О богах и людях. Поэмы Гомера: мог ли смертный создать настолько вневременные шедевры?

«Гомер (баснословный человек, может

быть как Христос, воплощённый Богом

и к нам посланный) ...»

Ф.М. Достоевский

Гомер – имя, уникальное в истории человечества. Нас разделяют почти три тысячелетия, но, пожалуй, у каждого, кто жил и живёт на Земле, оно вызывает тот или иной отклик. Написаны тома глубочайших исследований, проводятся конференции, не счесть лекционных циклов, а «гомеровский вопрос» так и остаётся открытым. В наши дни к армии филологов, историков и искусствоведов добавились блогеры, которые обращаются к широкой аудитории с простодушными вопросами, например: «Нужно ли читать Гомера?» Пренебрегая тайной, покрывающей личность Гомера, его жизнь, они порой ошеломляют неискушённого читателя «открытиями» вплоть до того, в каком возрасте поэту был поставлен диагноз «глаукома». Выходят аудиокниги «Илиада» и «Одиссея» и замечательные артисты помогают современному читателю воспринять гениальный, но сложный для нас текст певца Древней Греции. А это значит Гомер присутствует в нашей жизни, интерес к нему не иссяк за прошедшие (трудно поверить!) три тысячи лет.

Гомеровский вопрос

Гомер – тайна во всём. Его жизнеописание соткано из легенд. Его происхождение неизвестно: кто его родители, где он родился, подлинное имя каждое из этих, казалось бы, простых биографических данных, изобилует версиями. Так, А.Ф. Лосев, выдающийся философ и филолог, наделяет Гомера мифическими родителями: отец – речное божество Мелет, мать – нимфа Крефеида.

За честь называться его родиной, с одинаковым на то основанием, спорят семь мест: Смирна, Хиос, Колофон, Итака, Пилос, Аргос, Афины. Время жизни датируется не годами, не десятилетиями в лучшем случае, в зыбких пределах целого века. Имя поэта тоже толкуется различно, вплоть до самого простого: «не видящий», иначе «слепой». По А.Ф. Лосеву, «традиция предписывала божественному певцу быть слепым. Умственное внутреннее зрение и прозрение присуще мудрецам и пророкам. Тот, кто создал огромный поэтический мир в десятках тысяч стихов, просто обязан быть мудрецом и провидцем». Наконец, сам факт существования Гомера как реального человека, автора «Илиады» и «Одиссеи», подвергается сомнению: некоторые исследователи считают, что «Гомер» – это «коллективный псевдоним» многих и многих античных поэтов. Видный историк и филолог И.Л. Волгин то ли в шутку, то ли всерьёз предложил видеть в Гомере гениального редактора, собравшего воедино мифы, сложенные о Троянской войне, и придавшего им художественную цельность.

Открытие Генрихом Шлиманом, археологом – любителем, раскопавшего в 1870–е годы легендарную Трою на холме Гиссарлык, на северо-западе современной Турции, не только стало научной сенсацией. Произошло небывалое: герои «Илиады» и «Одиссеи» словно ожили, вошли в современную жизнь, возбудили к себе вселенский интерес.

С «возрождения» Трои прошло ровно 150 лет, а Гомеровский вопрос по–прежнему неисчерпаем. Но, опираясь на незыблемый авторитет А.Ф. Лосева, можно сказать следующее: для современности отпадает вопрос о расчленении Гомера на то или иное число авторов, он бессмыслен и неразрешим; отпадает также вопрос об единоличии авторства Гомера, для его решения нет никаких данных; «ни редакторство, ни компиляторство тоже не могут быть твёрдым и определённым предметом для исследования, поскольку здесь возможны только разного фантазии» (А.Ф. Лосев).

Остановимся на наиболее популярной версии Гомеровского вопроса.

Шедевры античной литературы, поэмы «Илиада» и «Одиссея», были созданы Гомером в VIII веке до н.э., значительно позже событий, в них изображённых: XIII в до н.э.

Очевидно, что Гомер продолжил многовековые традиции героического греческого эпоса. Поначалу он был у греков устным творчеством, певцы «аэды» были и его исполнителями, и сотворцами, знавшими наизусть десятки тысяч стихотворных строк, перешедших к ним по наследству. Им на смену пришли декламаторы–рапсоды: они уже не пели, аккомпанируя себе на кифаре, а читали нараспев, и не только собственные произведения, но и чужие. По преданию, Гомер был одним из них. А его поэмы «Илиада» и «Одиссея»– своеобразный итог многовековой традиции импровизационного творчества. И одновременно – первые, величайшие и непревзойдённые произведения литературы. Они и первые литературные памятники в Европе. Современного читателя не могут не удивить размеры этих поэм: в «Илиаде» 15693 стихотворных строки, в «Одиссее» –12110.

«Илиада»

Мифы о Троянской войне во времена Гомера знали все, от мала до велика. Поэтому пересказывать древнюю историю автор «Илиады» не стал. Для сюжета он выбрал некоторые события последнего (десятого) года Троянской войны. Их протяжённость во времени 51 день.

Стержнем, движущей силой всего, что происходит в поэме, становится безрассудный гнев Ахиллеса (Ахилла) сын богини Фетиды и царя Пелея. Об этом мы узнаём с первых же строк:

Пой, богиня, про гнев Ахиллеса, Пелеева сына.

Гнев проклятый, страданий без счёта принесший ахейцам,

Много сильных душ героев пославший к Аиду...

Ахиллес взбешён несправедливым распределением добычи, захваченной под Илионом, и отказывается воевать. Его доспехи надевает друг, Патрокл, и погибает в бою от руки Гектора, благородного и мужественного героя. Горе, гнев, жажда мести заставляет Ахиллеса вновь идти сражаться. Он похож на дикого затравленного зверя и вызывает у читателя недоумение и ужас.

Ахиллес, по воле богов, убивает Гектора и глумится над его телом. Старец Приам, отец Гектора, вымаливает у богов возможность встретиться с Ахиллесом, падает перед ним на колени и, целуя руки врага, обагрённые кровью его детей, вымаливает у него разрешения достойно похоронить сына.

Эта сцена сильнейшая в поэме. Если ранний героический эпос лишён психологизма, то у Гомера непревзойдённый талант в описании душевных переживаний героев, которые вызывают сопереживание у читателей спустя три тысячелетия!

Вот несколько строк из речи Приама, обращённого к Ахиллесу:

«Сын оставался один, защищал он и град наш и граждан;

Ты умертвил и его, за отчизну сражавшегось храбро,

Гектора! ...

Выкупить тело его приношу драгоценный я выкуп.

Храбрый! Почти ты богов! Над моим злополучием сжалься,

Вспомнив Пелея отца: несравненно я жальче Пелея!

Я испытую, чего на земле не испытывал смертный:

Мужа, убийцы детей моих, руки к устам прижимаю».

Ахиллес сражён горем отца. Гнев его утихает. «Илиада» завершена. Иссякает мотив, необузданный гнев Ахиллеса, заканчивается поэма. Гениальный в своей простоте ход.

Как сцена из античной трагедии, которая родится только через два с лишним века, как предшественница её воспринимается в Песне шестой диалог Андромахи и Гектора, предвидевшего и свою гибель, и гибель Трои:

«Муж удивительный, губит тебя твоя храбрость! Ни сына

Ты не жалеешь, младенца, ни бедной матери; скоро

Буду вдовой я, несчастная»,

– заклинает мужа Андромаха, при этом зная, что его не остановить. Ей отвечал знаменитый, шеломом сверкающий Гектор:

«Всё и меня то, супруга, не меньше тревожит; но страшный

Стыд мне пред каждым троянцем и длинноодежной троянкой,

Если, как робкий, останусь я здесь, удаляясь от боя.

Сердце мне то запретит; научился быть я бесстрашным...»

Но роковое предчувствие не оставляет героя:

«Твердо я ведаю сам, убеждаясь и мыслью, и сердцем,

Будет некогда день, и погибнет священная Троя...».

А дальше следует сцена, вызывающая у современного читателя умиление, несмотря на торжественный слог гекзаметра. Гектор хочет обнять сына, а тот отпрянул от него, испугавшись блеска его шлёма. Поняв, в чём дело, сладко любезный родитель и мать улыбнулись, Гектор снимает шлем, и ребёнок припадает к отцу в последнем объятии.

Но и Ахиллес знает о своей гибели:

«Одну судьбу разделят оба –

Тот, кто отступает,

И тот, кто рвётся в бой.

Одна и та же почесть ожидает

И храбреца, и труса: обоим кануть в Смерть.

Тому, кто от сражения бежит, равно тому,

Кто бьётся до последней крови».

Смерть и судьба, которой не избежать – это то общее, что объединяет всех нас, всё человечество, везде и во все времена.

По сути, Гектор совершает тот же выбор, что и Ахиллес: оба знают, что их убьют и идут, чтобы их убили. Герой по–настоящему становится героем, только когда он принимает смерть на поле битвы.

У Гомера нет «плохих» и «хороших» героев. Противопоставление Ахиллеса и Гектора стало усиливаться только со временем, дальнейшая культура делает Гектора всё более положительным, Ахиллеса всё более отрицательным. Это не по–гомеровски.

Ахиллес говорит Приаму, что перед Зевсом стоят два сосуда: дары счастья, дары несчастья, Зевс смешивает их и даёт каждому человеку. Разница между «хорошим» и «плохим» проходит по каждому герою, особенно ярко это проявляется в образе Ахиллеса, усмирившего свой необузданный гнев.

Зевс изрекает с высоты небес:

...Из тварей, которые дышат и ползают в прахе,

Истинно в целой вселенной несчастнее нет человека!

Но бессмертному не понять смертных, а поэт и благороднее, и мудрее своих богов. Он, несомненно, лирический герой поэмы, он над схваткой и богов, и людей. Хотя и позволяет себе авторские обращения к героям: дважды – к Ахиллесу, также к Менелаю и Патроклу.

А боги? Они интригуют, что трудно понять современному читателю. Разделяются на два лагеря, поддерживают одних, отказывают в помощи другим:

Так олимпийские боги, одних на других возбуждая,

Рати свели и ужасное в них распалили свирепство.

Для древнего грека боги были мифом, который одновременно оказывался и чудом, и предметом веры. Каждое божество имело свою священную биографию, свою, что называется, сферу влияния. Так, по греческим мифам Троянская война началась по воле Зевса, который, по просьбе Земли, отягощённой разросшимся населением, решил уменьшить число людей. Что и говорить, это ему удалось.

«Мифе есть последняя достоверность», считал А.Ф. Лосев. В наше смутное, отягощённое искусственным интеллектом, время, это утверждение утешает и даёт силы жить, возвышаясь над обыденностью.

В «Илиаде» замечательны и образы женщин. Троянская царица Гекуба, на глазах которой гибнут сыновья и рушится Троя, жена Гектора Андромаха как мадонна, с грудным младенцем на руках, Елена волею судеб ставшая виновницей Троянской войны. Каждая из них: мать – Гекуба, жена – Андромаха и нечаянная виновница всех бед – Елена оплакивают перед погребением Гектора, воспевая его доблести как сына, мужа и отца, а главное воина, погибшего как защитник отечества.

Почему «Илиада» заканчивается погребением Гектора? Гектор – это символ нерушимости Трои, он главный в этой схватке богов и людей. Чтобы дальше не происходило, Троя погибнет, его гибелью это предначертано.

«Одиссея»

«Одиссея» – логическое продолжение «Илиады». Но если в первой поэме всё сосредоточено вокруг одного действия, то в «Одиссее» вокруг одного героя. По воле богов, путь Одиссея на родину, к жене и сыну, затянулся на 10 лет. Повествование начинается с последнего года этого путешествия и постепенно возвращается к тем испытаниям, которые пришлось пережить герою.

Одиссей побывал в стране Лотофагов, где мог забыть всё своё прошлое; попал на остров циклопа Полифема и ослепил его, чтобы спастись. Это вызвало гнев Посейдона, отца Полифема; команда Одиссея побывала на острове бога ветров Эола; флот царя Итаки подвергся нападению великанов Лестригонов; на острове волшебницы Цирцеи герой, чтобы освободить своих товарищей, превращённых ею в свиней, разделяет ложе с колдуньей; посетил царство смерти Аида; на острове, принадлежавшем Солнцу–Гелиосу, потерял всех своих спутников, ослушавшихся клятвы; нимфа Калипсо, влюбившись в Одиссея, удерживала его пять лет в плену. После десяти лет непрерывных скитаний боги разрешают Одиссею вернуться домой. По пути он попадает к царю фиаков Алкиною и на пиру, устроенном в его честь, рассказывает свою историю.

Даже само перечисление скитаний Одиссея способно запутать современного читателя. Он, подобно герою, которому удалось миновать губительный для путешественников остров Сирен и преодолеть пролив между чудовищами Сциллой и Харибдой, то с головой погружается в очередной эпизод скитаний, то выплывает, чтобы добраться до следующего... Но, набравшись терпения и порой испытывая вдохновение от гениальных гомеровских строк, оказывается, вместе с Одиссеем и его сыном Телемахом, в доме Пенелопы, смиренно и преданно дожидавшейся скитальца–мужа. Её надоедливые и наглые женихи уничтожены в бойне, устроенной Одиссем и Телемахом. В доме и в царстве долгожданный покой:

Скоро потом меж царём и народом союз укрепила

Жертвой и клятвой великой ...

Светлая дочь громовержца богиня Афина Паллада.

Эти умиротворяющие строки завершают гениальную дилогию Гомера.

Художественное своеобразие произведений Гомера

«Илиада» и «Одиссея» отличаются друг от друга и по духу, и по образности, и по сюжету, и по композиции. «Илиада» – произведение, по сути, трагическое, «Одиссея» – сказочное.

В «Одиссее» персонажи зримо делятся на «хороших» и «плохих», в «Илиаде» эта граница проходит по каждому человеку и каждому событию.

В «Одиссее» распахнуты границы мира: перед читателем возникают чудесные страны, невиданные народы, волшебники, чудовища... В «Илиаде» всё сконцентрировано на поле битвы под Троей. Читатель мысленно перемещается между ахейским лагерем, осаждённым городом и равниной – местом жестоких битв.

Повествование во второй поэме сосредоточено вокруг Одиссея, ловкого, изобретательного; им восхищаются мужчины, в него влюбляются женщины, но герой никогда, даже в самых благоприятных условиях и местах, не забывает о доме.

В «Илиаде» Гомеру одинаково интересны и Ахиллес, и Геракл, и Патрокл, и Менелай.

Действие «Одиссеи» почти всегда происходит в мирной домашней обстановке: на Итаке, в Пилосе, Спарте, в Схерии. Все самые чудесные приключения Одиссея поданы в виде его рассказа. В «Илиаде» читатель почти всегда становится участником событий.

Гомер великолепно использует огромные художественные возможности эпоса, которому подвластны гигантские временные и пространственные измерения. Это не исключает детальной «прорисовки» образов. Особая примета гомеровского стиля – повествователь в любой, даже самый напряжённый момент, может прервать развитие событий и дать волю сравнениям, подходящим к случаю историям, чтобы полнее раскрыть образ. А дальше, как ни в чём не бывало, вернуться к повествованию.

Следуя традициям и законам эпоса, Гомер не входит во внутренний мир героев, но постигает его через внешность, поступки и высказывания. В эпосе нет задачи примирить несовместимые черты человеческой натуры: великодушие и обиду, героизм и предательство. Но талантливо изобразить их, заставить читателя сочувствовать и сопереживать Гомер смог и завладел вниманием этого читателя на три тысячи лет.

И «Илиада», и «Одиссея» написаны гекзаметром. В этом стихотворном размере полностью отсутствует рифма, но строго соблюдается неизменный чёткий ритм, который достигается чередованием длинных и коротких слогов. Шесть ударных (длинных), дальше – два безударных (коротких). Получается что–то вроде ритма вальса. В середине строки делается пауза, чтобы перевести дыхание (цезура).

Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который

Странствуя долго со дня, как святой Илион им разрушен,

Многих людей города посетил и обычаи видел.

Звучание напоминает рокот прибоя, когда волна сначала с шумом набегает на берег, на мгновение останавливается и откатывается назад. Отсюда и рождается величаво–торжественный, неторопливый стиль изложения событий, который позволяет читателю мысленно воскресить трёхтысячелетней давности времена.

Заключение

Долгий опыт исследователей «Илиады» и «Одиссеи» показал, что, под каким бы «углом» их не рассматривай, сюжет ли, художественные ли особенности изложения, к ним можно только прикоснуться, добавив к многотысячному хору изучающих два–три своих наблюдения.

Русскому читателю повезло. Ставшие каноническими переводы «Илиады» Николая Гнедича и «Одиссеи» Василия Жуковского позволяют увидеть героев Гомера в их величии и в величии той эпохи. Облегчать гениальные произведения, подстраиваясь под легковесные вкусы позднейших времён– дело неблагодарное. А вот постараться проникнуть в мир Гомера, просто читать, как читаешь своего современника, не боясь гнета прошедших веков и тысячелетий – это доступно каждому.

Ведь по-прежнему на Земле бушуют войны и наш современник, отправляясь защищать Отечество, также подбирает слова, чтобы утешить жену как Гектор утешал Андромаху. И по–прежнему с надеждой и любовью ждёт мужа современная Пенелопа. И в наше время случается дружба, как у Ахиллеса и Патрокла. И, как Гекуба, плачут матери по убитым сыновьям, а отцы, как Приам, гордятся ими. И по–прежнему рождаются красавицы Елены. А боги время от времени посылают на Землю мир, покой, радость и гармонию.

Источник обложки: https://flectone.ru/drevnegrecheskiy-poet-avtor.html