Бумага уходит, пресса остаётся. К годовщине российской печати

13 января 1703 года вышел первый номер первой российской газеты «Ведомости о военных и иных делах».

9 января 2017 года стало известно о том, что в скором времени «Коммерсантъ-Деньги» и «Коммерсантъ-Власть» могут перестать выходить в печатном виде. И хотя, по словам представителей издателя, вопрос окончательно не решён, сама его постановка примечательна. Если уж есть такое мнение относительно известных федеральных СМИ, то и остальным стоит приготовиться.

Сегодня, когда мы справляем профессиональный праздник российской печати, а также 314-ю годовщину выхода первой печатной газеты, стоит поговорить о том, что прогресс вскоре отберёт у нас возможность шуршать страницами. Но не он один в этом виноват.

Императорский медиахолдинг

Европейское платье, табак, заграничный алкоголь и пресса – за всё это мы привычно благодарим Петра I. А день российской печати, отмечаемый с недавних пор каждый год 13 января, отсылает нас в 1703 год, когда рукописные «Куранты о всяких вестях» – прототип газеты, выходивший примерно с 1620-х годов, – сменился уже газетой печатной. Однако в полном смысле слова газетой «Ведомости» (продажа, регулярный выход) стали только в 1728 году. Заодно и сменили название на «Санкт-Петербургские ведомости».

Как и всякое дело, газета знавала исправно чередующиеся взлёты и падения. Вот, например, вторая половина XIX века, когда редактором издания стал Валентин Корш (1863). При нём тираж газеты вырос до 11 тыс. экземпляров, среди авторов появились литераторы Островский и Тургенев. К тому же газета была не просто окупаемой: прибыль достигала 40 тыс. рублей в год. При этом издание, несмотря на своё венценосное происхождение, слыло довольно либеральным.

Падение не замедлило случиться. Из-за конфликта с министром просвещения Дмитрием Толстым (1874) издание вынуждено было сменить редактора и уже спустя три года заслужило в кругах читателей прозвище «старушечьи ведомости».

Непрерывная нить

Газета «Санкт-Петербургские ведомости» примечательна не только тем, что была создана по инициативе царя. И даже не только тем, что Пётр был одним из её авторов и редактором ряда номеров (это не единственная известная личность, редактировавшая газету, был ещё Ломоносов). Дело в том, что газета практически непрерывно выходит до сих пор. Менялись только названия. В 1914 года название сменили на «Петроградские ведомости» – вместе с переименованием Санкт-Петербурга в Петроград (с началом войны максимально избавлялись от немецких заимствований в языке и культуре). С 1917-го по 1991-й газета выходила как «Ленинградская правда», а в 1991-м вернула первоначальное название – «Санкт-Петербургские ведомости», под которым выходит и сегодня, в двух версиях (печатной и электронной).

Тогда же, в 1991 году, празднование дня российской печати перенесли на 13 января – день советской печати восходил к первому номеру газеты «Правда» (5 мая 1912 года).

Конец печати?

В начале 1990-х восстанавливать дореволюционную преемственность вообще было модно. Наиболее яркий такого рода пример в российской журналистике – деловая газета «Коммерсантъ». Сегодня, спустя 27 лет (газета была основана в декабре 1989 года, регулярно выходит с января 1990-го), различия между новыми и советскими изданиями (каналами) в значительной степени стёрлись. Однако в 1990-х в России фактически существовало две мало пересекающихся журналистики: работающая на прежней базе и начавшая с нуля.

Тем более удивительно, что незадолго до профессионального праздника появилась новость о возможном закрытии печатных версий двух проектов ИД «Коммерсантъ».  Не то чтобы это было удивительно в эпоху цифровых медиа – российские СМИ не единственные мигрируют в сеть, прекращая выпуск бумажных версий, – однако всё же неожиданно. Иными словами, с чем мы имеем дело – с единичной флуктуацией или системным кризисом печати?

Есть мнение, что всё же со вторым, однако виновата тут не только повальная интернетизация прессы, а, скорее, комплекс отношений в треугольнике «автор – читатель – текст».

Во-первых, печатная пресса оставались наиболее древней из существующих в наши дни средств массовой информации. Если не зацикливаться на печати как методе тиражирования, то нынешние газеты мало чем отличается от «Acta diurna populi romani» («Ежедневные дела римского народа») эпохи Юлия Цезаря. Логично, что с каждым годом всё меньше людей покупают листки с новостями, если те же самые новости они могут прочесть в своих смартфонах. Однако дело не только в этом.

Во-вторых, изменился читатель. Наличие досуга, регулярного свободного личного времени вновь, как и когда-то, становится признаком принадлежности к привилегированному сословию. Это новостные ленты можно листать практически на автомате, даже не проходя дальше заголовка и лида. А чтобы читать объёмные тексты, нужна роскошь: возможность отвлечься и сосредоточиться. Об этом косвенно говорит и профессиональная лексика: небольшие вообще-то материалы объёмом свыше 10 тыс. знаков уже норовят обозвать «лонгридом». Хотя, казалось бы, что там «рид» и неужто 7-10 минут – это уже «лонг»?

В-третьих, изменился и автор. Он пишет под потребности читателя – не информирует его и тем более не просвещает, а угождает. В XIX-XX веках известные писатели вырастали из журналистов (к примеру, Константин Паустовский) или же активно сотрудничали в СМИ. И сегодня сотрудничают, однако в процентном отношении практика угасает. Замедлилась и вертикальная мобильность – у эпохи цифровых медиа свои требования к материалам: кликабельность и просмотры, не связанные с качеством текста уже почти никак. Не говоря уж о том, что само понятие СМИ теперь может означать всё, что угодно. Можно быть какой-нибудь (не дай бог) светской львицей, вести блог, поносить в нём персонал отелей и власти и иметь при этом аудиторию, сравнимую с тиражом областного СМИ.

***

Что, разумеется, не означает наступления тёмных веков. «Санкт-Петербургские ведомости» пережили свою «старушечью» эпоху, переживут и нынешние СМИ. В конце концов, в одном только ХХ веке пресса с истериками «умирала» дважды – сперва с появлением радио, а потом с появлением телевидения (помните? «Через 20 лет вообще ничего не будет – только телевидение»).

Да, возможно, интернет и те неизвестные нам ныне новации, которые последуют за ним, принудит СМИ уйти окончательно в «цифру», а заодно более точно приспособиться к аудитории – интернет в этом плане более гибок. В плане монетизации, кстати, тоже. Скорее всего, в ближайшие годы нерекламная монетизация интернет-версий рейтинговых СМИ станет массовой – через привязку к номеру смартфона (а его – к банковскому счёту). И об оплате годовой подписки на любимые газеты и журналы на почте (в банке) можно будет вспоминать раз в год – 13 января, рассказывая детям о том, что когда-то «вот эти сайты были «бумажными» и продавались в киосках».

…Кстати, интересно, а сайты тогда тоже будут называть «прессой» – от слова «печать»?