Преступления и наказания. К годовщине начала красного террора

5 сентября 1918 г. было принято постановление Совнаркома о красном терроре.

Один из популярных мифов о периоде становления советской власти – массовый террор пролетариатом «неправильных» классов. В качестве пострадавших обычно фигурируют безликие сотни тысяч и миллионы лучших людей России, которую мы потеряли. Живучести мифа весьма способствует то обстоятельство, что красный террор действительно был.

Сегодня, когда мы справляем 98-годовщину декрета о красном терроре, стоит поговорить об обстоятельствах его введения, а главное – его же скорой отмены.

Слово «террор» сразу сбивает с толку, уводит мысль от попытки понять и оценить события тех лет к однозначному осуждению. Это неудивительно, ведь за последние несколько десятилетий у терроризма не осталось ничего из прежнего романтического облика политического террориста. Террор – однозначно плохо и это не обсуждается. Всё это понятно.

Однако не будем забывать о фоне событий, о которых нам приходится судить. Это не просто предреволюционная смута первого десятилетия XX века и не революционный хаос 1917 года. 1918 год – первый год Гражданской войны и всех сопутствующих ей прелестей. Каждый определившийся со своей гражданской позицией немедленно обнаруживал, что только угроза самого жестокого насилия является залогом безопасности и только самое жестокое насилие обеспечивает если не порядок, то хотя бы его видимость. А человек как животное социальное очень скоро начинает тосковать по порядку.

Общий фон

Были ли большевики родоначальниками террора и всеобщей кровавой вакханалии? Отнюдь нет. Послереволюционное «упрощение правосудия и справедливости», шедшее рука об руку с обычным бандитизмом, не возникло ниоткуда, а берёт своё начало в уже упомянутых 1900-х.

Репутация анархистов и левых эсеров в лишних рекомендациях не нуждается. Конкретно в 1918 году последние убили немецкого посла Мирбаха, попытались поднять мятеж в Москве, а также Казани и Ярославле, начали индивидуальный террор против большевиков.

Примерно с начала 1918 года подключаются и деятели Белого движения. Генерал Сергей Розанов, уполномоченный Александра Колчака: «При занятии селений, захваченных ранее разбойниками, требовать выдачи их главарей и вожаков; если этого не произойдет, а достоверные сведения о наличии таковых имеются, – расстреливать десятого… Среди населения брать заложников, в случае действия односельчан, направленного против правительственных войск, заложников расстреливать беспощадно».

Антон Деникин («Очерки русской смуты»): «Я не хотел бы обидеть многих праведников, изнывавших морально в тяжелой атмосфере контрразведывательных учреждений, но должен сказать, что эти органы, покрыв густою сетью территорию Юга, были иногда очагами провокации и организованного грабежа. Особенно прославились в этом отношении контрразведки Киева, Харькова, Одессы, Ростова (донская)».

Лавр Корнилов по свидетельству А.А. Суворина: «Не берите мне этих негодяев в плен! Чем больше террора, тем больше будет с ними победы!» Кстати, это сказано во время Первого Кубанского похода (февраль-апрель 1918), до большевистского декрета ещё более полугода.

Отдельно следует вспомнить о смычке этих двух бурных течений по имени Борис Савинков. Который не только готовил ряд восстаний летом 1918 года (уже, правда, как бывший эсер) но и занимался комплектованием и финансированием Белого движения.

Недолгое время террора

Итак, чем же правительство большевиков предложило ответить своим оппонентам? Вот текст того самого документа:

«Совет Народных Комиссаров, заслушав доклад председателя Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией о деятельности этой комиссии, находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью; что для усиления деятельности Всероссийской чрезвычайной комиссии и внесения в неё большей планомерности необходимо направить туда возможно большее число ответственных партийных товарищей; что необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях; что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; что необходимо опубликовывать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры».

В общем, всё тем же. Жестоко, часто несправедливо. Но адекватно общей ситуации.

Для иллюстрации красного террора часто используют известную фразу Мартына Лациса (руководитель отдела ВЧК по борьбе с контрреволюцией, позже руководил Всеукраинской ЧК): «Мы не ведём войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, – к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом – смысл и сущность красного террора». Это из статьи Лациса о политике красного террора, изданной в журнале ЧК «Красный террор».

Менее известно, что Ленин решительно указал Лацису на неправильное понимание сути его работы («Владимир Ильич напомнил мне, что наша задача отнюдь не состоит в физическом уничтожении буржуазии, а в ликвидации тех причин, которые порождают буржуазию»).

Почему декрет был принят только в сентябре 1918-го? Дело в том, что в руководстве партии шла дискуссия об оправданности таких крутых мер. Так, Ленин высказался за превентивный террор в отношении потенциальных террористов ещё летом 1918 года, после убийства эсерами комиссара печати, пропаганды и агитации В. Володарского. Однако против высказался Моисей Урицкий, возглавлявший ЧК Петрограда. Возможно, декрет бы и не был принят, но потом убили самого Урицкого, а также покушались на Ленина.

Сколько действовал декрет? Официальной датой его отмены считается 6 ноября 1918 года: кроме того, 11 февраля следующего года в телеграмме Дзержинского содержалось указание свернуть политику красного террора.

Сколько человек пострадали? Это зависит от того, как считать. Если брать только указанный период, то исследователи говорят примерно о 800 расстрелянных и примерно 6200 арестованных. Расширение временных рамок на весь период гражданской войны по мнению известного историка Олега Мозохина, даёт цифру в 50 тыс. При этом он оговаривает, что большинство расстрелянных осуждены по общеуголовным статьям (то есть это не 50 тыс. произвольно набранных и убитых по классовому признаку заложников).

Расстрелы и иные формы наказания после телеграммы Дзержинского, конечно же, не прекратились. Однако на рубеже 1918-1919 годов власть постепенно отходит от террора к репрессиям. В чём отличие? Репрессии санкционируются и применяются только государственной властью в отношении граждан. Не бывает частных репрессий, граждане не могут репрессировать друг друга. Терроризировать могут.

Насилие и государство

Это даёт ответ на вопрос, зачем было принимать, а потом практически сразу отменять декрет. Власть порой действует жёстко и даже жёстче тех, кто пробует её сбросить. Однако это не значит, что она действует теми же методами, даже если внешне они почти неотличимы. Известный правовой постулат о том, что лишь государственная власть имеет монопольное и легитимное право на насилие, имеет неявное следствие: нелегитимное насилие делает таковой и саму власть. Вероятно, большевики поняли собственную ошибку и по возможности исправили её, уходя от террора эсеров и белогвардейцев в сторону насилия как меры принуждения государственной власти.

Кстати, это лишнее доказательство тому, что иных государственных проектов на тот момент в России не существовало. И какой-нибудь зовущий к террору Корнилов или Колчак с этой точки зрения совсем не равновеликая альтернатива большевикам, а вариация анархистки Маруси Никифоровой. Даже несмотря на свои звания и золотые погоны.