Проектирование фантастики. К годовщине «Кремлёвского мечтателя»

6 октября 1920 года в Кремле состоялась встреча Владимира Ленина с английским писателем-фантастом Гербертом Уэллсом.

«Гениальная прозорливость Гениального Прозорливца», – примерно в таком духе нам в школе рассказывали про книгу Герберта Дж. Уэллса «Россия во мгле» и конкретно о главе «Кремлёвский мечтатель», являвшейся авторским изложением беседы с В.И. Лениным.

Сегодня, в 96-ю годовщину поучительного диалога фантаста с «фантазёром», уместно поговорить о том, что «сделать сказку былью» – в общем, не такая уж и утопия.

***

Для советской пропаганды эта книга Уэллса была находкой – писатель с мировым именем с нескрываемым сочувствием следит за событиями в Советской России, даёт высокую оценку Ленину, критикует его планы и при этом оказывается кругом неправ (по части критики, разумеется). Планы Ленина оказались круче провидческого дара знаменитого фантаста. Профит.

Что характерно, через три десятка лет после изучения этого текста в школе могу сказать, что советская пропаганда, в общем-то, не погрешила против истины. Уэллс действительно не смог оценить реалистичность ленинских планов.

Справедливости ради отмечу, что Уэллс – писатель социальный, элемент фантастичности ему нужен для оценок закономерностей развития общества. Список научных предвидений Уэллса выглядит довольно скромно и представляет собой развитие уже существовавших технических тенденций. Социальная же фантастика Уэллса не только критична к буржуазному обществу, но и подчеркнуто пессимистична, антиутопична. Видимо, это тоже сыграло свою роль в оценках Уэллса.

Всего в тексте «Кремлевского мечтателя» я выделил пять тем.

1. Судьба городов

Уэллс полагает, что город – порождение торговли и в случае исчезновения торговли (как в уэллсовской «Войне в воздухе») города исчезнут. Ленин согласился в том смысле, что города станут меньше.

Тема вообще развития в реальности не получила, потому что торговля пока что не исчезла. Разве что с победой коммунизма, когда на смену торговле должно прийти распределение, объёмы логистики действительно должны бы уменьшиться. Но города, видимо, всё равно остались бы центрами производства, науки и культуры. Да и коммунизм ещё не победил.

2. Утопия электрификации

Помните ленинскую формулу «коммунизм есть Советская власть плюс электрификация всей страны»? Уэллс счёл электрификацию (по крайней мере, в России) утопией.

Именно этот момент самый популярный в советской пропаганде, поскольку тут английский фантаст уж очень явно опростоволосился. На самом деле, как мы знаем, ничего особенно утопичного в ленинском плане ГОЭЛРО не было, а электрификация действительно обеспечила индустриализацию СССР.

Мне вот трудно понять, что именно составило проблему для Уэллса. Скорее всего, сама по себе идея прыжка через этап, которой выглядела электрификация в разрушенной гражданской войной России. Да и планы такого масштаба в мире того времени были наперечет.

И ведь странно – строительство Суэцкого канала, законченное почти за полстолетия до исторической беседы, как бы намекало…

3. Сельское хозяйство

По мнению Ленина будущее – за индустриализированными крупными аграрными предприятиями, в которых на земле будут работать не крестьяне, а сельскохозяйственные рабочие.

С экономической точки зрения, так и оказалось, но только отчасти. Крупное хозяйство даёт хорошие результаты при крупнотоварном производстве, но не обеспечивает достаточного разнообразия на рынке. К тому же существуют и социально-культурные факторы.

В результате даже в СССР выбор сделали в пользу производственной кооперации. Сейчас уже трудно сказать, в какую сторону двигалось советское сельское хозяйство. В Европе и США значительную часть продукции производят фермерские хозяйства, которые искусственно удерживаются на плаву за счёт сдерживания производства и, соответственно, сохранения довольно высоких цен на продовольствие.

Так что формально Ленин был прав, но реальность вносит поправки в идеальную схему – сохраняется разнообразие моделей аграрного производства, пусть даже и ценой меньшей экономической эффективности.

4. Пути эволюции капитализма

Уэллс считал возможным эволюционное совершенствование капитализма. По мнению Ленина, «современный капитализм неисправимо алчен, расточителен и глух к голосу рассудка».

Сейчас мы можем с уверенность сказать, прав был именно Ленин за вычетом одного пункта – капитализм обладает инстинктом самосохранения, страхом. Именно это сделало возможной конвергенцию систем – под угрозой революции и разрушительной войны со странами социализма капитализм эволюционировал в сторону очеловечивания. Это было следствием не воспитательной работы Уэллса, а неуступчивости Ленина.

Однако, стоило капитализму избавиться от глобальной конкуренции, как флёр «человечности» довольно быстро рассеялся.

5. Войны и империализм

По мнению Уэллса, войны порождаются националистическим империализмом. Ленин прозорливо обратил внимание на «республиканский  империализм» США и спрогнозировал, что предлагаемый определёнными кругами американского бизнеса союз Америки с Советской Россией может привести к новой мировой войне (в результате получилось не так, ну да ведь и союза России с США не произошло).

***

Итак, в двух случаях из пяти прогноз Ленина оказался безусловно правильным, ещё в двух – в основном правильным, с некоторыми уточнениями, и только в одном умозрительном случае (пункт первый) прийти к определенным выводам нельзя. В общем, Уэллс, назвавший Ленина «кремлёвским мечтателем», в действительно сам оказался мечтателем и фантазёром.

В чём причина? Очевидно в том, что Уэллс – натурфилософ и писатель на темы общественной морали. Ленин – политический технолог и социальный проектировщик, отлично осознающий реальную роль моральных ограничений для человека и человеческого общества. Технократ, если хотите.

В споре по поводу электрификации Ленин выиграл за счёт уверенности в профессионализме авторов плана ГОЭЛРО и способности управленческой системы, закалённой в условиях гражданской войны и разрухи, реализовать этот план. Только и всего – никакого волшебства.

Всегда ли Ленин был прав? Не всегда. У него тоже были завышенные ожидания от людей, он надеялся на быстрое возникновение новой морали, а в результате пришлось идти на уступки частнособственническим инстинктам. Однако именно советское социальное проектирование как минимум отлоило далеко «на потом» уэллсовские антиутопии всеобщего расчеловечивания и разделения общества на элоев и морлоков.

В общем, успешный реформатор – не тот, кто придумал удачное общественное устройство, а тот, который придумал удачное общественное устройство для обычных живых людей, не требующий от них сверхчеловеческих качеств и оставляющий возможность для реализации качеств человеческих. Пусть даже и не лучших.