Новый нефтяной разворот: Трамп, ОПЕК, «Роснефть» и другие

Финиш 2016 года богат на новости из мира Большой Нефти. Новости эти пока что складываются в противоречивую картину, где вопросов больше, чем ответов. Но кое-какие закономерности мы попытаемся вычислить.

Сначала ОПЕК впервые за 8 лет снизила квоты на добычу нефти на 1,2 млн. баррелей в день. Потом ОПЕК и страны-нефтеэкспортеры, которые не входят в картель, заключили общее соглашение об ограничении добычи дополнительно еще на 558 тыс. баррелей в день. Цена нефти Brent впервые с июня прошлого года поднялась выше 57 долларов за баррель, а опускалась она за это время ниже 35 долларов.

На волне роста нефтяных котировок «Роснефть» продала 19,5% своих акций международному консорциуму (швейцарская Glencore и Суверенный фонд Катара) за 10,2 млрд. евро. Соблазн представить ситуацию как целенаправленную и просчитанную игру России очень велик. Тем более что для этого есть основания. Оба нефтяных соглашения стали возможны только благодаря позиции России, которая изначально гарантировала снижение своей добычи на 300 тыс. баррелей нефти в день.

Собственно, этим сегодня и занимаются отечественные СМИ, ориентированные преимущественно на патриотическую пропаганду (ключевое слово – пропаганда). Одновременно издания, пропагандирующие либеральную (противоположную) повестку, преподносят ситуацию в виде заочной победы «коллективного Улюкаева» над Игорем Сечиным, который «спал и видел», как бы ему осуществить самовыкуп акций «Роснефти».

Попытка с одной и другой стороны оценить изменения коньюктуры мирового рынка нефти исходя из внутриправительственных противоречий или предпочтений России заслуживает похвалы. Однако по своему содержанию она напоминает известную формулу: ветер дует, потому что деревья качаются.

Россия по добыче нефти в прошлом году занимала около 14% мирового рынка, а в общем объёме экспорта ее доля не превышала 8%. Оба показателя, безусловно, значительные, но не определяющие рынок. Сегодня доля реальной (товарной) нефти в биржевых торгах составляет не более 2%, а остальные объёмы – это так называемая «бумажная нефть» (фьючерсы и деривативы без обязательств поставки). Цену на нефть делают преимущественно финансовые спекулянты, а пятёрку ведущих инвестиционных банков мира составляют американские банки во главе с «Голдман Сакс».

Конечно же, отрицать влияние уровня добычи и потребления на нефтяные цены глупо, но не замечать в изменении фондовой коньюктуры интересов США значит сравнивать размеры зайца и осла исходя из длины их ушей. Какие тут могут быть интересы США? Первый и самый простой озвучил министр энергетики России Александр Новак, комментируя соглашение о сокращении добычи, прибыльность американских сланцевых проектов начинается в пределах цены в 55-60 долларов за баррель.

«Первый и самый простой» не всегда самый главный. В этом смысле приватизационная сделка «Роснефти» в 10,2 млрд. евро, финансирует которую банковский консорциум с участием итальянского Intesa Sanpaolo, вызывает гораздо больше вопросов, чем сокращение добычи. Ответов на эти вопросы пока нет, но сами по себе они говорят о многом.

«Роснефть» находится в санкционных списках США и ЕС, цель которых ограничить доступ компании к финансовым ресурсам и технологиям. Участие Glencore и Суверенного фонда Катара в сделке с «Роснефтью» означает либо негласное снятие Вашингтоном санкционного режима против энергетического сектора России, либо отказ европейских компаний и Катара подчинятся требованиям США. Иных логичных объяснений происшедшему не существует.

В вариант «отказа от подчинения» верится с трудом. Как США «работают» с банками, которые нарушают санкционный режим, известно. В 2014 году Минюст США на 8,9 млрд. долларов оштрафовал BNP Paribas за сотрудничество с Ираном, Кубой и Суданом. В 2015-м Commerzbank – на 1,45 млрд. долларов за Иран и Судан. Deutsche Bank оштрафовали на 258  млн. долларов за Ливию, Сирию и Мьянму, а сейчас его обвиняют в непрозрачных схемах финансовых переводов из России в страны ЕС.

Не отказывает Вашингтон себе и в удовольствие «поработать» с правительствами других стран. К примеру, осенью 2015 года на саммите АТЭС в Маниле Барак Обама публично отчитал премьера Австралии Малколма Тернбулла за то, что Австралия сдала в аренду Китаю на 99 лет порт Дарвин. После этой унизительной трёпки Австралия отказалась продавать Пекину энергетическую компанию Ausgrid за 7,7 млрд. долларов.

Главный вопрос: что изменилось в энергетической политике США в последнее время, почему изменились подходы. Заявление Минфина США, что они тщательно изучат сделку «Роснефти» в контексте санкционной политики, этот вопрос не снимает. Ранее одного этого заявления было достаточно, чтобы участники сделки отыграли её назад.

Самым значимым событием последнего времени стала победа Трампа на президентских выборах и озвученная им программа восстановления промышленной мощи Америки. Попытка сломать ресурсные страны (война на Ближнем Востоке и санкционный режим) и оставить производящие страны один на один с единым финансовым центром провалилась. Свидетельством чему стала проигрыш Клинтон.

Восстанавливать промышленность Америки при высоких ценах на нефть невозможно, но и при цене на нефть ниже инвестиционной привлекательности рассчитывать на промышленный рост не имеет смысла. Цена не должна быть низкой или высокой, она должна соответствовать затратам и инвестпрограммам. Это касается всех сырьевых рынков, потенциал которых за последние два года был буквально высушен с помощью фондовых спекуляций.

В этом смысле весьма симптоматично выглядит недавняя встреча Трампа с главой крупнейшей в мире нефтяной компании Exxon Mobil Рексом Тиллерсоном, которого западные СМИ прочат на пост главы Госдепа в будущей администрации Белого дома. Если Трамп в ходе предвыборной кампании не шутил о промышленном возрождении США, то сегодня мы наблюдаем первые симптомы этого разворота Америки.

Низкие цены на нефть и сырье были хороши, кода Запад выполнял функцию мирового промышленного локомотива. В течение целого столетия сырьевые цены снижались ежегодно в среднем на 0,2 %.

Высокие цены стали возможны в ходе глобализации, когда постиндустриальный Запад перешёл на оказание финансовых услуг промышленному и производящему сектору мировой экономики, а издержки оплачивала Азия за счет дешёвой рабочей силы.

Цены, обусловленные не спекулятивными операциями, а инвестиционными программами, необходимы при запуске нового промышленного проекта. Остается ещё один очень важный вопрос: кто в этот новый проект попадает помимо Мексики, Канады, Южной Америки и Европы?

Если США сделку по продаже 19,5% акций «Роснефти» не заблокируют, то это вполне может выглядеть, как предложение России со стороны Запада нового формата взаимоотношений.

Однако дьявол, как известно, в деталях. «Роснефть» в частности (и Россия, вообще) является стратегическим партнёром Китая и Индии в области энергетической безопасности этих стран. Торг за лучшие условия, безусловно, уместен, а вот очередной резкий разворот на 180% способен похоронить в глазах стран Азиатско-Тихоокеанского региона репутацию России как надёжного политического и бизнес-партнера.