Английские революции XVII века в творчестве российского ученого Н.И. Кареева

Т.Л. Лабутина

Английские революции XVIIвека в творчестве
российского ученого Н.И. Кареева

Выдающийся российский ученый Николай Иванович Кареев (1850-1931 гг.), не принадлежит к числу исследователей, занимавшихся изучением исключительно английской истории. Его творческое наследие, насчитывающее 702 труда, отличается разносторонним и многоплановым характером. Не случайно, анализу трудов Н.И. Кареева на протяжении десятилетий посвятили свои диссертации не только историки, но и философы, социологи, педагоги. В 2002 г. в университете г. Сыктывкара прошла первая всероссийская научно-теоретическая конференция, посвященная 150-летию со дня рождения выдающегося ученого, на которой были подведены итоги изучения в последние годы богатого творческого наследия Н.И. Кареева[1].

  Прежде всего, остановимся на биографии ученого. Н.И. Кареев родился в 1850 г. в деревне Аносово Смоленской губернии. Окончил московскую гимназию, а затем историко-филологический факультет Московского университета. В 1876 г., выдержав магистерский экзамен, он получил заграничную командировку, результатом которой явилась диссертация «Крестьяне и крестьянский вопрос во Франции в последней четверти XVIII века». Спустя три года Кареев становится профессором Варшавского университета, в котором преподает до 1884 г. Годом раньше он защитил докторскую диссертацию на тему: «Основные вопросы философии истории».  Вскоре Кареев переехал в Петербург, где получил кафедру в Александровском лицее, а также в университете и на Высших женских курсах.  В 1889 г. Николай Иванович участвовал в основании при Петербургском университете Исторического общества, становится его председателем, а также редактором издаваемого обществом «Исторического обозрения». В сентябре 1899 г. он был уволен с должности профессора в Петербургском университете, как говорили, «по политическим причинам», и смог возобновить преподавание лишь в 1906 г. Во время вынужденной отставки Кареев читал лекции на экономическом отделении Петербургского политехнического института. Одновременно он вел общественную деятельность: с 1904 г. состоит членом Петербургской городской думы. Во время революции 1905-1907 гг. Кареев вступил в ряды кадетской партии и был избран членом Первой Государственной думы. В середине сентября 1918 г. он арестован вместе со всей семьей, однако находился под домашним арестом всего пять дней[2]. Возможно, что именно принадлежность к кадетской партии послужила тому виной.  Впоследствии, в 1930-е годы, власти ему вновь припомнили «кадетское прошлое», что и сыграло роковую роль в жизни ученого: его имя было практически вычеркнуто из памяти современников.

 Поскольку проблемы не только французской, но и английской истории нашли свое отражение в трудах ученого, можно с уверенностью утверждать, что ни один современный историк-англовед не обошел их своим вниманием. Трудно переоценить и тот вклад, который выдающийся ученый внес в изучение Английской буржуазной революции середины XVII в., а также Славной революции 1688-1689 гг. Между тем, статей Кареева на данную тему в известном двухтомнике «Английская буржуазная революция XVII века», мы не найдем[3]. И причиной тому стали сложные перипетии в судьбе ученого. В то время, как научная деятельность Кареева в XIX в. была высоко оценена как его российскими коллегами (П.Л. Лавров, В.А. Гольцев, Н.Ф. Анненский, А.И. Введенский и др.), так и иностранными специалистами (В. Дерели, А. Мори, К. Маркс, Ф. Энгельс)[4], в 1930-е годы его имя практически оказалось под запретом. В декабре 1930 г. на заседании методологической секции общества историков-марксистов «Буржуазные историки Запада в СССР (Тарле, Петрушевский, Кареев, Бузескул и другие)» академик Н.М. Лукин выступил с резкой критикой в адрес перечисленных ученых, в том числе Н.И. Кареева[5]. «Проработка» историков была продолжена в Ленинграде. Как отмечал исследователь творчества Кареева В.П. Золотарев, ученый «ужасно переживал, писал аргументированные протестные письма президенту АН СССР, в редакцию Малой советской энциклопедии. Но все это, говоря его словами, «оставалось ударом хлыста по воде».  Дело было сделано, и последствия оказались катастрофическими: в 1931 г. ученый ушел из жизни, а его имя «было вычеркнуто не только из отечественной историографии, но и из русского советского гуманитарного знания»[6]. Лишь с 1955 г. в Советском Союзе началось изучение творческого наследия Н.И. Кареева[7].  В настоящее время можно с уверенностью утверждать, что историческая справедливость восстановлена: в современных работах ученых труды Кареева заняли причитавшееся им по праву видное место[8].

Обратимся далее к освещению концепции Н.И. Кареева революционных событий XVII века в Англии.  Нас, прежде всего, интересовало, в какой мере сблизились (или разошлись) позиции известного русского ученого либерального направления конца XIX – начала XX вв. с взглядами отечественных исследователей на данные проблемы. Мы задались целью переосмыслить написанное Кареевым и как бы заново, без догматических шор, взглянуть на его труды об английских революциях.

К истории двух революций в Англии Кареев обращался неоднократно[9]. Причем, как отмечал сам автор, по большей части свои книги он писал «с учебными целями»[10]. Что же касается работы «Две Английские революции XVII века», то ее содержание им было переработано с целью «большей занимательности», что, впрочем, нисколько не уменьшило научных достоинств указанного труда.

Наибольший интерес современного ученого, бесспорно, вызывает вступительная часть книги, в которой представлен сравнительный анализ английских революций. Первая из них (1640-1660 гг.), на взгляд ученого, являлась событием «более сложным», поскольку сочетала в себе политическую и религиозную борьбу. Даже политические партии были одновременно и «партиями вероисповедными».

В отличие от большинства западных историков Кареев не акцентировал внимание на одних лишь религиозных конфликтах периода революции. Он в равной мере освещал также политические и социальные столкновения в обществе. Упоминал ученый и о классовой борьбе в первой революции[11]. Кареев явно придерживался принципа историзма, когда стремился осветить события обеих революций таким образом, чтобы они «не висели в воздухе, не были бы эпизодами, вырванными из некоторого целого»[12]. Поэтому изложению событийной стороны первой революции он предварил главы, в которых рассмотрел кардинальные для той поры проблемы: взаимоотношения королевской власти с парламентом в XIII-XVI вв.; утверждение англиканства и пуританизма в XVI-XVII вв., а также социальное устройство Англии накануне первой буржуазной революции.

Освещая в хронологической последовательности основные этапы в развитии революции, Кареев, как правило, придерживался объективистских подходов. Его оценки событий во многом созвучны тем, которые давали впоследствии марксистские историки. Вместе с тем в этих концепциях нередко встречаются и довольно серьезные расхождения, к примеру, в отношении к участию народных масс в революции. Кареев полагал, что «чисто народные движения в Англии во время ее первой революции были сравнительно слабы. В ней не было ничего, что можно было бы сравнить с крестьянским восстанием 1381 года». И далее историк продолжал: «Широкие народные массы оставались в Англии в более пассивном состоянии»[13]. В какой мере справедливы подобные утверждения ученого? Если обратиться к работам С.И. Архангельского и М.А. Барга, то убедимся, что оба ученых на солидном источниковом материале сумели доказать обратное: народные низы во время революции играли самую активную роль[14].

Несомненный интерес в работе Кареева представляют его рассуждения о наличии двух религиозных реформаций в Англии. На его взгляд, первая революция явилась «столкновением не только между королевским абсолютизмом и парламентской свободой, но и двух религиозных реформаций»[15]. Первая из них являлась государственной реформацией, вторая была реформацией народной, которая выразилась в пуританизме XVII века. Сравнивая обе реформации, ученый подчеркивал, что официальная, «казенная», английская реформация преследовала «национально-политические» цели, тогда как пуританизм добивался целей «морально-религиозных». Примечательно, что подобные рассуждения Кареева о двух реформациях в Англии в определенной мере перекликаются с высказываниями М.А. Барга о народно-реформационном течении в пуританизме в 30-х годах XVII в.[16]

Завершая анализ событий первой английской революции, Кареев делает, на наш взгляд, весьма лапидарные выводы о ее значении. Он отмечает, что «от мер Кромвеля сохранились только отмена останков феодализма, стеснявших землевладельцев», да празднование воскресного дня. Свой след оставила революция и в английской литературе, главным образом публицистике, отражавшей борьбу различных политических направлений в обществе. Наконец, как справедливо заключал историк, «без первой революции не было бы и второй»[17]. Конечно же, все вышеперечисленное имело важное значение для жизни английского общества, однако вряд ли подобным достижениям революция была обязана своей славой эпохального события европейского масштаба.

Особый интерес для современного историка представляют взгляды Кареева на вторую революцию в Англии – Славную революцию 1688-1689 гг. Надо признать, что отношение отечественных ученых к данному событию все еще остается неоднозначным. В то время как в зарубежной историографии существует множество работ, посвященных Славной революции, в период празднования 300-летнего юбилея которой пополнившихся еще целым рядом новых исследований, в отечественной исторической науке отсутствуют не только специальные труды, посвященные данному событию, но еще не выработано единого мнения в отношении характера самой революции. До недавнего времени практически все историки называли данное событие «дворцовым переворотом» и т.н. «Славной революцией»[18]. И лишь в последние годы стали предприниматься попытки отдельных ученых пересмотра оценок Славной революции[19]. Если же обратиться к концепции Кареева, то, даже судя по одному названию его книги, можно заключить, что события 1688-1689 гг. он оценивал не иначе, как революцию.

Сравнивая обе революции, Кареев сумел выделить общую для них черту, заключавшуюся в борьбе между королевской властью и национальным представительством в лице парламента, в результате которой решался вопрос «о пределах первой и о правах второго». И только Славная революция сумела положить конец вековой борьбе в стране между королевской властью и парламентом. Именно вторая революция, как верно заключал Кареев, установила границы, как королевской прерогативы, так и привилегии парламента. В отличие от первой революции, которая сопровождалась гражданской войной, казнью короля, установлением республики, бурными религиозными и социальными движениями, затянувшимися на несколько лет, вторая революция свершилась очень быстро, заменив одного представителя династии Стюартов (Якова II) на другого (Вильгельма Оранского), при этом прочно ограничив королевскую власть. Отсюда историк делает вывод об «исключительно политическом» характере Славной революции[20].

Трактуя события 1688-1689 гг. как всего лишь «дворцовый переворот», историки-марксисты нередко приводили единственный аргумент в его защиту: в этих событиях отсутствовал «главный признак революции – участие сколько-нибудь широких масс населения»[21].  Кареев также признавал, что Славная революция не сопровождалась «никакими народными восстаниями с какими-либо социальными лозунгами… Все те фермеры, ремесленники, лавочники и другой рабочий люд, который играл такую роль в 40-50-х годах XVII в., ничем себя не проявили во второй революции»[22]. Тем не менее, у ученого не вызывало сомнений, что события 1688-1689 гг. являлись революционными. Нам представляется, что в данном утверждении Кареев был прав. Судить о характере революции лишь по числу ее участников недостаточно, и это в свое время убедительно доказали М.А. Барг и Е.Б. Черняк в работе о социальных революциях XVII-XVIII вв.[23]

Концепция Славной революции, представленная Кареевым, отличается от той, которую давали советские историки, еще в одном. Кареев, на наш взгляд, чрезмерно преувеличивал роль внешнего фактора в указанных событиях. Он утверждал, что Англия была избавлена от короля Якова II, «восставшего на государственный строй и религию», и только вмешательство «маленькой, но сильной своими материальными и духовными средствами Голландии» позволило англичанам покончить с абсолютизмом у себя в стране. На взгляд историка, «политическая свобода в Англии пожинала плоды голландского вмешательства»[24]. В трудах же советских историков внешний фактор в Славной революции, как правило, недооценивался либо не учитывался вовсе. В этой связи концепция Л.И. Ивониной, которая учитывала, как внутриполитические причины революции, так и внешний фактор, представляется более сбалансированной[25] и в чем-то схожей с теорией Н.И. Кареева.

Концепция Славной революции Кареева вызывает у нас сомнение в отношении и других проблем. Так, нам представляется явным преувеличением высказывания историка по поводу того, что голландский штатгальтер Вильгельм Оранский, высадившийся в Англии в ноябре 1688 г., не только не встретил сопротивления со стороны англичан, но, напротив, был повсюду «радостно встречен» ими. Между тем, британская исследовательница XIX в. Г. Фокскрофт утверждала, что «народ не испытывал энтузиазма» в отношении принца Оранского, которого не знал, но еще меньше симпатий у него вызывал бежавший из страны король Яков II. Поэтому на происходившие в стране события население взирало «с молчаливым равнодушием»[26]. Нам трудно согласиться также с мнением Н.И. Кареева по поводу его социальной характеристики политических партий Англии конца XVII века. На взгляд ученого, тори и виги являлись партиями «одного и того же общественного класса, одни более консервативного, другие более прогрессивного направления»[27]. Занимаясь исследованием социального состава английских партий, мы пришли к выводу о том, что партия тори являлась партией «земельных интересов» - землевладельцев, а партия вигов защищала интересы «денежных людей» - промышленников, финансистов, купечества[28].

Хотя в ряде случаев у современных исследователей имеются собственные, отличные от концепции Н.И. Кареева суждения о второй революции в Англии, тем не менее, в общей оценке событий той поры ученые сходятся. Кареев справедливо утверждал, что Славная революция оказала свое влияние «далеко за пределами Англии» не только благодаря тому, что покончила с абсолютизмом и установила «точное разграничение» между королевской прерогативой и парламентскими привилегиями, но и во многом благодаря появлению новых общественных и политических идей. Именно в период Славной революции в стране появились рационалистическая философия и естественное право, и в результате, как справедливо подчеркивал историк, в духовной культуре Англии произошел «большой сдвиг от религиозной реформации к светскому Просвещению»[29].

Завершая краткий анализ исследования Кареева о двух английских революциях, отметим, что, несмотря на многие десятилетия, прошедшие со времени написания данного труда, он до сего дня не потерял своей актуальности и научной значимости. На наш взгляд, многие из положений концепции историка (о двух реформациях, внешнем факторе в Славной революции и др.) заслуживают особого внимания и дальнейших разработок со стороны современных ученых. В то же время живой стиль изложения, присущий выдающемуся русскому историку, делает занятным чтение его труда не только для специалистов.

---

ПРИМЕЧАНИЯ