стрельбе не попадали в цель. Екатерина писала, что это суда для ловли сельдей, а не военный флот… Откровенно и болтливо признавалась она в 1762 году послу совсем не дружественной Франции, что ей нужно не менее пяти лет мира, чтобы привести свои дела в порядок, а пока она со всеми государями Европы ведёт себя, как искусная кокетка».

Но показное и вынужденное екатерининское миролюбие долго не продлилось. Наследие Петра Великого получило продолжение и прежде всего по линии укрепления регулярной армии, свидетельством чему и было январское решение 1763 года о создании структуры под названием Генеральный штаб под началом вице-президента Военной коллегии Захара Григорьевича Чернышёва (1722 – 1784). Близкий к новой императрице генерал в 1760 году командовал корпусом, которому впервые в русской истории посчастливилось взять Берлин, а в 1763-м возглавил Военную коллегию и при екатерининской благосклонности принялся за преобразования в войсках в сторону централизации управления, весьма пригодившиеся в будущих военных конфликтах на турецком и польском направлении.

Что будет, если не учреждать Генерального штаба и не иметь регулярной армии вообще, показала как раз в эпоху Екатерины история падения одного очень крупного европейского государства под названием Речь Посполитая. Она очень поучительна для тех, кто полагает, что войны выигрывают либо одетый в серые шинели народ «вопреки Верховному Главнокомандующему» (толстовский вариант: «дубина народной войны»), либо великие полководцы собственной персоной. И те, и другие в беспутной польской державе имелись: именно «народом» именовала себя многочисленная (8-10 процентов всего населения) шляхта, хотевшая и даже иногда умевшая воевать; бывали у храбрых дворян и талантливые военачальники – например, король Ян Собеский, разгромивший в 1683 году турок под Веной. Но вот регулярно организованной армии в Речи Посполитой так и не сложилось, и на долгое царствование Екатерины пришлись все три раздела этой державы (1772, 1793, 1795), поставившие точку в её пребывании на карте Европы.

Музыка Фридриха II, слова З. Чернышёва и Ф. Баура

Захар Чернышёв после первого раздела Польши получил фельдмаршальский чин, пост генерал-губернатора Могилёвского и Полоцкого и симпатичное местечко Чечерск тех же краях в собственность. Награды нашли героя в том числе и за реформаторские труды по военному ведомству.

Генеральный штаб оказался структурой, способной к развитию. Идеи ещё Петра Великого, при котором появилась должность генерал-квартирмейстера, привели в соответствие с лучшими мировыми образцами. Образцы эти представлял нелюбимый в отечественной традиции прусский король Фридрих II. Свергнутого супруга Екатерины Петра III обычно рисуют слепым почитателем всего прусского, но в этом прусском были и очень перспективные для развития тогдашних армий идеи, перенять которые было более чем логично. В частности, Фридрих впервые наладил  подготовку офицеров специально для службы в Генеральном штабе, упирая на самостоятельность этой структуры военного управления.

В Российской империи, союзной Пруссии по разделам Речи Посполитой, перспективные новации уловили быстро. В начале 1772 года Екатериной II было утверждено новое положение о Генеральном штабе. Отныне эта структура имела самостоятельный статус особого корпуса при Военной коллегии, подчиняясь лишь своему руководителю — генерал-квартирмейстеру. Последний отвечал за комплектование и специальную подготовку подчинённых генералов и офицеров (так называемых чинов Генерального штаба), и за их чинопроизводство, и в целом за прохождение ими службы.

Проект разрабатывал немец на русской службе Фёдор Виллимович Баур (1734-1783), уже бывший на должности генерал-квартирмейстера в краткое царствование Петра III. Независимость чинов Генерального штаба от главнокомандующего армией вполне естественно «возбудила неудовольствие во многих военачальниках», а воцарившийся по смерти Екатерины император Павел Генштаб и вовсе упразднил, но очень скоро возродил под иным названием.

Неудовольствия, впрочем, не помешали империи триумфально завершить одну большую войну с турками (1768-1774) и выиграть потом вторую (1787-1791), поспособствовав вместе с разделами Польши значительному приращению государственной территории.

***

Самое же главное в том, что преобразования екатерининских времён (хотя вряд ли императрица толком разумела, что такое Генеральный штаб и как он устроен) получили позитивную преемственность и в XIX веке, и после революции в Красной и Советской армии, и в нынешней Российской армии. Генштаб был, есть и будет, как, собственно, и регулярная армия – со времён Екатерины тут мало что изменилось.