Был ли Николай I «трусливым деспотом»?

В этой рубрике мы будем развенчивать наиболее распространённые исторические мифы о России и рассказывать о том, какими методами производится переписывание истории.

Германский журнал «Шпигель» на страницах своего исторического приложения недавно назвал русского императора Николая I трусливым деспотом. Это современная модернизация старой легенды о «жестоком царе». Разоблачаем новый миф о человеке, который во многом определил историю России XIX века.

Немец против немца

Тот самый номер исторического приложения к «Шпигелю» был специально посвящён царской России. Там не было тоски по балам, юнкерам и хрусту французской булки – наоборот, преобладал скептический тон, местами приправленный неловкими замечаниями о немецком превосходстве в русской истории. Персональной критики удостоился правивший Россией тридцать лет, с 1825 по 1855 года, император Николай I, прозванный журналисткой Кармен Эллер трусливым деспотом. Уже в аннотации к статье находим формулу, из которой выводится трусость царя: «Из страха перед восстанием царь Николай I правил как абсолютный монарх – и тем самым изолировал себя не только от Европы, но и от собственного народа».

В пример негодному царю автор ставит хороших декабристов: «Они мечтали о конституции для России и критиковали произвол государства, отсутствие независимого суда, коррумпированную бюрократию. Наиболее влиятельным мыслителем среди них был революционер и республиканец немецкого происхождения Павел Пестель».

Забавно, что Эллер совсем забыла упомянуть о немецком происхождении самого Николая I. А ведь предки ненавистного самодержца и по отцовской, и по материнской линии переселились в Петербург только в XVIII столетии – заметно позже предков Пестеля, заставших ещё конца XVII века и успевших за это время обрусеть.

Луч света в тёмном царстве

Декабристы, по мнению немецкого автора, были лучом света в царстве несвободы, а после подавления их восстания и кровавого прихода к власти Николай запустил репрессивные механизмы, обрекая страну на отсталость: «После потрясений Наполеоновских войн полицейское государство обеспечило стране фазу стабильности, оборотной стороной которой была стагнация. В то время как Европа развивалась технически, а ее карту быстро покрывали железнодорожные линии, в царской России прогресс шёл медленно».

Виной всему, по мнению Эллер, была «государственная близорукость» императора: «Несмотря на то, что Николай больше чем любой другой правитель до него путешествовал по стране, у него сложилась нереалистичная картина российской действительности. Все чиновники высшего уровня знали, что государь предпочитает хорошие новости».

Такие выводы очень похожи на лозунги пришедших к власти большевиков о «проклятом царизме». Большевикам такой упрощённый подход к истории помогал закрепиться у власти, а немецкая журналистка в наши дни в очередной раз пересказывает миф о дикой и варварской России: «Устаревшая экономическая система как, и прежде, базировалась на нищете крепостных. Россия была аутсайдером Европы».

Аутсайдер или жандарм?

Негативной оценки удостоилась и внешняя политика Николая. Хоть император и снискал славу «жандарма Европы», Россия под его властью ослабила культурную связь с континентом: «В отличие от своей бабки Екатерины II и брата Александра I, которые рассматривали Россию как часть Европы, Николай считал своё государство особенным и противопоставленным Западу. Любой ценой он хотел отгородиться от остальной Европы, которая была рассадником смуты».

Хорошо видно, что Эллер противоречит сама себе. Логично заключить, что общепризнанный жандарм Европы не может быть аутсайдером, а аутсайдер никак не может быть жандармом просто потому, что аутсайдеров никто не боится.

Итоговые выводы автора выдержаны в обличительном тоне. Закономерным итогом николаевской эпохи стало поражение в Крымской войне, а главные причины тому – «устаревшее вооружение, упущенные реформы и отсутствие логистики».Эллер настаивает и на личной ответственности императора Николая за провальные итоги правления: «Второго марта 1855 года он умер спустя 30 лет единовластия. Своему сыну Александру он оставил в наследство отсталую державу и проигранную войну».

На покойного императора вдобавок повесили и те трагедии российской истории, до которых он не дожил больше полувека: «Слепой к запросам своей эпохи, он, сам того не осознавая, создавал предпосылки для будущих революций, которые многократно превзошли то, что пытались осуществить декабристы в 1825 году».

Рождение новой легенды

Итак, перед нами новый вариант мифа о правившем почти двести лет назад императоре Николае. Многое из того, в чём Эллер его обвиняет, инкриминировали царю ещё при его жизни. Новое здесь только в том, что иностранцы часто обвиняли этого царя в деспотизме, но в трусости – никогда: Николай был смелым по характеру человеком двухметрового роста.

Из текста видно, что автор владеет русским языком, но новые книги читать ленится. В последние десятилетия серьёзные российские историки написали много интересных биографий императора Николая, которые доказывают не только то, что царь никогда не был трусом, но и то, что он не был примитивным деспотом и очень многое сделал лично для блага и развития России. Пора бы и немцам пересмотреть свой взгляд на эту могучую историческую фигуру.