Московский Кремль в годы Смутного времени

Сердцем столицы России является Московский Кремль, который моложе Москвы лишь на девять лет. Если первое упоминание Москвы относится к 4 апреля 1147 г., то первое известие о Кремле находим в Тверской летописи под 1156 г.: «князь великий Юрий Володимерович (Долгорукий) заложи град Москву на устниже Неглинны, выше реки Аузы»[1].

За годы своего существования Кремль, будучи важной в стратегическом отношении крепостью, неоднократно перестраивался. Первая известная по источникам его перестройка приходится на конец княжения Ивана Калиты, когда зимой 1339/40 г. вместо прежних городских укреплений были возведены новые дубовые стены. Работы начались 25 ноября 1339 г., а уже через четыре месяца – к марту следующего года они были завершены.

Превращение Кремля из маленькой крепости в великокняжескую резиденцию способствовало тому, что новая перестройка кремлевских стен последовала уже через четверть века. Возведенный в 1366–1367 гг. белокаменный Московский Кремль времен Дмитрия Донского стал первой каменной крепостью в Северо-Восточной Руси.

Современные кремлевские стены относятся уже ко времени великого князя Ивана III. В 1462 г., в самом начале его княжения, известный московский зодчий В.Д. Ермолин обновил камнем кремлевскую стену от Свибловой башни до Боровицких ворот. Но прежний Кремль уже не соответствовал значению Москвы как центра могущественного государства. Он был построен в самом начале эпохи огнестрельного оружия. Постоянное развитие артиллерии предъявляло новые требования к устройству оборонительных сооружений. К тому же крепость, пережившая несколько тяжелейших осад и опустошительных пожаров, пришла в полную ветхость. Разрушавшиеся участки крепостных стен наскоро заделывались деревянными заплатами. Их было настолько много, что побывавшему в Москве в 1475 г. венецианскому послу Амброзио Контарини весь Кремль показался деревянным. «Город Москва, – писал он, – расположен на небольшом холме, и все строения в нем, не исключая и самой крепости, – деревянные»[2].

Сооружение новых кремлевских стен началось с наиболее опасной в военном отношении южной стороны, выходившей на Москву-реку. В июле 1485 г. приехавший на русскую службу итальянский архитектор Антон Фрязин на месте старых Чешковых ворот заложил «стрельницу» (башню), а под ней вывел «тайник», т.е. скрытый под землей ход к реке, позволяющий беспрепятственно снабжать защитников Кремля водой в случае осады. От этого тайника произошло название Тайницкой башни. В 1487 г. была построена угловая Беклемишевская башня, а в 1488 г. выше по течению Москвы-реки на месте старой Свибловой заложили новую, также с тайником. В 1490 г. поставили две башни – Боровицкую и Константино-Еленинскую; одновременно была возведена стена от Свибловой до Боровицкой башни. Их строительством руководил известный мастер Пьетро Антонио Солари, выходец из знаменитой миланской семьи архитекторов и скульпторов. В Москве он получил титул генерального «архитектуса».

В 1491 г. приступили к строительству восточной стены – были заложены Фроловская (Спасская) и Никольская башни. В 1492 г. возвели крайнюю угловую башню с тайником, который вел к Неглинной, а также стену, соединявшую Фроловские и Никольские ворота.

Смерть Солари в 1493 г. и случившийся в том же году большой пожар несколько затормозили работы. Тем не менее, они продолжались. Наибольшие трудности вызвала постройка западной стены Кремля по высокому берегу Неглинной, где необходимо было предварительно провести сложные работы по укреплению береговой возвышенности. Кроме того, берега этой реки были одним из самых густозаселенных районов города с множеством церквей и жилых домов, что было опасно в пожарном отношении и давало неприятелю хорошее укрытие во время осады крепости. Специальным указом Ивана III в 1493 г. были снесены все церкви и дома вдоль Неглинной на пространстве более ста саженей (это примерно равнялось дальности полета стрелы) от возводившихся кремлевских укреплений[3].

Строительство кремлевских стен с характерными двугорбыми зубцами общей длиной 2270 м было закончено к 1495 г. После их возведения Кремль получил форму треугольника (он занял территорию 0,28 кв. км), на каждой из сторон которого было возведено по семь башен (считая угловые для каждой стороны). Всего же было построено 19 башен, некоторые из которых являлись проездными (одна из них, находившаяся между Никольской и Сенатской башнями, изображенная на некоторых планах XVII в. и упоминаемая в описи 1667 г., впоследствии была утрачена). Еще одна башня – Кутафья являлась отводной. В соответствии с рельефом местности высота стен колебалась от 10 до 21 м. Наиболее высокие стены были построены с восточной стороны, не имевшей естественной водной преграды – там, где ныне располагается Красная площадь. Наоборот, где подход к Кремлю затруднялся – вдоль Неглинной – стены заметно понижались. Что касается толщины стен, она везде была примерно одинаковой – от 4 до 6 м.

Кремлевские укрепления вполне отвечали требованиям тогдашнего фортификационного искусства. Кремль представлял собой систему надежно защищенных и сильно вооруженных точек – башен, контролирующих окружающее их пространство. Стены, как можно заметить и сейчас, местами идут не прямо, а с небольшим изломом, башни же несколько выдвинуты вперед. Благодаря этому во время боя с каждой башни можно было наблюдать за положением на соседних и своевременно оказывать необходимую помощь. С точки зрения обороны каждая башня представляла собой как бы самостоятельную крепость. Она могла защищаться, даже когда соседние участки крепостной стены были заняты противником. Внутри башни были разделены сводами и деревянными настилами на несколько ярусов и имели отверстия – амбразуры, приспособленные для трехъярусного «огненного боя» – верхнего, среднего и нижнего (или «подошвенного»). Сверх того были устроены и машикули[4]. В толще стен на всем их протяжении были устроены внутренние ходы, которые соединяли все башни. Впереди проездных башен для прикрытия ворот были построены отводные «стрельницы». Уровень земли около стен и башен с внутренней стороны Кремля везде был выше, чем извне, что увеличивало их прочность и устойчивость.

Интересно, что многие иностранцы, описывавшие Кремль, едины во мнении о его сходстве с итальянскими замками. На это их наталкивало многое: создание системы, позволившей превратить Кремль в защищенный остров, решение инженерных задач по возведению стен вдоль реки Неглинной и даже форма зубцов стен и башен. Но самым ярким показателем явилось то, что въезд в крепость осуществлялся по мостам и через башни, имевшие дополнительные стрельницы или предмостные укрепления. Из них сохранилась только Кутафья башня. Все эти гидротехнические, фортификационные и конструктивные приемы использовались при завершении строительства дворца Сфорца в Милане.

Это обстоятельство заставило некоторых исследователей поставить вопрос о существовании предварительно разработанного проекта кремлевской крепости, автором которого считали Аристотеля Фиоравенти. Однако в ходе реставрационных исследований было поставлено под сомнение наличие достаточно подробно разработанного проекта такого рода. К примеру, оказалось, что основной объем Беклемишевской башни был выстроен в два приема, причем первоначально машикули располагались примерно вдвое ниже, чем сейчас. Это дало основание датировать нижнюю кладку 1487 г., в соответствии с летописным известии о завершении этой башни Марко Фрязиным, а верхнюю – 1490 г., когда Пьетро Антонио Солари возвел высокое смежное прясло стены с Константино-Еленинской башней, что в итоге заставило значительно увеличить высоту уже законченного сооружения.

Выяснилось, что каждый из зодчих, работавших над строительством кремлевских укреплений, привносил в них что-то свое. Так, Благовещенская башня, относящаяся к первому этапу строительства под руководством Антона Фрязина, отличается от более поздних башен сравнительно небольшими размерами, особым устройством бойниц. Марко Фрязин, возводивший Беклемишевскую башню, проявил вкус к тонкой и изящной прорисовке деталей. Отличающие кремлевскую крепость размах и величественную суровость она приобрела в период, когда работы возглавил Пьетро Антонио Солари. Таким образом, по мере возведения Кремля его первоначально задуманный облик претерпевал определенную трансформацию, и завершенная крепость оказалась в итоге более могущественной и монументальной, чем предполагалось на начальном этапе строительства.

Позднейшие перестройки изменили первоначальный вид Кремля, хотя основная его часть сохранилась от эпохи Ивана III. В период Смутного времени башни не имели привычных нам шатровых завершений, а заканчивались площадкой с низкой конусообразной кровлей, дававшей прикрытие защитникам от непогоды. Деревянная кровля шла также вдоль всей стены. Она служила одновременно и для обороны от навесного боя, и для предохранения стен от разрушительного действия дождя и снега.

После кончины Ивана III, последовавшей в 1505 г., великим князем стал его сын Василий III, продолживший начатое его отцом строительство Кремля, превратившее его в неприступную крепость. В 1508 г. Алевизом Фрязиным были проведены работы по устройству рва с водой, шедшего вдоль восточной кремлевской стены и соединявшего Неглинную с Москвой-рекой около Беклемишевской башни. Вода поступала из прудов, устроенных на Неглинной в районе нынешней площади Революции. При прокладке первой линии московского метро в 1930-х годах были открыты остатки плотины, стоявшей ниже угловой Арсенальной башни, и выяснилось, что ров наполнялся водой через подземный канал. Во рву она удерживалась посредством шлюзов. Ров на Красной площади имел глубину от 9 до 12 метров, а ширину вверху – от 28 до 34 метров. Он был облицован камнем и кирпичом, а позднее с обеих его сторон были поставлены невысокие зубчатые стенки. У Фроловских (Спасских) и Никольских ворот через него были переброшены деревянные подъемные мосты.

С противоположной стороны крепости у Троицкой башни через Неглинную в 1516 г. был устроен каменный арочный мост, заканчивающийся отводной стрельницей (ныне Кутафья башня). Система обороны Кремля дополнялась сетью подземных сооружений – тайников и «слухов» (длинных подземных галерей), предназначенных для наблюдения за осадными работами противника, а также для того, чтобы осажденные могли выбраться наружу. Один из таких потайных ходов был обнаружен в конце XIX в. Он начинался около Тайницкой башни, тянулся через весь Кремль, а за его стенами шел подо рвом в сторону Никольской улицы. Сохранились сведения, что другой подземный ход шел от тех же Тайницких ворот к Варварке, проходя под храмом Василия Блаженного.

После перестройки Кремля на рубеже XV–XVI вв. Москва производила по внешнему облику двойственное впечатление как бы двух городов – каменного и деревянного, что отразилось во впечатлениях иностранцев. Посол Священной Римской империи Сигизмунд Герберштейн, побывавший в ней в первой четверти XVI в., писал: «Крепость же настолько велика, что, кроме весьма обширных и великолепно выстроенных из камня хором государевых, в ней находятся хоромы митрополита, а также братьев государевых, вельмож и других весьма многих лиц. К тому же в крепости много церквей, так что своей обширностью она почти как бы напоминает вид города»[5]. Что же касается посада со слободами, то он, отделенный от Кремля водой и незастроенным пространством, резко контрастировал с ним, будучи сплошь деревянным.

В XVI в. Москва становится крупнейшим городом России, намного превосходя по своим размерам и численности населения все остальные города страны. По оценкам историков, в Москве с пригородами до событий Смутного времени жило около 200 тыс. человек (48 тыс. посадского населения, 53 тыс. дворян, 27 тыс. человек духовного звания, 28 тыс. иноземцев и 44 тыс. в военных слободах).

Бурный рост населения Москвы и расширение городской территории привели к тому, что Кремль уже физически не мог вместить всех горожан в случае внезапного набега противника. Со всей остротой встал вопрос о строительстве новых укреплений. В малолетство Ивана Грозного вокруг «великого посада» в 1534 г. построили вал. Он представлял собой довольно мощное укрепление, получившее название Китай-город. Это необычное для московской топонимии имя пытались объяснить по-разному. Для этого пытались привлечь даже тюркские языки, где можно найти схожее по звучанию слово, означающее «срединный город». Но происхождение названия легко объясняет сама летопись, когда рассказывает о технике возведения Китай-города. Для того чтобы насыпанный земляной вал не оплывал, его сооружали по всем правилам тогдашнего фортификационного искусства: «сплетаху тонкий лес около большаго древия и внутрь насыпаху землю и крепку утвержаху». В современном русском языке до сих пор уцелело редкое диалектное слово «кита», означающее плетень, плетение. От него-то и получилось название Китай-города. На вершине вала был устроен деревянный частокол, а перед ним вырыт глубокий, до 10 метров, ров, наполненный водой, уровень которой поддерживался целой системой плотиной. Но уже через год вместо деревянного частокола начали возводить каменные стены с 13 башнями. Китайгородская стена, с двух сторон примыкавшая к Кремлю, была ниже кремлевской, но лучше приспособленной к ведению артиллерийского и ружейного огня. Для своего времени она являлась очень сложным фортификационным сооружением с целой системой тайников, «слухов» и подземных ходов. Во время строительства первой очереди метро на Лубянской площади были обнаружены следы подобных подземных сооружений.

Все работы были завершены в 1538 г. Ими руководил итальянский архитектор Петрок Малый. Он выехал из Италии в Москву при великом князе Василии III, здесь принял православие, женился и получил поместья. Помимо Китайгородской стены он принимал участие и в других постройках, в частности, выстроил в Кремле Воскресенскую колокольню, являвшуюся наиболее древней частью позднейшей колокольни Ивана Великого. В 1539 г. он был послан укрепить город Себеж, но бежал за границу «от великого мятежа и безгосударства боярского правления», как выразился один из современников[6].

С постройкой укреплений Китай-города укрепленная площадь Москвы составила 1,07 кв. км. Но новая стена не смогла охватить всей территории городской застройки – их значительная часть по-прежнему оставалась незащищенной. Толчком для постройки новых укреплений стал набег крымского хана Девлет-Гирея в 1571 г. Крымцы появились под Москвой 23 мая. Русские войска вместе с толпами москвичей и окрестных жителей отступили под защиту городских стен. На узких улицах Москвы образовалась страшная давка. Между тем татары подожгли покинутые москвичами дома. Вспыхнувший огонь оказался настолько сильным, что пламя перекинулось на Китай-город. Загорелся и Кремль. В какие-нибудь несколько часов Москва фактически превратилась в груду пепла. И хотя крымцы так и не взяли город, урон от нашествия показал всю очевидность возведения нового кольца укреплений.

Вскоре после набега 1571 г. по линии нынешнего Бульварного кольца был возведен вал шириной в три сажени, с бревенчатыми воротами, обложенными землей и дерном. Но приступить к созданию здесь более серьезных укреплений удалось лишь в начале царствования сына Ивана Грозного – Федора. В мае 1585 г. начались работы по постройке вдоль этого вала каменных стен. Ими руководил русский мастер Федор Конь. Камень для постройки ломали в карьерах подмосковной Мячковской дворцовой волости. Там же выжигалась известь.

Строительство растянулось на несколько лет. Но в результате этих длительных работ к 1591 г. вокруг Москвы было возведено третье кольцо укреплений, охватившее площадь в 533 га. Оно представляло собой правильный полукруг, концы которого упирались в устья Яузы и ручья Черторый, а десятикилометровая стена, соединявшая их, смыкалась с южными стенами Кремля и Китай-города в одну общую линию, защищенную Москвой-рекой.

Вновь укрепленное пространство первоначально получило название Царева города. Однако вскоре это прозвание было вытеснено именем Белого города, данного по белому цвету побеленных штукатуркой стен. Новые укрепления состояли из трех десятков башен, десять из которых были проездными и именовались воротами: Яузскими, Покровскими или Кулижскими, Фроловскими (позднее Мясницкими), Сретенскими, Петровскими, Тверскими, Никитскими, Арбатскими, Чертольскими (позднее Пречистенскими) и Водяными (они выходили на Москву-реку). Память о них до сих пор сохранилась в именах теперешних площадей по линии Бульварного кольца.

Едва закончилась постройка стен Белого города, крымские татары попытались проверить силу новых московских укреплений. Летом 1591 г. крымский хан Казы-Гирей совершил новый набег на Москву. 4 июля крымское войско предприняло нападение у Коломенского. Но в бой вступила русская артиллерия, и это решило исход дела. В ночь на 5 июля крымский хан спешно покинул лагерь под Москвой, а на следующий день уже переправился через Оку. И хотя крымцам удалось дойти лишь до окраин города, московское правительство, помня о страшной трагедии 20-летней давности, решило обезопасить столицу полностью. Сразу после ухода врага было постановлено «устроити… окрест всех дальних посадов град древян»[7].

Новые укрепления пролегли по линии нынешнего Садового кольца и тем самым впервые защитили Замоскворечье, а также Заяузье в районе Новоспасского монастыря. Они представляли собой деревянные стены толщиной «в три добрых сажени», окруженные рвом. По вынутой из него земли новое пространство получило название Земляной город. Работы по строительству Земляного города начались в 1591 г., а закончились уже в следующем году. За их спешность иногда новый город в народе называли «Скородом».

Эти предпринятые московским правительством меры привели к тому, что к началу XVII в. Москва стала одним из самых укрепленных городов Европы. Всего четырьмя кольцами укреплений была защищена огромная территория в 1878 га.

Серьезные беды выпали на долю Кремля и московских укреплений во время Смутного времени начала XVII в. Если не считать восстания против Лжедмитрия I 17 мая 1606 г., первым боевым испытанием московских укреплений стала двухмесячная осада Москвы осенью 1606 г. восставшими во главе с И.И. Болотниковым. За ней последовала осада города новым самозванцем – Лжедмитрием II, продолжавшаяся с начала июня 1608 г. по конец декабря 1609 г. Восстание москвичей против польско-литовских интервентов 19 марта 1611 г. привело к уничтожению большей части московских укреплений. Пытаясь заставить восставших отступить из российской столицы, поляки решили сжечь Москву, за исключением Кремля и Китай-города. Посад был подожжен сразу в нескольких местах. Пламя сплошным морем охватило скученные деревянные постройки и, раздуваемое ветром, быстро распространилось во все стороны.

Московские укрепления сильно пострадали осенью 1612 г., когда началась правильная осада Кремля и Китай-города силами Второго ополчения. У Пушечного двора в Георгиевском монастыре, между Дмитровкой и Тверской, у церкви Всех святых на Кулижках были поставлены пушки, которые непрерывно били по стенам, осыпая их ядрами.

Любопытно, что именно к Смутному времени относится первый известный рисунок Кремля. Это была гравюра в сборнике Гесселя Герритса, выпущенном в Амстердаме в 1613 г. и переизданном в 1614 г., изображающая кремлевские стены и башни со стороны Китай-города. Предполагают, что источником для этой гравюры, помещенной в качестве врезки к карте, послужил рисунок нидерландского купца Исаака Массы, который долго жил в России и вернулся на родину в июне 1609 г.

Интересные подробности о Кремле, топографические описания кремлевской территории, конкретные характеристики укреплений, храмов и даже отдельных зданий и внутренних интерьеров, включая и несохранившиеся, встречаем у польских авторов, ставших очевидцами событий начала XVII в. В их дневниках, воспоминаниях сталкиваемся с рассказом о «Золотой палате», дворце Лжедмитрия I, Благовещенском, Архангельском соборах. К примеру, в «Записках» С. Маскевича упоминается, что вся крепость застроена боярскими дворами, церквями, монастырями. Ворот в ней четверо. Над Фроловскими воротами «на шаре стоит орел» – символ российского герба. Высокая толстая стена и глубокий, выложенный с обеих сторон камнем ров отделяют Кремль от Китай-города. В этой связи примечательна еще одна деталь мемуаров иностранцев. Если слово «Кремль» сейчас известно всем в мире и даже не нуждается в переводе, то западноевропейские авторы конца XV – начала XVII в., в отличие от русских летописцев, еще не знают его, употребляя термины «замок», «крепость», а с конца XVI в. (после постройки других укреплений) – «старый город» или «внутренний город». Появление названия «Кремль» в иностранной литературе относится лишь ко второй половине XVII в. и впервые отмечено у Яна Стрейса.

Сразу после освобождения в 1612 г. Кремль представлял печальную картину: все кремлевские палаты и хоромы стояли без кровель, полов и крылец, без окончин и дверей, расхищенных интервентами для отопления своих жилищ. «Государева казна» была расхищена. Но постепенно он восстанавливается вновь. К приезду нового царя Михаила Романова постарались по возможности привести в пристойный вид хотя бы царский дворец, но из-за нехватки денег все делалось «на скорую руку». Наскоро отремонтировали и кремлевские укрепления. Лишь с середины 20-х годов XVII в. возобновляется новое строительство. В 1624 г. Баженом Огурцовым к столпу Ивана Великого и Петроковской звоннице с севера была пристроена так называемая Филаретовская пристройка (инициатором ее возведения был патриарх Филарет), увенчанная своеобразным шатровым верхом. Она предназначалась для четырех самых больших (из тридцати трех) колоколов Ивана Великого.

Вскоре после Смуты Кремль утрачивает оборонное значение. Внутренние укрепления, защищавшие лишь небольшую центральную часть, в таком большом городе, как Москва, потеряли смысл, и Кремль постепенно превращается в обширный и величественный дворцовый комплекс. Это не замедлило сказаться на его внешнем облике. В 20-х годах XVII в. под наблюдением С. Караулова и Г. Загряжского была надстроена Фроловская (Спасская) башня. До этого она имела лишь небольшую надстройку, внутри которой был повешен колокол, а вверху красовался государственный герб в виде двуглавого орла с распростертыми крыльями. На башне имелись часы. Они, вероятно, были довольно значительных размеров, судя по тому, что их механизм весил 60 пудов. Но в годы Смуты они испортились и поэтому были проданы на вес одному из монастырей.

В 1621 г. на службу был принят «аглицкой земли часовой мастер» Христофор Галовей. Ему за большое по тем временам жалованье в 60 рублей в год, не считая поденного корма на 20 копеек в сутки и дров, было поручено устроить новые часы. Для этого приступили к постройке каменного верха башни, сохранившегося до наших дней. Работы осуществили каменщики под руководством каменных дел подмастерья Бажена Огурцова. Башня была украшена изваяниями, высеченными из белого камня и представлявших собой фантастические фигуры зверей и людей. Но москвичам они не понравились. «Болваны» (так именовались фигуры) показались неприличными. Их одели в суконные кафтаны. Когда во время пожара 1626 г. часть статуй погибла, то их не восстановили, а на их месте оказались пустые ниши. Одновременно Галовей разработал проект устройства новых часов с «перечасьем» (боем). Для этого отлили 13 колоколов. Часы установили мастера-кузницы из Устюжского уезда Ждан, его сын Шумило Жданов и внук Алексей Шумилов.

Куранты располагались этажом ниже, чем в настоящее время. Они отличались от современных. Время показывала неподвижно установленная стрелка в виде солнечного луча, а вращался циферблат. Счет времени производился от восхода до захода и от захода до восхода. Так как на широте Москвы продолжительность самого длинного дня составляет 17 часов, то на циферблате было нанесено 17 делений с обозначением часов славянскими буквами и арабскими цифрами. Диск представлял собой небесный свод лазоревого цвета с солнцем, серпом луны и золочеными звездами. Поскольку продолжительность дня меняется, часовщику приходилось на рассвете ставить часы на первый час, после чего начиналось течение дневных часов. На закате он снова переводил часы на первый час, и тогда начиналось течение ночных часов. Эта операция называлась «отдачей» дневных и ночных часов. Если верить Павлу Алеппскому, посетившему Москву в середине XVII в., бой курантов был слышен на 10 верст. Часы он характеризовал как «знаменитые во всем свете по своей красоте и устройству и по громкому звуку своего большого колокола». Позднее часы были устроены на Тайницкой и Троицкой башнях.

В 1633 г. Свиблова башня стараниями уже упоминавшегося часовщика Галовея под наблюдением князя С. Горчакова была приспособлена для водопровода. В верхнем этаже был устроен выложенный свинцом большой бак, куда накачивалась вода, поступавшая затем по свинцовым трубам на царский двор. При водопроводе состоял «водовзводного дела мастер», получавший в 1681 г. 20 рублей жалованья в год, и большой штат «кормовых» работников, т.е. плотников и кузнецов, получавших поденный корм.

Поскольку кремлевские стены и башни уже не рассматривались в качестве военно-оборонительных сооружений, последствия Смуты были видны еще несколько десятилетий. В середине XVII в. встал вопрос о ремонте кремлевских стен. В 1646 г. была составлена опись повреждений в стенах и даже создан новый кирпичный завод. Однако нехватка финансов задержала работу. Вновь к этому вернулись в 1667 г., когда была составлена новая опись повреждений, оказавшихся еще более значительными. Московские мастера запросили слишком большие деньги, и поэтому по городам были разосланы грозные грамоты о присылке в столицу кирпичников и каменщиков с предупреждением, что если кто из них «ухоронится» и в Москву не поедет, то их жены и дети подвергнутся тюремному заточению, пока не объявятся беглецы.

Однако работы затянулись надолго. Окончание ремонта и надстройка угловых башен относятся, по всей вероятности, ко времени после смерти царя Федора Алексеевича (1682 г.). При царевне Софье были окончены надстройки в виде высоких шатров на Беклемишевской и Водовзводной башнях, сохранившиеся до сих пор. В 1685 г. по образцу Спасской была надстроена и Троицкая башня. Никольская башня вплоть до 1806 г. оставалась в прежнем виде. На месте прежней деревянной вышки в 1680 г. была построена соседняя со Спасской шатровая Царская башня, имеющая вид открытой беседки. С этого времени общее число всех кремлевских башен, включая и отводную Кутафью, дошло до двадцати.

Интересно, что надстройки башен преследовали не только декоративные функции. Для борьбы с пожарами на Спасской, Тайницкой башнях и на Троицком мосту было установлено постоянное наблюдение за всеми районами города. Москвичей оповещали об «огненном запалении» набатным звоном колоколов, висевших на башнях. Если пожар возникал в Кремле, то били в три колокола «в оба края поскору», если загоралось в Китай-городе, то в один Спасский, «в один край скоро-ж». При пожарах в других частях столицы тревога поднималась различным звоном.

В 1680 г. по распоряжению правительства кремлевские стены были окрашены в белый цвет. В это же время были вымощены и улицы в Кремле.

---

[1] Там же. Т. XV. М., 2000. Стб. 225.

[2] Барбаро и Контарини о России. Л., 1971. С. 227.

[3] ПСРЛ. Т. XXV. С. 332; Т. XXVIII. С. 156 – 157. Сажень – старая единица длины, равнявшаяся 152 см.

[4] Машикули – навесные бойницы на башнях и стенах.

[5] Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 132.

[6] ПСРЛ. Т. XIII. С. 79 – 82.

[7] Там же. Т. XIV. Вып. 1. С. 11, 43.

---

Давыдов Владимир Александрович, сотрудник Департамента науки Московского Дворянского собрания, член секции «Потомки участников строительства Московского Кремля» в Российском Дворянском собрании.

Аверьянов Константин Александрович, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра изучения истории территории и населения России Института российской истории РАН.

Деулинское перемирие 1618 г.: взгляд через четыре столетия. Материалы конференции, посвященной 400-летию Деулинского перемирия. Москва, 11 декабря 2018 г.