Как белые обманулись с отречением Николая II

Сегодня в рубрике «Россия. Военная история» мы рассказываем о том, как восприняли свержение монархии в 1917 году будущие вожди Белого движения.

Радовались искренне

Нередко лидерам Белого движения приписывают монархические взгляды. В этой связи интересен вопрос о том, как на самом деле они отреагировали на свержение самодержавия.

Решающую роль в отречении императора Николая II от престола сыграл будущий основоположник Добровольческой армии генерал Михаил Васильевич Алексеев. В неопубликованных мемуарах подполковника Дмитрия Николаевича  Тихобразова читаем любопытное высказывание: «Не повлияй Алексеев на главнокомандующих и, не отрекись государь “добровольно”, можно было ожидать повторения событий 1801 года, ибо дворцовый переворот был назначен на середину марта». То есть, в 1917-м могла повториться история насильственного свержения с престола Павла I.

Многие будущие деятели Белого движения искренне приветствовали отречение Николая II и даже свержение монархии. Ветеран Белого движения генерал Василий Николаевич Касаткин вспоминал: «После отречения государя в конце марта было распоряжение принести присягу Временному правительству. Я, конечно, присягнул, полагая, что государь, отрекаясь, освободил нас от присяги Ему… Но в то же время я не подумал, что я присягаю убийцам своего Царя.

Дальше больше – 4 апреля 1917 года, т.е. через 1 месяц и 2 дня после политического самоубийства царя, я на съезде солдатских депутатов в Минске как председатель союза офицеров Зап[адного] фронта горячо говорил и воздавал хвалу декабристам, т.е. бунтовщикам, замышлявшим цареубийство.

Моя речь, конечно, была встречена аплодисментами солдатскими депутатами, и только моя совесть, которая присутствовала на этом собрании, мне сказала после этого выступления: “И как тебе, Вася, не стыдно!” и не разговаривала со мной весь день».

Служивший в Ставке Тихобразов впоследствии вспоминал о своей реакции: «Должен пояснить, почему я при всей моей верноподданнической любви к Николаю II радовался его отречению, как [и] лица по службе меня окружающие. Я искренно верил, что всех одушевлял один порыв, одно желание: напрячь все силы и довести войну до победного конца. Этим миражом обманут был и царь. Этим оптимизмом жила почти вся Россия».

Люб был и Керенский

8 марта 1917 года новый главнокомандующий войсками Петроградского военного округа генерал Лавр Георгиевич Корнилов (оказавшийся на этом посту по решению военного министра Гучкова, как «наиболее подходящий» для организации защиты Временного правительства от посягательств), будущий вождь Белого движения, арестовал бывшую императрицу Александру Фёдоровну в Царском Селе.  Тогда же Корнилов наградил руководителя бунта в запасном батальоне Лейб-гвардии Волынского полка – первой воинской части, перешедшей на сторону революции в Петрограде 27 февраля, унтер-офицера Т.И. Кирпичникова боевой наградой – Георгиевским крестом.

Демократию поддержал и будущий оренбургский атаман Александр Ильич Дутов. На Общеказачьем съезде 28 марта 1917 года он заявил: «Мы предъявляем иск к старому режиму».

Сомневаться в новой власти позволяли себе немногие. Так, будущий белый генерал Павел Петрович Петров сознательно уклонился от присяги Временному правительству, воспользовавшись вызовом на телеграф для разговора с корпусами.

А вот будущий начальник штаба Добровольческой армии и Вооружённых сил на Юге России генерал-майор Иван Павлович Романовский писал жене 27 мая 1917 года о назначении Керенского военным министром: «Его назначение я приветствовал, т.к. на мой взгляд, это с наибольшим авторитетом имя и человек смелый и честный. Ну, а насколько обаяния его имени хватит для восстановления армии, сказать трудно, т.к. восстановить разрушенную громаду вряд ли возможно одним именем. Ну, будем надеяться, что Россия выйдет из ниспосланного ей испытания окрепшей». Такого рода отзывы не свидетельствуют о сколько-нибудь широком политическом кругозоре будущих белых руководителей.

Действительно, кадровым офицерам был присущ монархизм, однако, несмотря на это, офицерство в целом спокойно восприняло уход самодержавия с исторической сцены. Не стали исключением и будущие деятели Белого движения. Не стоит забывать, что некоторые из них сыграли определяющую роль и в самом свержении монархии.