Прощание с СНГ: «братские народы» превращаются в «партнёров»

2/27/2017

История о том, как обиделся Александр Григорьевич на Владимира Владимировича, быстро облетела просторы родного медиа-пространства. Кто-то назвал Александра Григорьевича двоечником, кто-то посетовал на безграмотную политику Владимира Владимировича в отношении братской страны, кто-то посоветовал сближать промышленные программы, а кто-то заявил о литвинских корнях белорусской государственности…

Все расчёты дальнейших рисков свелись к одному-единственному варианту развития событий. Коротко его можно сформулировать как угрозу повторения в Белоруссии украинского сценария. Аргументация против подобного сценария опирается также на один-единственный посыл: Белоруссия не Украина, там бандеровцев не было и нет.

Однако оба варианта рассуждений («за» и «против» белорусского майдана) системно ошибочны. Они базируются на тезисе общего исторического прошлого (со знаком минус или плюс – непринципиально). Между тем в период крушения миропорядка (сначала двуполярного, теперь уже и однополярного) и создания новых форматов культурно-исторические заслуги в расчёт не принимаются. Процесс исторического творчества – это всегда вопрос наличия политической воли, вопрос уверенности в своей правоте, способности экстраполировать её вовне и отстаивать в противостоянии с конкурирующими социальными моделями.

Сегодня уже очевидно, что однополярный мир разрушен. Американская социальная модель «капиталистического общежития» потеряла свою привлекательность и основание. Она принципиально не преемственна и способна к саморазвитию, а попытка натянуть её силовым порядком на мир (имперский вариант) провалилась. Антитрамповская истерика в США и Европе есть не что иное, как предсмертная конвульсия интеллектуальных и политических банкротов.

Глобальная повестка сегодня существует только на уровне риторики, а в реальности началась фаза строительства новых противостоящих друг другу (если не конфронтационных) региональных союзов – «геополитических материков», по выражению Путина. Контуры этих союзов намечаются, их принципы определяются, будущее неопределённо.

С уверенностью можно сказать только одно: постсоветская эпоха, эпоха освоения советского наследства закончилась. В самом широком смысле закончилась – и как раздел бывшей «советской сферы влияния», и как трансформация артефактов советской эпохи во внутренней жизни государств этой сферы.

Обида Александра Григорьевича на Владимира Владимировича – не частный случай, а одно из проявлений общего процесса. Советская эпоха завершилась, паллиатив СССР (Содружество Независимых Государств) с его рудиментарными «братскими» подходами в межгосударственных отношениях подлежит захоронению.

«Хоронить» начали осенью 2000 года, когда в Астане членами Таможенного союза было подписано соглашение о создании ЕврАзЭС. Следующим шагом стало учреждение с участием Китая Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в июне 2001 года. Тогда же впервые появилась аббревиатура БРИК, а через пять лет была учреждена одноименная организация с последующим присоединением к ней Южной Африки (БРИКС).

Интеграционные процессы с участием постсоветских стран запускались не в пику «братскому» СНГ. Содружество никогда не было объединяющим проектом. Это был механизм относительно мирного развода вновь созданных стран с большим процентом (иногда преобладающим) русского населения. Попытка избежать югославского сценария, где стремление защитить права разделённого народа в отколовшихся окраинах обернулось кровавой баней.

Важно понимать, что действия по защите идентичности не носят оценочный характер («хорошо» или «плохо»), они естественны для любого народа, претендующего на место в истории. Это не вопрос юриспруденции, как в случае с Косово или Крымом. Это всегда вопрос силы. Вопрос того, что ты можешь и чего не можешь в данный конкретный момент. После краха советского проекта Россия оказалась дезорганизована, а СНГ стал паузой для мирного решения бывшими республиками СССР самого болезненного в истории человечества вопроса.

Как воспользовались отпущенной им исторической паузой постсоветские страны? По какому принципу решался национальный вопрос? Где-то русским было объявлено, что они живут не в русской стране, и им следует забыть, что они русские. Где-то в отношении русских проводили политику мягкого выдавливания на «историческую» родину. А где-то их просто лишили гражданства. То есть вопрос не решали, от него избавлялись, его закрывали, с ним боролись.

Крым и Донбасс показали, что стоп-кран сорван, исторический процесс «снят с паузы». Россия вернулась на мировую арену, а вопрос «исторического наследия» всё ещё не закрыт, «югославский сценарий» сохранил актуальность. Что, собственно, и продемонстрировали украинские события. Отсюда непризнание Казахстаном и Белоруссией присоединения Крыма к России. Отсюда НАТОвская истерика прибалтийских стран.

Постсоветские страны формулируют для себя «русский фактор» не как новые возможности, а как угрозу. Кто в этом виноват – Россия или её бывшие окраины, – вопрос отдельный. Здесь надо понимать, что все разговоры о «братстве» – это лишь способ получения энергетических субсидий. Под прикрытием этих разговоров идёт становление собственной государственности. Украинский майдан наглядно показал, что народы могут быть братскими, а политические нации – могут и не быть.

Разные политические стратегии не могут существовать в общей экономической метрике. Об этом свидетельствует не только развал Украины, но и системный кризис Евросоюза. Прочный союз, построенный на экономической выгоде, невозможен. Как только прибыль заканчивается, начинаются политические проблемы, и на первое место выходят вопросы безопасности.

Попытка субсидировать «братские отношения» в рамках СНГ на государственном уровне привела не к сближению народов и реальной интеграции стран, а к росту коррупции бюрократического аппарата. И вот теперь Москва закрывает проект «низкие цены на энергоносители в обмен на лояльность», на смену формату «братских» отношений идут партнёрские, а партнёру сверху, как известно, всегда легче.

 Насколько новый подход окажется верным – вопрос отдельный. Но то, что он более честный, бесспорно.